Неприятности начались в конце лета, когда в старом деревенском доме появилась кривоногая такса Фунтик. Фунтика привезли из Москвы.
Однажды чёрный кот Степан сидел, как всегда, на крыльце и не торопясь умывался. Он лизал растопыренную пятерню, потом, зажмурившись, тёр изо всей силы обслюненной лапой у себя за ухом. Внезапно Степан почувствовал чей-то пристальный взгляд. Он оглянулся и замер с лапой, заложенной за ухо. Глаза Степана побелели от злости. Маленький рыжий пёс стоял рядом. Одно ухо у него завернулось. Дрожа от любопытства, пёс тянулся мокрым носом к Степану – хотел обнюхать этого загадочного зверя.
«Ах, вот как!»
Степан изловчился и ударил Фунтика по вывернутому уху.
Война была объявлена, и с тех пор жизнь для Степана потеряла всякую прелесть. Нечего было и думать о том, чтобы лениво тереться мордой о косяки рассохшихся дверей или валяться на солнце около колодца. Ходить приходилось с опаской, на цыпочках, почаще оглядываться и всегда выбирать впереди какое-нибудь дерево или забор, чтобы вовремя удрать от Фунтика.
У Степана, как у всех котов, были твёрдые привычки. Он любил по утрам обходить заросший чистотелом сад, гонять со старых яблонь воробьёв, ловить жёлтых бабочек-капустниц и точить когти на сгнившей скамье. Но теперь приходилось обходить сад не по земле, а по высокому забору, неизвестно зачем обтянутому заржавленной колючей проволокой и к тому же такому узкому, что временами Степан долго думал, куда поставить лапу.
Вообще в жизни Степана бывали разные неприятности. Однажды он украл и съел плотицу вместе с застрявшим в жабрах рыболовным крючком – и всё сошло. Степан даже не заболел. Но никогда ещё ему не приходилось унижаться из-за кривоногой собаки, похожей на крысу. Усы у Степана вздрагивали от негодования.
Один только раз за всё лето Степан, сидя на крыше, усмехнулся.
Во дворе, среди курчавой гусиной травы, стояла деревянная миска с мутной водой – в неё бросали корки чёрного хлеба для кур. Фунтик подошёл к миске и осторожно вытащил из воды большую размокшую корку.

Сварливый голенастый петух, прозванный Горлачом, пристально посмотрел на Фунтика одним глазом. Потом повернул голову и посмотрел другим глазом. Петух никак не мог поверить, что здесь, рядом, среди бела дня происходит грабёж.
Подумав, петух поднял лапу, глаза его налились кровью, внутри у него что-то заклокотало, как будто в петухе гремел далёкий гром. Степан знал, что это значит, – петух разъярился.
Стремительно и страшно, топая мозолистыми лапами, петух помчался на Фунтика и клюнул его в спину. Раздался короткий и крепкий стук. Фунтик выпустил хлеб, прижал уши и с отчаянным воплем бросился в отдушину под дом.
Петух победно захлопал крыльями, поднял густую пыль, клюнул размокшую корку и с отвращением отшвырнул её в сторону – должно быть, от корки пахло псиной.
Фунтик просидел под домом несколько часов и только к вечеру вылез и сторонкой, обходя петуха, пробрался в комнаты. Морда у него была в пыльной паутине, к усам прилипли высохшие пауки.
Но гораздо страшнее петуха была худая чёрная курица. На шее у неё была накинута шаль из пёстрого пуха, и вся она походила на цыганку-гадалку. Купили эту курицу напрасно. Недаром старухи по деревне говорили, что куры делаются чёрными от злости.
Курица эта летала, как ворона, дралась и по нескольку часов могла стоять на крыше и без перерыва кудахтать. Сбить её с крыши, даже кирпичом, не было возможности. Когда мы возвращались из лугов или из леса, то издалека была уже видна эта курица – она стояла на печной трубе и казалась вырезанной из жести.
Нам вспоминались средневековые харчевни – о них мы читали в романах Вальтера Скотта. На крышах этих харчевен торчали на шесте жестяные петухи или куры, заменявшие вывеску.
Так же как в средневековой харчевне, нас встречали дома бревенчатые тёмные стены, законопаченные жёлтым мхом, пылающие поленья в печке и запах тмина. Почему-то старый дом пропах тмином и древесной трухой.
Романы Вальтера Скотта мы читали в пасмурные дни, когда мирно шумел по крышам и в саду тёплый дождь. От ударов маленьких дождевых капель вздрагивали мокрые листья на деревьях, вода лилась тонкой и прозрачной струёй из водосточной трубы, а под трубой сидела в луже маленькая зелёная лягушка. Вода лилась ей прямо на голову, но лягушка не двигалась и только моргала.
Когда не было дождя, лягушка сидела в лужице под рукомойником. Раз в минуту ей капала на голову из рукомойника холодная вода. Из тех же романов Вальтера Скотта мы знали, что в Средние века самой страшной пыткой было вот такое медленное капанье на голову ледяной воды, и удивлялись лягушке.
Иногда по вечерам лягушка приходила в дом. Она прыгала через порог и часами могла сидеть и смотреть на огонь керосиновой лампы.
Трудно было понять, чем это огонь так привлекал лягушку. Но потом мы догадались, что лягушка приходила смотреть на яркий огонь так же, как дети собираются вокруг неубранного чайного стола послушать перед сном загадочную сказку. Огонь то вспыхивал, то ослабевал от сгоравших в ламповом стекле зелёных мошек. Должно быть, он казался лягушке большим алмазом, где, если долго всматриваться, можно увидеть в каждой грани целые страны с золотыми водопадами и радужными звёздами.
Лягушка так увлекалась этой сказкой, что её приходилось щекотать палкой, чтобы она очнулась и ушла к себе, под сгнившее крыльцо, – на его ступеньках ухитрялись расцветать одуванчики.
Во время дождя кое-где протекала крыша. Мы ставили на пол медные тазы. Ночью вода особенно звонко и мерно капала в них, и часто этот звон совпадал с громким тиканьем ходиков.
Ходики были очень весёлые – разрисованные пышными розанами и трилистниками. Фунтик каждый раз, когда проходил мимо них, тихо ворчал – должно быть, для того, чтобы ходики знали, что в доме есть собака, были настороже и не позволяли себе никаких вольностей – не убегали вперёд на три часа в сутки или не останавливались без всякой причины.
В доме жило много старых вещей. Когда-то давно эти вещи были нужны обитателям дома, а сейчас они пылились и рассыхались на чердаке и в них копошились мыши.
Изредка мы устраивали на чердаке раскопки и среди разбитых оконных рам и занавесей из мохнатой паутины находили то ящик от масляных красок, покрытый разноцветными окаменелыми каплями, то сломанный перламутровый веер, то медную кофейную мельницу времён Севастопольской обороны, то огромную тяжёлую книгу с гравюрами из древней истории, то, наконец, пачку переводных картинок.
Мы переводили их. Из-под размокшей бумажной плёнки появлялись яркие и липкие виды Везувия, итальянские ослики, убранные гирляндами роз, девочки в соломенных шляпах с голубыми атласными лентами, играющие в серсо, и фрегаты, окружённые пухлыми мячиками порохового дыма.
Как-то на чердаке мы нашли деревянную чёрную шкатулку. На крышке её медными буквами была выложена английская надпись: «Эдинбург. Шотландия. Делал мастер Гальвестон».
Шкатулку принесли в комнаты, осторожно вытерли с неё пыль и открыли крышку. Внутри были медные валики с тонкими стальными шипами. Около каждого валика сидела на бронзовом рычажке медная стрекоза, бабочка или жук.
Это была музыкальная шкатулка. Мы завели её, но она не играла. Напрасно мы нажимали на спинки жуков, мух и стрекоз – шкатулка была испорчена.
За вечерним чаем мы заговорили о таинственном мастере Гальвестоне. Все сошлись на том, что это был весёлый пожилой шотландец в клетчатом жилете и кожаном фартуке. Во время работы, обтачивая в тисках медные валики, он, наверное, насвистывал песенку о почтальоне, чей рог поёт в туманных долинах, и девушке, собирающей хворост в горах. Как все хорошие мастера, он разговаривал с теми вещами, которые делал, и рассказывал им их будущую жизнь. Но, конечно, он никак не мог догадаться, что эта чёрная шкатулка попадёт из-под бледного шотландского неба в пустынные леса за Окой, в деревню, где только одни петухи поют, как в Шотландии, а всё остальное совсем не похоже на эту далёкую северную страну.

С тех пор мастер Гальвестон стал как бы одним из невидимых обитателей старого деревенского дома. Порой нам даже казалось, что мы слышим его хриплый кашель, когда он невзначай поперхнётся дымом из трубки. А когда мы что-нибудь сколачивали – стол в беседке или новую скворечню – и спорили, как держать фуганок или пригнать одну к другой две доски, то часто ссылались на мастера Гальвестона, будто он стоял рядом и, прищурив серый глаз, насмешливо смотрел на нашу возню. И все мы напевали последнюю любимую песенку Гальвестона:
Прощай, земля, – корабль уходит в море!
Прощай навек, мой тёплый отчий дом…
Шкатулку поставили на стол, рядом с цветком герани, и в конце концов забыли о ней.
Но как-то осенью, поздней ночью, в старом и гулком доме раздался стеклянный переливающийся звон, будто кто-то ударял маленькими молоточками по колокольчикам, и из этого чудесного звона возникла и полилась мелодия:
В милые горы
Ты возвратишься…
Это неожиданно проснулась после многолетнего сна и заиграла шкатулка. В первую минуту мы испугались, и даже Фунтик вскочил и слушал, осторожно подымая то одно, то другое ухо. Очевидно, в шкатулке соскочила какая-нибудь пружина.
Шкатулка играла долго, то останавливаясь, то снова наполняя дом таинственным звоном, и даже ходики притихли от изумления.
Шкатулка проиграла все свои песни, замолчала, и как мы ни бились, но заставить её снова играть мы не смогли.
Сейчас, поздней осенью, когда я живу в Москве, шкатулка стоит там одна в пустых нетопленых комнатах, и, может быть, в непроглядные и тихие ночи она снова просыпается и играет, но её уже некому слушать, кроме пугливых мышей.
Мы долго потом насвистывали мелодию о милых покинутых горах, пока однажды нам её не просвистел пожилой скворец – он жил в скворечне около калитки. До тех пор он пел хриплые и странные песни, но мы слушали их с восхищением. Мы догадывались, что эти песни он выучил зимой в Африке, подслушивая игры негритянских детей. И почему-то мы радовались, что будущей зимой где-то страшно далеко, в густых лесах на берегу Нигера, скворец будет петь под африканским небом песню о старых покинутых горах Европы.
Каждое утро на дощатый стол в саду мы насыпа́ли крошки и крупу. Десятки шустрых синиц слетались на стол и склёвывали крошки. У синиц были белые пушистые щёки, и когда синицы все сразу клевали, то было похоже, будто по столу торопливо бьют десятки белых молоточков.
Синицы ссорились, трещали, и этот треск, напоминавший быстрые удары ногтем по стакану, сливался в весёлую мелодию. Казалось, что в саду играл на старом столе живой щебечущий музыкальный ящик.
Среди жильцов старого дома кроме Фунтика, кота Степана, петуха, ходиков, музыкального ящика, мастера Гальвестона и скворца были ещё приручённая дикая утка, ёж, страдавший бессонницей, колокольчик с надписью: «Дар Валдая» и барометр, всегда показывавший «великую сушь». О них придётся рассказать в другой раз – сейчас уже поздно.
Но если после этого маленького рассказа вам приснится ночная весёлая игра музыкального ящика, звон дождевых капель, падающих в медный таз, ворчанье Фунтика, недовольного ходиками, и кашель добряка Гальвестона – я буду думать, что рассказал вам всё это не напрасно.

Константин Георгиевич Паустовский Паустовкий прежде всего ценитель русского языка, в котором запечатлен "весь многовековой опыт народа, вся поэтическая сторона его характера". Писатель не устает восхищаться "волшебством русской речи": "Тот народ, который создал такой язык, - поистине великий и счастливый народ", ":многие русские слова сами по себе излучают поэзию, подобно тому как драгоценные камни излучают таинственный блеск".

Чтение первой части рассказа. В доме жило много старых вещей. Когда-то давно эти вещи были нужны обитателям дома, а сейчас они пылились и рассыхались на чердаке. Как-то на чердаке мы нашли чёрную шкатулку. На крышке её медными буквами была выложена английская надпись: «Сделал мастер Гальвестон». Шкатулку принесли в комнаты, осторожно вытерли с неё пыль и открыли крышку. Внутри были медные валики с тонкими шипами. Около каждого валика сидела на бронзовом рычажке медная стрекоза, бабочка или жук. Это была музыкальная шкатулка. Мы завели её, но она не играла. Напрасно мы нажимали на спинки жуков, мух и стрекоз – шкатулка была испорчена. Шкатулку поставили на стол, рядом с цветком герани, и в конце концов забыли о ней.

Вопросы и задания по первой части текста. -Найдите и подчеркните в тексте глаголы. -Почему их так много? (Их так много, чтобы проследить всю последовательность событий) - Какой тип речи использует писатель? (Повествование) -Охарактеризуйте повествование как тип речи. (Повествование – это такой тип речи, при котором главное кто действовал, что происходило, где, когда и как? В повествовании обычно говорится о действиях и событиях (что было сначала, потом, затем… и наконец).

Докажите, что это текст. (Текст посвящён находке в старом доме – шкатулке.) -Сформулируйте тему и идею. (Главная мысль текста – время не щадит чудо, созданное человеческими руками, но чудо, прекрасные произведения старины, всегда будут привлекать нас, вызывать восхищение и любопытство, желание оживить…) -Придумайте название текста. («Старая шкатулка», «Находка», «Шкатулка, играй!») -Найдите начальную часть текста – вступление.

В каком абзаце завязка действия? (Во втором абзаце.) - Прочитайте все выделенные глаголы, передающие последовательность действия: Нашли, принесли, вытерли и открыли, завели, но не играла, нажимали, поставили, забыли. Последовательность действия – это движение от начала до конца. - К какому типу монологической речи (рассказ от имени кого-то) мы отнесём текст? (Повествованию, потому что указано, кто действовал, что происходило, где и когда.)

Есть ли в тексте описание? Является ли оно главным или сопутствует повествованию? (Описание шкатулки; валики с тонкими рычажками и шипами. Украшения бронзового рычажка- стрекозы, бабочки, жуки – поясняют наш интерес к находке – не более того. Описание не является самоцелью.)

Чтение второй части рассказа. Как-то осенью, поздней ночью, в старом и гулком доме раздался стеклянный переливающийся звон, будто кто-то ударял маленькими молоточками по колокольчикам. И из этого чудесного звона возникла и полилась мелодия… Это неожиданно проснулась после многолетнего сна и заиграла шкатулка. В первую минуту мы испугались. Очевидно, в шкатулке соскочила какая-нибудь пружина. Шкатулка играла долго, то останавливаясь, то снова наполняя дом таинственным звоном, и даже ходики притихли от изумления. Шкатулка проиграла все свои песни, замолчала. И как мы ни бились, но заставить её снова заиграть мы не смогли.

Вопросы и задания по второй части текста. - Докажите, что этот текст тоже повествование. (Когда, где, что случилось?) -Какое название можно дать этому тексту? («Шкатулка проснулась».) -Найдите глаголы, которые в изобилии встречаются в любом повествовании о каком-то событии. (Раздался, ударял, возникла и полилась, проснулась, заиграла, соскочила то останавливаясь, наполняя, проиграла, замолчала.)

Для художественного стиля характерен яркий, образный язык. Докажите, что стиль рассказа художественный. (Переливающийся звон – эпитет, будто кто-то ударял маленькими молоточками по колокольчикам – сравнение, проснулась от многолетнего сна – метафора- олицетворение.) - Сколько в тексте абзацев, сколько будет пунктов в плане, передающем сюжет? (4)

Работа над планом. План 1.И полилась мелодия… 2.Шкатулка заиграла. 3.Даже ходики притихли. 4.Концерт окончен. «Строительный материал» Переливающийся звон, чудесный как, как будто кто-то ударял молоточками по колокольчикам, многолетний сон, таинственный звон, притихли от изумления. Как мы ни бились.

Часто осенью я пристально следил за опадающими листьями, чтобы поймать ту незаметную долю секунды, когда лист отделяется от ветки и начинает падать на землю. Но это мне долго не удавалось. Я читал в старых книгах о том, как шуршат падающие листья, но я никогда не слышал этого звука. Если листья и шуршали, то только на земле, под ногами человека. Шорох листьев в воздухе казался мне таким же неправдоподобным, как рассказы о том, что весной слышно, как прорастает трава.

Я был, конечно, неправ. Нужно было время, чтобы слух, отупевший от скрежета городских улиц, мог отдохнуть и уловить очень чистые и точные звуки осенней земли.

Как-то поздним вечером я вышел в сад, к колодцу. Я поставил на сруб тусклый керосиновый фонарь «летучую мышь» и достал воды. В ведре плавали листья. Они были всюду. От них нигде нельзя было избавиться. Черный хлеб из пекарни приносили с прилипшими к нему мокрыми листьями. Ветер бросал горсти листьев на стол, на койку, на пол, на книги, а то дорожкам сада было трудно ходить: приходилось идти по листьям, как зо глубокому снегу. Листья мы находили в карманах своих дождевых плащей, в кепках, в волосах - всюду. Мы спали на них и насквозь пропитались их запахом.

Бывают осенние ночи, оглохшие и немые, когда безветрие стоит над черным лесистым краем, и только колотушка сторожа доносится с деревенской околицы.

Была как раз такая ночь. Фонарь освещал колодец, старый клен под забором и растрепанный ветром куст настурции на пожелтевшей клумбе.

Я посмотрел на клен и увидел, как осторожно и медленно отделился от ветки красный лист, вздрогнул, на одно мгновение остановился в воздухе и косо начал падать к моим ногам, чуть шелестя и качаясь. Впервые я услыхал шелест падающего листа - неясный звук, похожий на детский шепот...

@ «ЖЕЛТЫЙ СВЕТ». (отрывок)

282 . О чём повествуется в тексте? Озаглавьте его.

Найдите начальную часть текста (вступление). Прочитайте предложения, в которых выделены глаголы, - так вы поймёте последовательность события, о котором повествуется в тексте. Укажите те части текста, в которых описывается шкатулка. Как они включаются в повествование?

В доме жило много старых вещей.

Как-то на чердаке мы нашли чёрную шкатулку. На крышке её медными буквами была выложена английская надпись: «Сделал мастер Гальвестон».

Шкатулку принесли в комнаты, осторожно вытерли с неё пыль и открыли крышку. Внутри были медные валики с тонкими шипами. Около каждого валика сидела на бронзовом 3 рычажке медная стрекоза, бабочка или жук.

Это была музыкальная шкатулка. Мы завели её, но она не играла . Напрасно мы нажимали на спинки жуков, мух и стрекоз - шкатулка была испорчена. Шкатулку поставили на стол, рядом с цветком герани, и в конце концов забыли о ней.

283. Изложение . Прочитайте продолжение рассказа о шкатулке (начало в упр. 282). Как писатель передаёт с помощью слов игру шкатулки? Докажите, что это текст художественного стиля. Назовите определения, которые относятся к существительному звон.

Как-то осенью, поздней ночью, в старом и гулком доме раздался стеклянный переливающийся звон, будто кто-то ударял маленькими молоточками по колокольчикам, и из этого чудесного звона возникла и полилась мелодия...

Это неожиданно проснулась после многолетнего сна и заиграла шкатулка. В первую минуту мы испугались. Очевидно, в шкатулке соскочила какая-нибудь пружина.

Шкатулка играла долго, то останавливаясь, то снова наполняя дом таинственным звоном, и даже ходики притихли от изумления.

Шкатулка проиграла все свои песни, замолчала, и как мы ни бились, но заставить её снова играть мы не смогли.

(К. Паустовский)

Изложение (сжатое). Прочитайте текст и обсудите ответ на вопрос автора. Изложите сжато содержание текста от 3-го лица так, чтобы в вашем изложении было не больше 100 слов. Определите, о чем можно вовсе не говорить в сжатом изложении, а о чем можно сказать обобщенно.
Шоколадный торт.
Когда наступил мой день рождения, я пригласил гостей, а мама купила шоколадный торт для угощения.
Ну, пришли они, гости. И все с подарками. Колька, сосед мне настольную игру "Хоккей" притащил.
--- Спасибо, --- говорю я Кольке. --- Правда, я не очень люблю эту игру. Мне больше нравится настольная игра "Футбол".
Витька принес мне сказки Андерсена.
--- Спасибо, --- говорю я, --- книжка чудесная. Это ничего, она не новая, Видно, что ее все твои родственники перечитали.
Лиля, одноклассница, подарила мне набор фломастеров.
--- Вот кстати, --- говорю я. --- Мне как раз нужны фломастеры. Жаль только, что здесь всего шесть цветов. Особенно на разрисуешься. Вон я в магазине набор видел - восемнадцать цветов!
Сложил я подарки в угол и приглашаю гостей к столу. Начал делить торт и чай разливать. Смотрю - что - то они, гости мои, какое - то скучные сидят. Я уже и музыку веселую включил, а они все равно не веселятся. Ковыряют торт и ложечками и в тарелки смотрят. Потом давай один за другим прощаться и ушли. И чем я им не угодил!

воздухе, порхали над волнами и опять садились на корму. на ночь птички располагались спать на мачтах и реях нашего парохода.
Матросы рассказывали, что весной птиц можно видеть только на судах, идущих на север, осенью-на судах, идущих на юг. Вы догадываетесь?
Птицы как-то почуяли, что незачем тратить силы на трудный перелет через море, когда можно переплыть море на пароходе.
Задание: Озаглавь его. Определи, какой это текст-описание, повествование или рассуждени е. Запиши, о чем говорится в тексте. Составь план текста

шёл я как-то осенью с охоты поздно вечером. лес глухой, путь до дома не близкий. а уже начало смеркаться. иду, раздумываю. вдруг вижу: в стороне огонёк блеснул. выхожу на поляну и вижу..,

приветствовал его. И вдруг среди знакомых звуков леса я услышал какие-то странные,непонятные,незнакомые.Доносились они из кустов.Это явно была песня.Но такой я еще никогда не слышал. Она начиналась с глухого рычания и постепенно доходила до высокого хриплого повизгивания.Потом она неожиданно оборвалась-сменилась громким щелканьем и пыхтеньем, а после небольшого перерыва все началось сначала. Я осторожно подошел к кустам,приготовился к самому неожиданному. И все-таки то, что я увидел, поразило меня. Под кустом, прижавшись носами друг к другу, сидели два еже. Они-то и пели песню.