Владислав тетюхин построил современный лечебно диагностический центр. Русский миллиардер владислав тетюхин построил на свои деньги лечебно-реабилитационный центр для урал. Что нужно, чтобы претендовать на операцию по квоте
Владислав Тетюхин -человек, которому удалось создать имя и капитал своим трудом. Всех миллионеров и миллиардеров принято считать ворами и жуликами. Их деньги называют «грязными». В данном случае к тагильскому меценату это не применимо.
Образование
Уральский миллиардер имеет высшее образование. Он получил диплом по специальности инженера-металлурга, обучаясь в Московском институте стали и сплавов. За плечами у него кандидатская диссертация, он является доктором технических наук. Владислав Тетюхинимеет 131 изобретение, написал сто статей и работ научно-технической направленности. Его публикации помещены во многих научных разработках не только в России, но и за рубежом. Он действительный член Академии инженерных наук Российской Федерации.
Факты из биографии
Тетюхин Владислав Валентинович- коренной москвич, после института по направлению работает больше двадцати лет на заводе в Верхней Салде. Прошёл путь от мастера до начальника, стал начальником НИ отдела во Всероссийском НИИ авиационных материалов, расположенном в столице. Позади уже ОАО «ВСМПО» и должность генерального директора, Академия инженерных наук России, создание титано-магниевого комбината и пост директора ОАО «АВИСМА».
Тетюхин удостоен ордена «За заслуги перед Отечеством» четвёртой степени. Эта заслуженная награда была вручена за высочайшие достижения в деятельности производства и добросовестный труд за многие годы. По итогам рейтинга 2011 и 2012 годов Владислав Тетюхинпопал в списки богатейших бизнесменов России. Его оцененное состояние составляет 650 миллионов.
Нижнетагильский центр
Нижний Тагилзанимает особое место в жизни известного мецената. Он вложил большую сумму в строительство центра новых технологий восстановительной медицины. Неслучайно Владислав Валентинович много лет своей жизни и производственной деятельности посвятил разработке титана и его сплавов. В центре нашли применение его научные открытия. Повреждённые суставы теперь можно заменить титановыми имплантами.
Строительство центра и сам проект применения инновационных технологий получили одобрение президента России. Владимир Владимирович Путин поручил оказать поддержку центру медицины - госпиталю восстановительных технологий.
Для того чтобы центр заработал, пришлось преодолеть не один бюрократический барьер. С декабря 2015 года медицинский центрВладислава Тетюхинаначал делать операции бесплатно при наличии полиса ОМС.
Семейное благополучие - в чём оно?
Семья никогда не была помехой в карьерном росте, а наоборот, оказывала всяческую поддержку. Владислав Тетюхинженат, его двое сыновей тоже увлеклись наукой в области производства титана, ещё и занимаются бизнесом. Живёт меценат в трёхкомнатной квартире, имеет старую модель «Тойоты Камри». Никакого частного самолёта, острова в собственности или выкупленного футбольного клуба. А более чем за восемьдесят лет, имея миллиарды, это уже можно себе позволить.
Филантроп всё же признался в том, что любимое место отдыха всей его семьи - Альпы. А общее увлечение - горные лыжи. Владислав Валентинович сам отлично понимает, что значит для человека реабилитация и возможность снова вернуться к полноценной жизни. У него имеется стальной протез в правой ноге. Но он поддерживает прекрасную физическую форму. До сих пор может отжаться от пола более пятидесяти раз. Никогда не позволяет себе прийти на работу поздно, к 8 часам он уже на месте. Хоть и имеет просторный личный кабинет, но сдаёт, как и все, одежду в общий гардероб.
Очень скромный и непритязательный в бытовом отношении руководитель и человек, Владислав Валентинович требователен к своей работе и отношению к пациентам. Весь персонал генеральный директор подбирал под себя: таких же неравнодушных людей и профессионалов в медицине он искал даже за рубежом.
Меценатство
Своё вложение денег Владислав Тетюхин - меценат - объясняет очень просто. Хотелось, чтобы на Урале было достойное лечение, и намного лучше, чем в Германии. Центр Тетюхина настраивает на позитив с первого взгляда. Аллеи, фонтан, разные скамейки и фонари, шикарное крыльцо, над ним. Переплелось несколько эпох в архитектурном исполнении здания госпиталя. Внутри центр оснащён самым новым медицинским оборудованием, благодаря которому появилась возможность делать до четырёх с половиной тысяч операций за год.
В учреждении работают лучшие врачи, их Тетюхин собрал со всей страны. Лечение за счёт пациентов стоит в госпитале дорого, правительство области выделяет деньги только на 1500 операций. Этого, конечно, мало, но из федерального бюджета центр не получает, так как является негосударственным учреждением. Владислав Валентинович пишет письма с просьбой помочь с оплатой большого количества операций, потому что понимает, что у простого жителя Урала таких денег нет.
Благодарность от пациентов
Нижний Тагилблагодарен меценату за его мастерство и доброе сердце, за его неуспокоенность в преклонные годы, за умение противостоять трудностям и желание бороться с ними. Госпиталь - это просто подарок для нижнетагильцев. Центр работает по нескольким направлениям: диагностика, проведение разноплановых операций, протезирование, восстановление и постреабилитация.
Европейское качество
Клиника не существует сама по себе, это целый отдельный элемент города со своей инфраструктурой. Лечебные корпуса и дома для врачей, гостиница, в которой могут жить пациенты, специальные устройства для передвижения колясочников. Реабилитация - это, пожалуй, самое главное, что волнует генерального директора и весь персонал. Поэтому для восстановления пациентов существует два центра. Для этой цели построены два бассейна, закуплено около сотни развивающих тренажёров на все виды мускулатуры.
Физиотерапия представлена во всём своём многообразии: вакуумная, грязевые и лечебные ванны, массаж, прессотерапия. В медицинском центре нет никаких бумажных документов. Компьютер, электронные и цифровые носители содержат всю информацию о пациентах. Пять операционных, оснащённых по самому последнему слову медицинской техники. Палаты только двухместные, с отдельным санузлом и телевизором.
До конца года Уральский клинический лечебно-реабилитационный центр готов оказать бесплатно (по квотам) сложную высокотехнологичную помощь почти 500 пациентам, нуждающимся в эндопротезировании тазобедренного сустава.
При этом квоты по ряду профилей, к примеру, на коленные суставы, уже израсходованы.
О том, кого готовы вылечить в ближайшие месяцы в госпитале Владислава Тетюхина и что делать тем, кому положена помощь по квоте, рассказала исполняющая обязанности главного врача госпиталя Ирина БУКРЕЕВА.
«Неужели закончились суставы?»
Ирина Александровна, только что мы видели на стене кабинета огромных размеров карту Свердловской области, размеченную разноцветными флажками. Нам пояснили, что это маршруты выездной поликлиники: врачи центра ведут консультации в различных населенных пунктах региона. Клинике, оснащенной не хуже, чем знаменитые европейские больницы, приходится самостоятельно искать пациентов?
На сегодня это так. Центру еще нет и года, мы переживаем неизбежные проблемы роста.
Конечно, нам очень помогло, если бы медцентру выделили федеральные квоты. Владислав Валентинович уже предпринял несколько поездок в Москву по этому поводу. К сожалению, законодательство не позволяет негосударственному учреждению предоставлять федеральные квоты.
У нас есть договорные отношения с министерством здравоохранения Свердловской области: государственное задание в виде контракта на 900 операций на коленных суставах и 100 – на позвоночнике. По факту мы уже практически выполнили этот госконтракт.
Сохранили небольшой резерв для операций, которые запланированы с участием зарубежных коллег.
Поэтому в центре уже не первую неделю наблюдается некоторый спад госпитализации: стоимость операций достаточно высока, а уверенности, что наша работа будет оплачена, нет. Понятно, что в этих условиях мы не можем принимать пациентов, рассчитывающих на лечение за счет бюджетных средств. Хотя все технические возможности имеются и высокий профессионализм докторов остается бесспорным.
Не так давно мы ездили перенимать опыт в город Чебоксары, где работает подобный центр, ему почти пять лет, но, в отличие от тагильского, он имеет статус федерального государственного. Есть госзаказ на год. Мы об этом пока только мечтаем.
Действительно, в последнее время приходилось слышать от тагильчан: «Неужели в госпитале Тетюхина суставы закончились? Почему число госпитализаций снизилось?»
Нет, искусственные суставы не закончились. У нас отсутствует подкрепленное финансированием задание.
Есть резерв в рамках лечения по системе обязательного медицинского страхования, то есть по полису ОМС, на эндопротезирование тазобедренных суставов. Этим активно занимаемся, но, как оказалось, таких пациентов в разы меньше, чем с заболеванием коленного сустава: их около 500 человек, находятся в листе ожидания. Мы могли бы прооперировать этих людей, если бы количество квот было больше.
Направить может даже участковый терапевт
- Получается, где-то при формировании квот в области попали в точку, а в чем-то недооценили.
Да, плановое задание - 1000 операций на тазобедренном суставе в настоящее время выполнено наполовину. Все желающие сейчас могут воспользоваться возможностью бесплатно, в рамках ОМС, получить дорогостоящую оперативную помощь.
Но, выяснилось, люди мало осведомлены, их неактивно информируют в районных поликлиниках.
Между тем с момента открытия Уральского клинического центра о его деятельности говорится на всех уровнях: проводились конференции с главами муниципалитетов, управленческих округов, семинары для медицинских работников. Рассылались презентационные материалы.
Профессиональную среду мы неоднократно информировали о том, какие виды деятельности существуют в центре: стационарная помощь, амбулаторная, диагностическая.
- Как разыскиваете тех, кому положена бесплатная операция на тазобедренном суставе?
Ежедневно две машины уходят на различные территории области, наши врачи ведут выездные приемы, общаются с пациентами, если рекомендована операция, советуют приезжать в Нижний Тагил. Объясняют, что можно бесплатно заменить разрушенный сустав, вернуть возможность жить и двигаться без боли.
Конечно, подобные поиски эффективны тогда, когда есть нормальное сотрудничество с коллегами на местах. Нужно, как минимум, оповестить пациентов. А воспринимают это по-разному. Недавний случай: в Невьянске не стали принимать нашу выездную поликлинику, сказали, у них свои травматологи есть.
Но, по сути, травматологи в поликлиниках занимаются в основном острой травмой, когда человек получил переломы.
В нашем центре у травматологов-ортопедов профиль гораздо шире: они решают комплексно вопросы лечения дефектов скелета, суставов, позвоночника и ведут дальнейшую реабилитацию, восстановительную терапию.
Далеко не всегда именно травмы становятся причиной разрушения суставов. Часто – это системные заболевания, и рекомендовать консультацию у ортопедов в центре Тетюхина могли бы терапевты, кардиологи, эндокринологи…
Разумеется, проблемы с суставами у пациента могут разглядеть медики разных специальностей. К примеру, люди с ревматоидным артритом находятся в группе риска. Они получают лечение в районных поликлиниках. Но консервативное лечение на ранних стадиях артроза еще возможно. На поздних - когда сустав значительно разрушен, избавить пациента от постоянных болей и восстановить движения возможно только с помощью операции эндопротезирования.
- Что нужно, чтобы претендовать на операцию по квоте?
Прежде всего, получить направление от своего лечащего врача. Или побывать на консультации в нашем центре. Мы готовы посмотреть амбулаторно и выполнить цикл лечения.
Теперь у нас появилась возможность расширить количество консультаций травматологов.
Предварительное обследование также можно пройти бесплатно по месту жительства. По крайней мере, сделать рентгеновские снимки. Дело в том, что стоимость исследований в квоту, которую компенсирует программа ОМС, не входит.
Есть все возможности обследоваться качественно и у нас, цены ниже екатеринбургских, а качество оборудования на порядок выше.
Фото Николая АНТОНОВА.
Ирина Букреева.
Дверь больничной палаты распахнулась, впустив пожилого мужчину с букетом. Владислав Тетюхин, занимавший в 2012 году 153-е место в списке Forbes с состоянием $690 млн , решил проведать одну из первых пациенток своего медицинского центра. «Она никак не хотела активно реабилитироваться после операции на колене. Пришлось убеждать», — вспоминает бизнесмен. Уговор был простой: если 82-летний Тетюхин отожмется 30 раз, женщина послушается врачей. Тетюхин выполнил упражнение. Но не привыкшая к большим нагрузкам пациентка попала в реанимацию. В методику лечения, к разработке которой Тетюхин приложил руку, пришлось внести изменения.
Всю предыдущую жизнь Владислав Тетюхин занимался металлом. Москвич, после института он попал по распределению на завод ВСМПО в городке Верхняя Салда. В 1976 году защитил в Москве докторскую диссертацию, в начале 1990-х вернулся на предприятие уже в статусе директора. После приватизации ВСМПО они с бизнес-партнером Вячеславом Брештом стали владельцами 60% акций. К середине 2000-х корпорация «ВСМПО-Ависма» занимала около трети мирового рынка титана, обеспечивая 30-50% потребностей в этом металле таких гигантов, как Boeing и Airbus.
Идея построить медицинский центр появилась после продажи контрольного пакета «ВСМПО-Ависма» госкорпорации «Ростехнологии» в 2006 году .
«Медицина — это его главная любовь после титана и авиации», — говорит о бывшем партнере Вячеслав Брешт.
В сентябре 2014 года Тетюхин открыл Уральский клинический лечебно-реабилитационный центр. На этот проект он потратил большую часть своего состояния — 3,3 млрд рублей. Зачем Тетюхин инвестирует в провинциальную медицину?
Своя земля
Тетюхин всегда считал, что Верхняя Салда не выглядит так, как должен выглядеть город, в котором находится титановый гигант, вспоминает Брешт. И постоянно доказывал тогдашнему губернатору Свердловской области Эдуарду Росселю, что, если снизить налоговую нагрузку на ВСМПО, завод сможет вкладывать больше денег в развитие города. Договориться не удалось, и Тетюхин решил инвестировать в развитие моногорода сам.
За несколько лет до этого ему в Германии сделали операцию на колене. Клиника обещала поставить на ноги за несколько месяцев, что позволяло Тетюхину успеть подготовиться к новому горнолыжному сезону. Именно такой медицинский центр он и решил построить в Верхней Салде. Но здание местного военного госпиталя оказалось непригодным для современной клиники. Проект переехал в Нижний Тагил — тоже не самый процветающий город, несмотря на наличие крупных предприятий.
Тетюхин выбрал подрядчиков, у которых был участок с разрешением на строительство недалеко от вокзала, и в апреле 2010 года перевел им 135 млн рублей аванса. Но Роспотребнадзор установил, что участок не подходит для медцентра по санитарным нормам: находится слишком близко от промышленных предприятий. Вернуть удалось только 98 млн рублей. «Хорошо, что эта история не отбила у него желание продолжать проект», — говорит мэр Нижнего Тагила и бывший директор НТМК Сергей Носов. Город подыскал новый, больший по площади участок (7 га), подвел к нему коммуникации.
В январе 2012 года стройка запустилась. Проектированием занималась немецкая компания KBV, которая активно работает на Урале — строила частную хирургическую клинику «УГМК-Здоровье» в Екатеринбурге, перинатальный центр в Нижнем Тагиле, роддом в Верхней Салде.
Но вскоре после того как Тетюхин нашел подрядчиков, которые его устраивали, у него кончились деньги.
Бизнесмен объясняет нехватку средств тем, что проект в Тагиле стал более масштабным.
Стартап Тетюхина
После сделки с «Ростехом» у него осталось около 4% акций «ВСМПО-Ависмы», но и их пришлось продать. «Сейчас у меня акций нет, все продал», — признается Тетюхин. Он обратился за господдержкой.
В отреставрированном особняке Министерства здравоохранения Свердловской области на презентацию проекта Тетюхина собралось почти все руководство ведомства — министр, его заместители, руководители департаментов. «Нам постоянно приходилось его приземлять, планы у него были грандиозные», — вспоминает замминистра здравоохранения области Елена Чадова.
Тетюхин хотел специализироваться на ортопедии, вертебрологии (лечении позвоночника) и заниматься эндопротезированием. Для области такой центр был бы спасением: ежегодно в местных клиниках делают 2000 операций по эндопротезированию, еще 2000 пациентов направляют в другие регионы, но очередь все равно составляет около 3500 человек. «Пациентов все больше. Можно жить и без протеза, но если сделать операцию, то уровень жизни повысится», — объясняет Чадова.
Проект Тетюхина в министерстве понравился, но ему рекомендовали расширить специализацию, что экономически более выгодно. Бизнесмен возражать не стал.
После одобрения Минздравом и местной Думой губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев лично рассказал президенту Владимиру Путину о проекте медицинского центра, который бывший глава «ВСМПО-Ависма» строит за свой счет, и доложил, что не хватает 1 млрд рублей.
«Прошу рассмотреть. Дело хорошее», — размашисто написал Путин на обращении.
«Конечно, президент хорошо отнесся. Я вообще считаю, что это гражданский подвиг Тетюхина», — говорит Куйвашев в интервью Forbes. В итоге за 1,2 млрд рублей государство получит 20-25% в медцентре. «Он был готов отдать государству и больше, лишь бы достроить центр», — говорит старший сын Тетюхина Дмитрий.
Деньги выделялись через «Корпорацию развития Среднего Урала» — это структура регионального правительства, через которую область участвует в совместных проектах с частными инвесторами. «Патриарху титановой отрасли» решать проблемы финансирования было проще, чем другим высокотехнологичным стартапам. Пару раз, когда задерживали деньги, он звонил Росселю, тот помогал ускорить процесс. Россель же познакомил его и с Вероникой Скворцовой, министром здравоохранения России.
В августе 2014 года Уральский медицинский центр получил лицензию, а в сентябре начал делать операции.
Две смены
Яркие стены отделений медцентра — у каждого свой цвет — увешаны репродукциями импрессионистов, которые Тетюхин выбирал лично. В такой обстановке, считает он, пациенты быстрее восстанавливаются, да и врачам работать приятнее. Сейчас у Тетюхина почти 60 врачей, из них только четверо местных. Дело в том, что с другими больницами Свердловской области было заключено джентльменское соглашение о непереманивании специалистов. «Нельзя запретить человеку, если он хочет. Но никакой пропаганды нет», — говорит Тетюхин. «Соглашение действительно соблюдается, никаких конфликтов не было», — подтверждает Елена Чадова. С медсестрами дело обстоит проще, в Тагиле есть медучилище.
Откуда специалисты? В центре несколько «колоний», как называет их Тетюхин, — из Томска, Тюмени, Омска, Забайкалья, Оренбурга. Пять врачей из Донецка и Луганска переехали в Нижний Тагил после начала конфликта на юго-востоке Украины. Центр оплачивал докторам дорогу на собеседование. «Из столиц очень сложно привлечь специалистов», — признается Тетюхин. Но главного врача он все-таки нашел в Санкт-Петербурге: тот загорелся идеей — «захотел поставить жирную точку в карьере».
Тетюхин построил на территории медцентра шестиэтажные дома для персонала. А вот зарплаты в центре не рекордные.
«Мы предупреждали, что не можем платить деньги, к которым они привыкли. Мы еще строим», — говорит Тетюхин.
Чем заманивают специалистов? Возможностью работать с современным оборудованием и продолжать научную деятельность. Ведущие хирурги, по словам бизнесмена, уже побывали в клиниках Германии и Словении.
Бизнес-процессы Тетюхин отстраивал по европейским стандартам. Дежурства отменил. Зато операционные загружены в две смены. Его сын Дмитрий поясняет, что современные операционные (их в центре пять) «жутко дорогое удовольствие», поэтому нужно минимизировать простой.
По плану в госпитале должны делать 7000 операций в год, из них 4500 — эндопротезирование и операции на опорно-двигательном аппарате. За первые четыре месяца сделали 1400 операций. Клиника коммерческая, но за 1100 человек Тетюхину заплатят из бюджета — в июле он подписал контракт с Минздравом на 133,5 млн рублей.
Однако бюджет не покрывает в полном объеме реабилитацию после лечения. Это разрушает концепцию Тетюхина: в его центре реабилитации уделяется едва ли не больше внимания, чем самим операциям. Процесс восстановления разбит на три этапа. Неделя в послеоперационной палате, потом пациента переводят в отделение реабилитации. На заключительном этапе пациенты живут вне больницы — на территории есть гостиница. С ними занимаются 20 инструкторов — для полного комплекта, говорит Тетюхин, надо набрать еще столько же. Тренажеры бизнесмен отбирал лично: закупил последние модели немецких и итальянских производителей. «Это типичный подход инженера. То, что сейчас лучшее, через 5-10 лет будет середнячком», — рассуждает мэр Сергей Носов.
Тетюхин сам разрабатывал методику реабилитации, изучив весь арсенал. Дмитрий Тетюхин вспоминает, что во время визитов в Москву отец набрал в магазине медицинской литературы целую тележку книг. «Это же для студентов начальных курсов», — пытался он отговорить отца, но учебники все равно поехали в Нижний Тагил отдельной посылкой. Несколько раз бизнесмен общался в Москве с Сергеем Бубновским, владельцем одноименной сети клиник. Но его метод показался Тетюхину слишком экстремальным. «Нам не удалось договориться», — сухо комментирует встречу Бубновский. Он не хотел отдавать свою разработку в чужие руки без открытия местного представительства.
По плану через реабилитационное отделение Тетюхина смогут проходить десятки тысяч пациентов в год. Но для этого нужно построить гостиницу на 550 мест, Тетюхин сейчас ищет финансирование. С предложением стать соинвестором гостиницы он звонил даже своему бывшему партнеру Брешту в Израиль.
«Первый вопрос: люблю ли я свой родной город. А само предложение было очень неконкретным. Я попросил бизнес-план. Больше он к этой теме не возвращался. Да и вообще не звонил», — вспоминает Брешт.
Город готов помочь с гостиницей, если в ней будут останавливаться не только пациенты частной клиники. Тетюхин же считает, что лишних мест не останется — к нему поедут со всей России.
На будущее
Тетюхин планирует привлечь кредит на 700 млн рублей. Деньги нужны не только на гостиницу. Отделочных работ ждут шестиэтажный реабилитационно-процедурный блок с бассейнами и тренажерными залами, стационар для второй стадии реабилитации на 120 мест, кафе для пациентов. В планах — построить с нуля общежитие для студентов, новые дома для сотрудников на 350 квартир, транспортный блок и вертолетную площадку. На все это Тетюхин просит у города земли. «Проблема в том, что у соседних участков уже есть собственники. Мы пытаемся найти решение», — говорит Носов.
Тетюхин делится идеями, как можно сэкономить. На территории центра уже есть собственная котельная, в планах — установка газопоршневых двигателей, которые будут снабжать центр электричеством. Бизнесмен планирует снизить стоимость титановых протезов за счет собственного производства — сейчас из 135 000 рублей, которые государство выделяет на одного пациента, на протез уходит половина (60 000-65 000 рублей).
Брешт вспоминает, что Тетюхин еще в начале 1990-х пытался запустить производство имплантатов. Для этого партнеры создали фирму «Конмет» и пытались сотрудничать с ОАО «Медицина». Сейчас, по данным СПАРК, ЗАО «Конмент-холдинг» в равных долях владеют Вячеслав Брешт, Владислав Тетюхин и двое его сыновей Дмитрий и Илья. У компании два направления. Имплантаты и хирургические инструменты из титана делает Дмитрий (производство расположено в бывшем офисе «ВСПМО-Ависма» в Москве), медицинскую мебель — младший Илья (его кровати стоят в палатах отцовского центра).
Производством протезов будет заниматься Дмитрий. Под цех приобрели недострой на окраине Тулы.
«Я иногда подкалываю отца. Говорю, что лучше бы внучкам по отелю купил, — смеется Дмитрий Тетюхин. — Но отец мечтал создать русскую фабрику. Он думает, что лучше всех разбирается в титане».
Эндопротезы должны заменять коленные и тазобедренные суставы, титан отлично приживается в организме. «Мы привыкли делать титан для авиации, а в медицине у нас провал», — объясняет Тетюхин. Сейчас эндопротезы в основном закупаются у зарубежных производителей. Лидеры рынка — концерн Johnson & Johnson, Aesculap, Zimmer, Mathys. При этом часто они используют сырье с «ВСМПО-Ависма». Тетюхин-младший, например, закупает в США металлические прутки из титана, который его поставщик берет в Верхней Салде.
Правда, протезы в России будут делать с участием иностранных партнеров. «Мы можем сделать точную копию, не хуже качеством. Но нужно изучать опыт использования, а никто ставить неизвестные эндопротезы не рискует», — объясняет Дмитрий Тетюхин. Здание в Туле уже готово, осталось завезти оборудование. Переговоры о предоставлении технологии и марки еще в процессе. Швейцарский Mathys отказал, так что сейчас Тетюхины общаются с Zimmer и Aesculap.
Сможет ли Владислав Тетюхин вернуть свои вложения и вновь попасть в список Forbes? По словам Элгуджи Немсцверидзе, первого заместителя гендиректора группы компаний «СМ-клиника», срок окупаемости может составить 10 и более лет. «Для него это социальный проект, но любой проект, конечно, должен быть рентабельным», — рассуждает Тетюхин-младший. Сам бизнесмен на возврат состояния не рассчитывает: всю прибыль он планирует вкладывать в медцентр.
«Если Тетюхиным овладеет идея, он находится вне экономического поля», — говорит о бывшем партнере Брешт.
Альтруизм Тетюхина впечатляет чиновников — мэр Нижнего Тагила уже пообещал назвать в честь него остановку около медцентра.
Если предложить красным директорам, ставшим в 90-х владельцами своих предприятий, загадать желание и пообещать, что оно сбудется, многие скажут: «Пусть государство заберёт у меня завод, а я буду, как раньше, наместником с широкими полномочиями». Владислав Тетюхин тоже не хотел перековываться в предпринимателя и отдал государству крупнейшую титановую компанию мира ВСМПО-АВИСМА. И хотя за свою долю он получил $170 млн, эта сумма происходила от сильно заниженной оценки акций - на рынке сделку называли грабежом.
Обычно у Тетюхина берут интервью как у мецената, вложившего все свои миллионы в суперсовременную больницу, единственную в своём роде на Урале, но на самом деле история титанового короля - о парадоксальной вере в государство, устраивавшее ему сюрпризы раз за разом, а также об итоге, к которому привела Тетюхина эта вера.
В июле 2006 года Тетюхин пожаловался своему знакомому Юргену Тофту на колени: болят так, что ходить сложно, всё-таки уже 73 года. Тофт - хирург, профессор, основатель клиники «Центр колена» в Мюнхене - отправил Тетюхина в свой госпиталь на срочную операцию. Последней мыслью миллионера перед наркозом была: «Чёрт, к лыжному сезону не восстановлюсь». Но уже в ноябре Тетюхин вышел на склон.
Однако, вернувшись в Россию, он получил травму иного рода - потерял контроль над делом всей жизни. Госкорпорация «Ростех» вынудила его продать акции ВСМПО-АВИСМА - компании с выручкой 28 млрд рублей, главного поставщика Boeing, Airbus и Rolls-Royce.
Тетюхин не стал бунтовать, не покинул страну, в отличие от своего бизнес-партнёра Вячеслава Брешта, и вообще не сказал ни одного плохого слова о тех, кто забрал у него компанию. «Жизнь человека быстротечна, а государство - вечно», - бросил титановый магнат журналистам в 2006 году.
Уже на реабилитации в госпитале Тетюхин понял, что с предприятием придётся расстаться, и решил заняться медициной. Несмотря на конфликт с «Ростехом», он посчитал, что государство должно ему помочь.
С тех пор прошло десять лет. Я встречаю Тетюхина в лечебно-восстановительном центре на окраине Нижнего Тагила. Немного сутулясь, худой человек среднего роста в потёртых джинсах и рубашке с короткими рукавами (на улице +12 °С) бодро пересекает холл и бросает помощникам: «Проведите ему экскурсию, поговорим потом. И ещё: позовите главврача, надо обсудить кое-что». Не дожидаясь ответа, Тетюхин убегает вверх по лестнице, мимо стен с репродукциями Сандро Боттичелли.
На больницу Тетюхин потратил все свои деньги - больше 3 млрд рублей. Госпиталь открылся два года назад и за это время уничтожил очередь на эндопротезирование коленного и тазобедренного суставов в Свердловской области. Однако загружен центр всего на 60%, так как до сих пор не получил статус федерального центра. Пока Минздрав тянет, Тетюхин теряет деньги.
Тетюхин - коренной москвич, родился в семье сотрудников НКВД. Отец строил аэродромы, в том числе Шереметьево. Мать была оперуполномоченным. «Искала воров, в репрессиях не участвовала», - утверждает Тетюхин. У семьи ни в чём не было нужды, даже в эвакуации в Куйбышеве и Оренбурге не голодали. Говоря о детстве, Тетюхин вспоминает няню, которая крестила его втайне от родителей.
После школы он поступил на кафедру новых материалов МИСиС, где изучали титан и его возможности. Лёгкий и прочный металл заинтересовал учёных и промышленников СССР после того, как американцы начали активно использовать его в авиа- и ракетостроении. В Союзе, как и в Штатах, обнаружились природные запасы титана, и выпускник Тетюхин стал пионером промышленного производства металла. Его распределили на Верхнесалдинское металлургическое производственное объединение.
Группа титанщиков - пять человек, Тетюхин с другом - руководители. В день нужно произвести шесть слитков. Работа - сплошной эксперимент над составом сплава. Тетюхин чаще ночевал на кожаном диване в приёмной директора, чем дома. Однажды его размышления над формулами и графиками прервал оглушительный взрыв - уже 30-й в плавильном цехе, но в этот раз небывало сильный. Раскалённый металл прожёг стенку печи, жидкий титан взорвался. Конструкции бронекожуха разлетелись, и оба техника, следивших за плавкой, погибли. Трое оставшихся в группе титанщиков придумали, как избежать таких взрывов, и с тех пор в Салде обходится без катастроф.
Половина титана, который делали Тетюхин с командой, шла на нужды авиации, половина - на ракеты и флот. В 1976 году на ВСМПО сделали сплав для первой титановой подводной лодки К-162, ставшей мировым рекордсменом по скорости движения под водой - субмарина шла на 80 км/ч. Инженеры, в том числе и Тетюхин, получили Ленинскую премию. Он, как в детстве, ни в чём не нуждался, был на привилегированном положении, несколько раз выезжал в капиталистическую заграницу, например на авиасалон в Ле-Бурже.
Франция произвела впечатление: Тетюхина восхитили музеи, картины импрессионистов он полюбил на всю жизнь и спустя полвека повесил в своём госпитале их репродукции. Он вспоминает, как удивлялся раскрепощённым девушкам в мини-юбках, как поразился, когда учуял запах красного вина, исходящий от находившегося при исполнении жандарма, но Европа оставалась для него чужой и непонятной диковинкой. «В Союз я всегда возвращался с радостью и облегчением», - повторяет Тетюхин, и похоже, что искренне.
В конце 70-х Тетюхину пришлось оставить предприятие и вернуться в Москву - тяжело заболел отец, семье нужна была помощь. Тетюхин возглавил титановую лабораторию во Всероссийском научно-исследовательском институте авиационных материалов - работал над созданием сплавов для «сушек», «тушек» и ракет. Чем ближе дело шло к перестройке, тем меньше становилось заказов от военных. Тетюхин хорошо видел, что и его институт, и салдинский завод ВСМПО работают не в полную мощность и с каждым годом производят всё меньше титана.
Когда ГКЧП отстранил от власти Михаила Горбачёва, Тетюхин с обоими сыновьями вышел к Белому дому. Они простояли там два дня: возводили баррикады, ночью грелись возле костров, беседовали с мирно настроенными танкистами. Когда готовились к штурму и выстраивали кольцо, бывший воин-афганец в камуфляже объяснял: «Если на вас пойдут, стойте и не сопротивляйтесь. Уговаривайте себя терпеть».
Штурма не состоялось, но Тетюхин запомнил совет.
Всё по-новому
Спустя год после путча в дверь квартиры Тетюхина позвонила делегация из начальников цехов ВСМПО. Хозяин разлил по чашкам чай. «Завод разваливается, заказов нет, спасайте!» - жаловались ходоки. Портреты Тетюхина висели в Музее титана, на самом заводе, украшали книги об истории ВСМПО.
Неделю назад уральцы уже звонили Тетюхину с предложением стать гендиректором ВСМПО. Он отказался: 59 лет, скоро пенсия, новая дача в Подмосковье, поздно «перестраиваться на рыночные рельсы». Но во время личной встречи он задумался: «Если завод развалится, то грохнется и титановое производство в России, а я ему всю жизнь отдал. Это что, моя жизнь получается бессмысленной?»
При этом дела на ВСМПО шли не совсем плохо. Завод отлил вдвое больше титановых слитков, чем в Европе, США и Японии вместе взятых. В Салде работало больше 20 000 человек, и, несмотря на падение спроса, предприятие в конце 80-х запустило сразу несколько новых цехов. Успели вовремя: в начале 90-х спрос на титан упал в 30 раз, в стране перестали строить подлодки и ракеты.
Тетюхин поехал осматривать владения на паровозе. Завод в Верхней Салде настолько огромный, что на его территории есть железная дорога. Гендиректор не узнал предприятие, которому отдал 30 лет жизни: кругом разруха, ценный металл кое-как свален в кучи. «Надо выходить на Запад», - мрачно заявил Тетюхин после паровозной экскурсии.
Да, всё, что пишут о Тетюхине, напоминает советский производственный роман, но что поделать, если его жизнь - образец заводской агиографии, «житие святого бессребреника-директора». Стратег, мыслитель, иногда допускает смешные проколы. Например, бывший главный юрист ВСМПО Екатерина Фабрицкая вспоминает, как однажды Тетюхин купил в Америке плавильную печь, получил все разрешения на перевозку, но не учёл, что она не помещается в самолёт. Печь вернули продавцам.
Кстати, на первой же встрече с Фабрицкой Тетюхин попросил объяснить её, что такое приватизация. Юриста перебил заглянувший в кабинет рабочий: «Владислав Валентинович, планшетность листа не проходит!» Тетюхин начал давать указания. Закончил, вернулся к приватизации, но был рад, когда в дверь постучал следующий производственник и сказал: «Теперь проблема с трубой без швов».
Жизнь Тетюхина - образец заводской агиографии, «житие святого бессребренника-директора»
В приватизации Фабрицкой разбиралась сама. Изучила законы и решила уговорить сотрудников - они уже владели акциями, распределёнными согласно стажу в 1990 году, - передать свои доли на баланс нового ЗАО «Союз ВС» с преимущественным правом выкупа другими владельцами. Это право должно было защитить компанию от рейдеров, которые вились вокруг завода. Один, симпатичный молодой человек в дорогом аккуратном костюме, приехал на собрание «Союза ВС» и взял слово сразу после Тетюхина, который уговаривал: «Сдавайте бумаги, акции как коньяк, каждый год будут дорожать». Рейдер стал обвинять руководство в незаконном отъёме собственности у коллектива. Фабрицкая кинула ему папку с документами, парень просмотрел их и якобы сказал: «Первый раз у меня облом. Не ожидал, что у вас всё в порядке».
Новое ЗАО получило контроль над 80% ВСМПО. Ещё 20% остались у сотрудников. Тетюхина избрали гендиректором и каждые четыре года переизбирали на собрании акционеров ЗАО «Союз ВС».
Бизнес-помощник
На одной из первых компьютерных выставок в Москве в 1989 году к 36-летнему Вячеславу Брешту, совладельцу советско-немецкой компании «Аутолюкс», подошли люди в нутриевых шапках. «На их лицах была написана страшная государственная тайна», - вспоминает Брешт. Мужчины тщательно скрывали, какое предприятие представляют, но признались, что производят титан. Выходец из Нижнего Тагила Брешт засмеялся: «А, вы из Верхней Салды».
Государство, сократив оборонзаказ, решило подкинуть ВСМПО другую работу - производство товаров народного потребления. Компания Брешта продавала советским предприятиям тюнингованные «Жигули» и компьютеры, и заводоуправление стало просить коммерсанта поставить им оборудование для производства бидонов, вёдер и другой бытовой продукции из нержавейки. Брешт ничего не понимал в металлургии - филолог по образованию, после института служил в КГБ, - но на предложение ВСМПО согласился. Люди из Салды были почти земляками.
Брешт стал часто заходить в московское представительство завода, гостиницу «Турист» рядом с Ботаническим садом. Там в 1989 году он впервые столкнулся с Тетюхиным, заехавшим навестить бывших коллег: «В первый же вечер я был готов производить с ним титановые имплантаты, ювелирные изделия, часы и покрывать титаном купола церквей. У Тетюхина есть магическое свойство делать людей единомышленниками и союзниками. Это как гипноз».
Вскоре Тетюхин с Брештом открыли фирму «Конмет». «Медицина увлекала его не меньше титана», - вспоминает Брешт. Брешт вложил в компанию свои средства, а Тетюхин должен был потратить их на разработку, производство и внедрение имплантатов. «Конмет» по-прежнему существует, производит стоматологические имплантаты из титана. В конце 1990-х её перерегистрировали на детей Тетюхина.
Тетюхин утверждает, что не помнит ни подробностей знакомства с Брештом, ни гостиницы «Турист», ни переговоров с нутриевыми шапками. Он уверен, что встретил молодого коммерсанта в Салде, за пару недель до возвращения на ВСМПО. Тетюхин отметил, что у парня была «хорошая реакция, знание языков, опыт общения с иностранцами». Он рассчитывал, что Брешт, в совершенстве владеющий английским и немецким, станет «советником-переводчиком» и поможет заводу наладить контакт с американскими заказчиками. Брешт от такой характеристики негодует: «Какие переводчики? Тогда и переводить было некому». По его словам, первое время у него не было на ВСМПО ни полномочий, ни должности: «Просто все знали, что я близкий друг Тетюхина, которого он и его жена Нина Кирилловна любят как родного сына».
Америкэн бой
В марте 1993 года Тетюхин бродил по вещевому рынку в Салде и искал себе чемодан. Выбрал побольше и потемнее. Сложил туда изделия своего завода и отправился с Брештом на полтора месяца в турне по титановым предприятиям США.
Тетюхин хотел создать совместное производство с крупнейшим поставщиком штамповок для «боинга» Wyman Gordon. Американцы согласились. Но только на СП, выпускающее подковы для лошадей. Для бывшего поставщика всей советской военки это было унизительно. Другой титановый гигант, Northrop Grumman, даже не пригласил русских в офис, встречу назначили в лобби гостиницы, на переговоры прислали младших клерков, которых хватило только на 15 минут беседы о перестройке, Горбачёве и Ельцине.
В конце концов Брешту и Тетюхину удалось договориться об отправке образцов титановых слитков на несколько предприятий поменьше. Тетюхин считал, мол, все увидят наше качество и побегут заказывать.
Брешт сделал другие выводы. Он кое-что понял про капитализм и, пока Тетюхин в Салде ждал, когда американцы придут за титаном, мотался по Европе и Штатам. Брешт уговаривал титановые компании прислать своих представителей и сертифицировать ВСМПО: «Я ничего не понимал в титане, поэтому просто безбожно врал, обещая им золотые горы и цены на 40–50% дешевле конкурентов. Впрочем, честно говоря, цены конкурентов я не знал».
Скоро стена в кабинете Тетюхина была сплошь увешана сертификатами. Но первый контракт ВСМПО заключили благодаря случаю. На выставке в Москве Тетюхин разговорился с каким-то американцем, рассказал про неудачные попытки выйти на рынок США. Собеседник оказался бывшим сотрудником ЦРУ и предложил познакомить Тетюхина с владельцем компании Timet, тогда это был крупнейший поставщик титана для «боингов».
Тетюхин снова полетел в Штаты - американский коллега позвал его в свой особняк в Санта-Барбаре. «Вы точно хотите приехать к нам в Салду?» - спросил Тетюхин, оглядывая двухэтажный белый дом размером с цех, а также 15-метровый бассейн и слуг в белых фраках. По его словам, тогда он осознал, что в Салде пора сделать завод более комфортным. По возвращении он отремонтировал все туалеты и поставил туда унитазы. До этого момента все, включая высокое начальство, ходили в дырку в полу.
Владелец Timet Харольд Симмонс нанёс ответный визит и покорил Тетюхина своим бесстрашием, согласившись полетать 10 минут на планере с моторчиком. Планер выглядел хлипким, лететь предстояло привязанным к пилоту, с болтающимися в воздухе ногами. «Раз согласился - значит рисковый», - подумал Тетюхин и решил сотрудничать.
«Всё будет разрушаться, потому что сами люди не вложили никакого труда. Ни один из социальных проектов Тетюхина не прижился. Может, только пивзавод»
У Брешта, впрочем, другие воспоминания. По его версии, американцам было наплевать на всё, кроме качества салдинского титана. Брешт считает, что конкуренты решили по-быстрому возглавить процесс выхода советского предприятия на американский рынок, пока это не сделал кто-нибудь другой.
Схему придумали такую: ВСМПО поставлял титан на склады Timet в США на 15–20% дешевле, чем у самого Timet. Американцы шли к своим заказчикам и предлагали им на выбор два вида титана: свой и салдинский - подешевле. Они собирались стать эксклюзивным дистрибьютором советского титана и взять его распространение на западных рынках под свой контроль - американцы не верили, что бизнесмены советской закалки смогут торговать сами, без посредников. Они были не дураки и оставили в контракте пункт, что, если заказчики выбирали российского производителя, Timet получал комиссию в 20% за продажу. Многие заказчики шли на риск и так знакомились с ВСМПО.
Timet был счастлив, пока через пару лет не обнаружил, что американские компании стучатся за дешёвым титаном напрямую в Салду.
С этого момента дела ВСМПО резко пошли в гору. Выручка в 2002 году составляла 9 млрд рублей, а в 2006-м - уже 28 млрд. 75% продукции компании шло на экспорт. В 1998 году салдинцы заключили прямой контракт c Boeing. Сейчас ВСМПО закрывает 35% потребностей в титане Boeing, 60% - AirBus, 100% - Embraer.
Тетюхин продолжал жить в образе советского святого. Однажды зимой он с Фабрицкой поехал в налоговую в Екатеринбург. Урал, мороз, Фабрицкая в валенках и тулупе, а Тетюхин в ботинках на тонкой подошве. Посреди трассы машина намертво заглохла. Пока ждали помощь, окоченели. В какой-то момент Тетюхин обронил: «Кажется, пришла пора купить заводу хорошую машину. Какую посоветуете, Екатерина Александровна?» У Фабрицкой и её мужа была Land Cruiser Prado, она посоветовала такую же. «Да, у вас хорошая, но слишком дорогая, - отреагировал Тетюхин. - Не можем себе такого позволить». И не купил ничего.
Впрочем, экономя на всём, что движется, Тетюхин заложил под компанию бомбу замедленного действия.
Вячеслав Брешт
Победа и поражение
Всё началось с покупки производителя титановой губки АВИСМА. Завод принадлежал МЕНАТЕПу Михаила Ходорковского и тоже нацелился на западный рынок. Всё больше поставок шло Timet и RMI, всё меньше ВСМПО. Губка - это сырьё, из которого в Салде делали слитки и полуфабрикаты, так что АВИСМА грозила оставить предприятие Тетюхина без поставок. Тетюхин негодовал, писал письма в правительство, доказывая, что ВСМПО - это стратегически важная компания и государство должно повлиять на Ходорковского.
Брешт понимал, что это абсурд, и старался решить вопрос рыночными методами. В 1997 году он обратился за помощью к российскому брокеру Creditanstalt Grant и её гендиректору Олегу Царькову. Сделал он это втайне от Тетюхина - тот называл консультантов «проклятыми коммерсантами». Царьков договорился со своими клиентами, легендарными Уильямом Браудером, Кеннетом Дартом и Фрэнсисом Бейкером, что они купят 60% АВИСМА за $85 млн и обменяют эти акции на 17% ВСМПО. Предложенной схемой Царьков порадовал Тетюхина: «То есть нам ничего платить не надо, просто бумажки отдать?». Царьков утверждает, что для Тетюхина всё выглядело так, будто ему принесли АВИСМА на блюдечке.
После сделки Тетюхин с Брештом стали искать деньги на модернизацию предприятия. «Проклятый коммерсант» Царьков возил Тетюхина по инвесторам. Он рассказывает, как в Гонконге глава ВСМПО делал доклад, в котором увлекательно рассказывал о титане, его свойствах и уникальности. Всё шло прекрасно - казалось, каждый готов был вложиться в салдинский завод, - пока не пришло время вопросов из зала. Местный инвестор спросил: «Какова доля труда в себестоимости вашей продукции?» «А вам это зачем?» - рявкнул Тетюхин в ответ и сбежал с кафедры.
Вообще, его пугало возможное появление новых акционеров. Он был уверен, что новые совладельцы обязательно закроют производство. Он позволял возить себя на сборища инвесторов и выступал на них максимально красноречиво в надежде, что кто-нибудь захочет дать денег в долг, не входя в состав акционеров.
Тетюхин не держался за собственность и дивиденды - об этом говорят и Брешт, и Царьков, и Фабрицкая. Он просто хотел, чтобы ему не забивали голову лишними финансовыми вопросами и не мешали делать титан. Хранение акций в «Союзе ВС» казалось ему надёжной защитой от скупки. Иногда он вспоминал рейдера, который похвалил документы, составленные Фабрицкой, и успокаивался: от других недоброжелателей получится отбиться точно так же.
Тетюхин не учёл, что рейдеры за 15 лет придумали новые схемы обхода законов. На горизонте появился владелец группы «Ренова» Виктор Вексельберг, владевший тогда алюминиевым гигантом СУАЛ. Объединить в одной структуре производителей двух самых востребованных металлов - что может быть заманчивее. Юристы Вексельберга придумали, что обойти право преимущественного выкупа можно через дарение, и олигарх успешно аккумулировал несколько процентов ВСМПО к 2003 году.
Вексельберг встретился с Тетюхиным, желая посадить в совет директоров ВСМПО-АВИСМА своего человека. Тетюхин воспроизводит ту сцену. «Я вас очень люблю. И буду любить ещё долго», - вальяжно улыбаясь, сообщил олигарх. «Как удав кролика», - подумал Тетюхин и отказал. Через пару месяцев люди Вексельберга предложили ему продать компанию. Тетюхин послал всех куда подальше. Он был уверен: пара писем в правительство - и все вопросы с «Реновой» решатся.
Тем временем Брешт заподозрил неладное и составил список болевых точек предприятия, по которым могла ударить «Ренова». Первый пункт предписывал срочно скупить все акции у замов Тетюхина и начальников цехов. Им принадлежало до 10% предприятия. Сколько точно, никто не знал. Брешт не сомневался, что они с радостью продадут свои доли: «Топы мечтали о красивой жизни, а Тетюхин платил им низкие зарплаты».
Неслыханная наглость: автобус с надписью «Купим акции» остановился прямо на центральной площади Верхней Салды, рядом с отремонтированным домом культуры и фонтаном. Гендиректор ВСМПО вскипел. Он собрал коллектив, заговорил про «борьбу трудящихся с олигархом» и подрыв устоев. Приказал было облить иномарки эмиссаров «Реновы» краской, но Фабрицкая его отговорила. Салдинцы поверили директору - стали собирать отряды, патрулировать улицы и блокировать автобус «Реновы». Тогда «Ренова» сменила тактику, их представители стали приезжать на такси. Тетюхин поговорил с таксистами, и водилы стали отвозить скупщиков в лес и выкидывать среди кедров и берёз.
Тетюхин считает тот момент ключевым в противостоянии с «Реновой». Брешт, наоборот, убеждён, что вся бурная деятельность Тетюхина никакого значения не имела. Главное было - расчистить тонкие моменты в документах и структуре ВСМПО и скупить как можно больше акций. Этим Брешт и занимался вместе с «Тройкой Диалог» и PriceWaterhouseCoopers. Тетюхин не помогал, но и не мешал. Царьков вспоминает, что, когда он изложил директору план борьбы с «Реновой», тот спросил: «А нельзя сделать так, чтобы акции никому не принадлежали?»
Утром 9 июля 2003 года Тетюхин позвонил Брешту и сообщил, что срочно летит в Москву - его письма сработали, вечером их ждёт помощник президента Александр Бурутин. Брешт вспоминает, что на встрече Тетюхин разразился проклятиями в адрес олигархов: «Разорили страну, нахапали богатства, а теперь ещё и на святое покусились - на титан, на оборонную безопасность!» Когда наконец возникла пауза, Бурутин спросил: «А вы сами-то кто, Владислав Валентинович? Кому принадлежит ВСМПО?» Тетюхин не моргнув глазом ответил: «ВСМПО принадлежит ВСМПО». Бурутин задал тот же вопрос Брешту. Тот признал, что компания частная. Бурутин резюмировал: «Государство вмешиваться в спор двух частных коммерческих структур не будет».
В такси на обратном пути Тетюхин взорвался. К матерщине в адрес олигархов добавились проклятия в адрес чинуш. «В советские времена, - кричал он, - такого не было!»
Брешт вспоминает: машина проехала всего 15 минут, водитель не справился с управлением и врезался в столб. Автомобиль ремонту не подлежал, у пассажиров - ни царапины. Чудесное спасение пошли отмечать в бар на Ордынке. После очередного бокала Тетюхин сказал: «Через неделю тебе полтинник. Давай вместе выйдем на сцену Дворца культуры в Салде, возьмёмся за руки и скажем народу, что ** разгромим Вексельберга. А сейчас давай поклянёмся друг другу, что не **** испугаемся и будем стоять насмерть». Приняли решение, что по возвращении в Салду Тетюхин договорится о выкупе оставшихся у менеджмента акций за те же 500 рублей, которые предлагает «Ренова».
Спустя три дня после аварии Тетюхин позвонил Брешту и заявил: «Мероприятие во дворце надо отменять и переносить в кафе. Народ не поймёт, что в условиях войны мы устраиваем такой большой праздник». Брешт был обескуражен: кафе вмещает 50 человек, а в Салде уже гуляют 450 заказчиков и поставщиков. За день до юбилея он отправился искать в Москве ресторан, способный принять хотя бы сотню гостей. Нашёл, но Тетюхин туда не прилетел.
Спустя годы Брешт так и не выяснил, почему Тетюхин отменил празднование его юбилея. То ли потому что Брешт поровну, по 30%, поделил акции, купленные у топов («Я звал его в советники, а не в совладельцы», - говорит Тетюхин.) То ли потому, что взыграла гордость - раньше в салдинском ДК отмечали только юбилеи директоров. Царьков подтверждает версию насчёт акций.
Тетюхин такой трактовке удивляется: «Похоже, у Брешта провалы в памяти начались раньше, чем у меня». Бывший директор утверждает, что ни в какую аварию с партнёром не попадал и в баре не сидел. Он подтвердил лишь, что действительно отменил праздник, потому что «дэка - святое для Салды место, даже бывший директор Огарков не отмечал там свой юбилей!»
Так или иначе, замам Тетюхина и Брешта стало очевидно: начальники поссорились. На следующий день после праздника Фабрицкая и ещё трое менеджеров на секретном совещании решили продать свои акции «Ренове»: «Я понимала, что не могу в конфликте поддержать ни одного, ни второго. Каждый будет тянуть меня на свою сторону, а я не хотела выбирать между ними». В итоге 5% ВСМПО, принадлежавшие топам, отошли Вексельбергу.
Как только Тетюхин об этом узнал, тут же уволил всех. Фабрицкая с коллегами пошли объясняться на местное телевидение. Тетюхин позвонил главному редактору и угрожал выгнать того из города, если интервью пойдёт в эфир. Вскоре Фабрицкая перебралась в Москву теперь и работает главным юристом в строительной компании. С Тетюхиным с тех пор виделась дважды - случайно в аэропортах. Он подходил, узнавал, как дела, спрашивал про успехи детей и, как показалось юристу, был рад встрече.
После покупки акций у топов «Ренова» предложила Брешту выкупить и его долю. «Не могу не признать, что Брешт повёл себя тогда крайне порядочно», - говорит Тетюхин. Брешт «Ренове» отказал, потому что собирался вывести компанию на биржу и получить за свою долю гораздо больше, чем предлагал Вексельберг.
В разгар борьбы с Вексельбергом «проклятый коммерсант» Царьков покинул «Тройку Диалог» и перешёл в «Ренову». Именно он придумал, как всех помирить. В апреле 2004 года Тетюхин, Брешт и «Ренова» поместили все акции в единый траст и запустили механизм под названием «русская рулетка».
Первый ход сделал Вексельберг. Он выставил свои 13,4% ВСМПО на продажу по цене $96 за акцию, на $20 дешевле рыночной цены. Это означало, что Брешт с Тетюхиным должны либо их выкупить, либо выставить свои пакеты по той же цене. Глава «Реновы» был уверен, что рассорившиеся партнёры не найдут $148 млн на выкуп его пакета, а потому будут вынуждены продать ему собственные акции по заниженной стоимости.
«Я вас очень люблю. И буду любить ещё долго», - вальяжно улыбаясь, сообщил олигарх. «Как удав кролика», - подумал Тетюхин
Но тут тандем вновь объединился. По словам Брешта, Тетюхин настолько боялся, что «Ренова» отнимет у него контроль над предприятием, что согласился на все условия юристов и банкиров: «Поднять $148 млн без залогов и обременений было плёвым делом. Инвесторы стояли в очереди, чтобы дать денег и получить долю ВСМПО». Детали заключённой сделки ни Брешт, ни Тетюхин не раскрывают. Известно только, что деньги нашлись при посредничестве «Ренессанс Капитала» - и «Ренове» пришлось уступить свой пакет по низкой цене.
Казалось, угроза миновала. Однако через девять месяцев «Ренова» попросила суд арестовать 73,4% акций ВСМПО. В корпорации посчитали, что Тетюхин с Брештом выкупили пакет «Реновы», заложив имевшиеся у них акции, а это запрещали условия трастового договора. Владельцы ВСМПО были уверены, что выиграют суд, так как никаких контрактов с инвесторами, одолжившими им деньги на выкуп акций, не заключали. Но до суда дело так и не дошло.
После ареста акций о желании приобрести ВСМПО-АВИСМА объявил «Рособоронэкспорт». Госкорпорация пояснила: она хочет спасти погрязшую в корпоративных войнах стратегическую для российской оборонки компанию. «Добегался», - резюмирует Царьков, имея в виду, что даже после встречи с помощником президента Тетюхин продолжал писать письма в различные инстанции, прося помощи в борьбе с олигархом.
Госкорпорация, прикинув выгоду, выбрала момент и вмешалась. В ноябре 2004 года на завод нагрянула Генпрокуратура с ОМОНом - искали хищения в ходе приватизации. Потом подтянулись налоговики - они предъявили ВСМПО претензии на 2 млрд рублей. Владельцев компании несколько раз приглашали в «Рособоронэкспорт» и администрацию президента, чтобы убедить передать корпорацию в надёжные руки.
Брешт быстро всё понял и продал свои акции «Ренессанс Капиталу» за $680 млн. «Рособоронэкспорту» пришлось договариваться уже с «Ренессансом». Сам Брешт покинул Россию и с тех пор не приезжал ни разу. Сейчас он увлечён оперой и инвестициями в израильские стартапы - преимущественно биотехнологические.
Тетюхину же пригодился совет, который дал ему афганец у Белого дома: «Терпите, не провоцируйте». Он решил, что бодаться с государством бессмысленно, и согласился продать 26% из 30% акций по цене в четыре раза ниже, чем за тот же пакет получил Брешт. На пресс-конференции в Верхней Салде Тетюхин оправдывался: «Если бы вы думали не о себе, а о титане, которому вы отдали всю жизнь, то как бы вы поступили на моём месте?»
Царь поможет
Когда мы заканчивали интервью, Тетюхин вскочил и начал рыться в бумагах, разложенных на столе. Наконец он выудил один лист: «Вот, я вам сейчас всё покажу». Это была копия письма губернатора Свердловской области Евгения Куйвашева Путину. На ней чёрной ручкой было начертано: «Скворцовой Веронике, министру здравоохранения - поддержать».
Речь шла про Уральский лечебно-клинический центр. Это больница, которую построил Тетюхин. Она специализируется на эндопротезировании коленного и тазобедренного суставов. Госпиталь - новое дело жизни Тетюхина. Искусственные суставы, которые тут ставят, производят из салдинского титана.
Сразу после отставки миллионер поехал смотреть госпитали Германии и России. Шесть лет он проектировал свой центр, выбивал землю, строил. Сначала нацелился на Верхнюю Салду, но всё же остановился на более крупном городе - соседнем Нижнем Тагиле.
Тетюхин выбрал подрядчиков, владевших участком с разрешением на строительство. Уже после того, как он перевёл им 135 млн рублей задатка, Роспотребнадзор запретил строительство госпиталя на этой земле - слишком близко к промышленным предприятиям. Участок располагался у железнодорожного вокзала. Рядом - Нижнетагильский металлургический комбинат, облако чёрного дыма над которым не рассеивается почти никогда.
Вернуть удалось лишь 98 млн рублей, зато город выделил Тетюхину другой участок - больший по площади, с подведёнными коммуникациями, на берегу озера. В 2012 году началась стройка. Тетюхин рассчитывал только на деньги, вырученные от продажи ВСМПО-АВИСМА, но в процессе проект требовал всё больше инвестиций. Сначала Тетюхин продал остававшиеся у него 4% акций предприятия. Не хватило. Тогда он позвонил Брешту, но тот потребовал бизнес-план.
Тетюхин плюнул и опять обратился к государству. Губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев проект поддержал и попросил у Путина 1 млрд рублей. Тот поставил на письме «Прошу рассмотреть. Дело хорошее».
Деньги пришли через Корпорацию развития Среднего Урала. За это госкомпания оформила на себя четверть госпиталя. «Не жалко было отдавать?» - спрашиваю я. «Я бы ещё больше отдал. Тут тот же принцип: государство вечно, в отличие от человека».
Растратив почти весь капитал, Тетюхин живёт на пенсию и зарплаты советника ВСМПО-АВИСМА и гендиректора лечебного центра. Правда, в госпитале он на полставки - чтобы не приезжать на работу к 8 утра. Больше всего ему нравится собирать врачей и обсуждать с ними, как ускорить восстановление пациентов.
За два года работы центра очередь из 3500 человек на эндопротезирование в Свердловской области рассосалась. Госпиталь договорился с Челябинской областью о направлении пациентов по ОМС. Однако центр не загружен полностью - чтобы принимать больных со всего Урала, клинике нужен статус федерального учреждения. Это предложение Путин попросил поддержать министра здравоохранения Веронику Скворцову. Тетюхин уже трижды встречался со Скворцовой, на словах министр его очень поддерживает, но до вопрос до сих пор не решён.
Из-за недостатка в пациентах госпиталь не может приобрести технику, достроить корпус для реабилитации с бассейнами и ваннами, а также гостиницу для пациентов. До августа центр работал в долг - губернатор и Тетюхин просили областных предпринимателей финансировать клинику. В августе она впервые показала крохотную прибыль, но без статуса федерального центра на стабильный «плюс» не выйдет.
Брешт не вложился в госпиталь, потому что предвидел: слишком масштабному проекту будет сложно зарабатывать. Он скептически относится к социальным проектам бывшего партнёра - на ВСМПО тот создавал специальные бригады, чтобы построить рядом с городом горнолыжные трассы, открыть кадетские училища, отремонтировать главную площадь. «Всё это будет разрушаться, так как сами люди не вложили никакого труда, - твердит Брешт. - На площадь, школу искусств, клубы по интересам, кинокафе салдинцам было наплевать. Они в пятницу после обеда бежали в свои сады-огороды и возвращались в понедельник утром. В городе оставались алкаши. Ни один из социальных проектов Тетюхина так и не прижился. Может, только пивзавод».
«Клиника хорошая, но по проекту сразу видно, что его делали не люди из финансов, - комментирует Царьков. - По дороге деньги кончились. Построили огромное заведение, а оно не загружено. Мало иметь деньги, нужно уметь их тратить».
Тетюхин спускается со мной вниз, до входа в больницу. Перед нами кирпичные шестиэтажки, магазин «Монетка», салон красоты «Салон красоты», остановка автобусов до Екатеринбурга и рельсы, по которым с грохотом несётся старый трамвай. «Пока государство не поможет решать проблемы...» Вдруг в кармане его пиджака начинает пиликать телефон. Тетюхин достаёт трубку - это «раскладушка», две части которой примотаны друг к другу скотчем.
Фотографии: Фёдор Телков / «Секрет Фирмы»
На большом мониторе мне показывают изображение искривлённого позвоночника.
– А теперь смотрите: если поднять левую ступню на пару сантиметров, то позвоночник станет значительно прямее, – рассказывает диагност.
Моделирование проводят при помощи 4D-сканера. Штука фантастическая: пациенту просто достаточно походить несколько минут по специальной дорожке, чтобы врач мог определить проблемы с опорно-двигательным аппаратом. При этом облучения нет, так как для диагностики используется лазер.
Такие сканеры есть всего лишь в нескольких клиниках страны, но в полной комплектации только в Нижнем Тагиле. И это одно из множества устройств, которыми напичкан лечебно-реабилитационный центр, который построил бывший титановый король из Верхней Салды, экс-директор ВСМПО Владислав Тетюхин. Не больница, а 7 гектаров Европы на окраине Тагила.
Всего на этот центр потратили почти 5 миллиардов рублей, но из областного бюджета лишь 1,2 миллиарда. Здесь могут делать более 7 тысяч операций на опорно-двигательном аппарате и позвоночнике, однако фактическая загрузка в два раза меньше. Вся загвоздка в статусе учреждения – оно региональное, а потому может лечить только жителей Свердловской области. При этом в соседних областях тысячи людей ждут своей очереди на подобные операции.
Решить проблему можно просто – надо изменить статус центра Тетюхина на федеральный, чтобы пациенты, например, из Челябинска или Тюмени могли бесплатно лечиться в нижнетагильской клинике. Однако добиться этого никак не получается.
– Владислав Валентинович, в последние месяцы вы очень много говорили о проблемах центра, так как он не имеет федерального статуса. Есть ли какие-то надежды, что эта ситуация как-то разрешится в ближайшее время? class="_">
– Вы меня спрашиваете?
– Да. class="_">
В этот момент Владислав Валентинович берёт пластиковую папку, из которой достаёт письмо губернатора на имя президента с просьбой оказать поддержку центру. Самое главное – виза в правом верхнем углу: "Скворцовой. Нужно поддержать. Доложите. Путин".
– Означает ли этот документ, что вы получите федеральные квоты? class="_">
– Знаете что… Прослойка чиновников столь велика, что мы не можем сказать, что именно получим на выходе. Дело в том, что на одно из писем губернатора на имя Скворцовой мы получили ответ: "можем оказать методическую поддержку". И больше ничего.
– Вы не пробовали узнать, какова всё-таки судьба этого документа? class="_">
– Я не могу, так как письмо писал губернатор. Только он и может узнать, чем закончилось дело. Так что мы сейчас находимся в неведении, но хотя бы область нам пообещала сохранить финансирование на том уровне, на каком было в этом году.
– А можете сказать, о какой сумме идёт речь? class="_">
– Смотрите, мы в этом году получили от областного минздрава квоту – 900 операций на коленях и 100 на позвоночнике. Ещё было задание от нашего ТФОМСа – 1 000 операций на бедре. В итоге вышло 258 миллионов рублей. Примерно о такой же сумме идёт речь, если мы получим новый статус.
– У вас есть версия, почему так сложно получить федеральные квоты, хотя 260 миллионов – не такие большие деньги же для федерального бюджета. Даже один танк "Армата" стоит почти в два раза дороже. class="_">
– Вы знаете, я думаю, всё дело в том, что есть определённая система распределения средств. И её очень сложно изменить. Федеральные центры имеют по 3,5-4 тысячи квот в год. Получается, что у кого-то надо забрать, чтобы дать нам.
В итоге получилось, что мы создали центр, который совершенно нельзя сравнить с теми, которые федерация построила в Барнауле, Смоленске. Но почему-то к нам более чем за год даже министр здравоохранения или хотя бы его заместитель не приехали, чтобы оценить! Для меня загадка такое поведение.
– Скажите, а есть спрос на такие операции? class="_">
– В соседних областях тысячные очереди на подобные операции. Если брать в целом, то потребность составляет около 300 тысяч в целом по России. Но всего делается лишь около 70 тысяч. Мы бы легко могли освоить все соседние области, для которых мы доступны по железной дороге. Известно, что перелёт очень сильно осложняет подготовку к операции, а до нас можно добраться на поезде, и пациентам не надо никуда лететь.
В прошлом году с сентября мы сделали 1 040 операций. Это больше, чем любая свердловская больница делает подобных операций за целый год. В этом же году мы сделаем 4 100-4 150 операций. Из них 2 700 – на опорно-двигательном аппарате, а ещё примерно 1 350 – на органах малого таза. Но мы могли бы сделать гораздо больше – более 7 тысяч в год. Сейчас наша загрузка чуть более 50%.
– Если не будет федеральных квот, то что будет? class="_">
– Будем дальше долбиться в Минздрав, чтобы они внимательнее посмотрели на наш центр. Плюс к тому есть возможность договориться с соседними областями, чтобы они отправляли пациентов к нам по программе ОМС. Но это сделать можно только до 1 сентября. В этом году нам удалось договориться с Челябинской областью, что они отправят нам 250 пациентов за счёт ОМС. У них в очереди стоят тысячи и тысячи людей.
– Вы используете имплантаты американских и европейских производителей. Как сказалась девальвация рубля на вас? class="_">
– Я лично с ними провожу переговоры. Мы садимся у меня в кабинете и начинаем разговаривать. Я им показываю, сколько нам государство платит за каждую операцию. При этом они хорошо знают, как у нас в центре проходит реабилитация. Благодаря этому их протезы не будут скомпрометированы и хорошо приживаются. В итоге они готовы двигаться и давать нам эксклюзивную цену.
– У вас на территории есть ряд недостроенных объектов. Сколько надо средств, чтобы завершить их? class="_">
– Надо примерно от 800 миллионов до 1 миллиарда рублей. Например, у нас есть шестиэтажное здание (пока только коробка), где расположится целый реабилитационный комплекс. Там пациенты будут проходить третий этап восстановления после операции. К примеру, там будут два бассейна – 25 и 12 метров, различные ванны. В итоге у нас должна выстроиться полная цепочка: операция и три этапа восстановления. Такого нигде в России больше нет.
Плюс к тому у нас есть небольшое одноэтажное здание, где изначально думали разместить пекарню и кафе. Но теперь думаем оборудовать там травмпункт – в Тагиле есть большая необходимость в нём. Если бы нашёлся инвестор, то мы бы быстро могли завершить работы. Но у нас есть одна сложность – мы договорились с областью, что никаких дивидендов у нас не будет. Всё, что мы зарабатываем, идёт на развитие, а первый год и вовсе мы завершили в минус, так как пришлось много чего доделывать.
– Сейчас в клинике очень многое завязано на вас. Есть у вас уверенность, что центр сохранится, когда отойдёте от дел? class="_">
– Я всё делаю для этого. Самое главное – есть команда специалистов. В частности, мы нашли очень хорошего главного врача, который заинтересован в развитии центра. Скоро у нас появится своя школа для врачей, благодаря чему мы будем обеспечены кадрами.
Мы делаем абсолютно всё, чтобы загрузить мощности. Но всё равно нужна помощь федерального министерства. Поймите, что именно они определяют, куда поедут пациенты из разных городов. Зачем с севера ехать в Москву или Питер, если до нас есть прямая дорога?
– Вы хотя бы один раз жалели о том, что решили построить центр за свой счёт? class="_">
– Понимаете, в чем дело… Во-первых, делать это бесполезно. Во-вторых, для меня это определённый вызов. Я не понимаю, почему тут у нас люди должны лечиться в более плохих условиях, чем за границей?! Недалеко от Тагила находится предприятие, которое в 2007 году дало 28% мирового производства титана. ВСМПО до сих пор остаётся лучшим в мире! У них заказы до 2022 года. Если тут создаются такие ценности, то почему они не могут получать самое качественное лечение, чёрт возьми?!
