Обстоятельства смерти «советского Жюля Верна» - Александра Беляева до сих пор остаются загадкой. Скончался писатель в оккупированном городе Пушкине в 1942 году, не очень понятно только, как и почему это произошло. Одни утверждают, что Александр Романович умер от голода, другие считают, что он не вынес ужасов оккупации, третьи полагают, что причину гибели писателя следует искать в его последнем романе.

Умирать - так вместе

Разговор с дочерью «советского Жюля Верна» мы начали с «дооккупационного» периода.

- Светлана Александровна, а почему вашу семью не эвакуировали из Пушкина до того, как в город вошли немцы?

У отца много лет был туберкулез позвоночника. Самостоятельно передвигаться он мог только в специальном корсете. Он был настолько слаб, что об отъезде не могло быть и речи. В городе была специальная комиссия, которая в то время занималась эвакуацией детей. Предлагал вывезти и меня, но и от этого предложения родители отказались. В 1940 году у меня начался туберкулез коленного сустава, и войну я встретила в гипсе. Мама часто повторяла тогда: «Умирать - так вместе!».

- По поводу смерти вашего отца до сих существует довольно много версий:

Папа умер от голода. В нашей семье не было принято делать какие-то запасы на зиму. Когда в город вошли немцы, у нас было несколько пакетов с крупой, немного картошки и бочка квашеной капусты. А когда и эти припасы кончились, бабушке пришлось идти работать к немцам. Каждый день ей давали котелок супа и немного картофельной шелухи, из которой мы пекли лепешки. Нам хватало и такой скудной еды, а отцу этого оказалось недостаточно.

- Некоторые исследователи полагают, что Александр Романович просто не вынес ужасов фашистской оккупации…

Не знаю, как все это переживал отец, но мне было очень страшно. Казнить без суда и следствия в то время могли любого. Просто за нарушение комендантского часа или по обвинению в краже. Больше всего мы волновались за маму. Она часто ходила на нашу старую квартиру, чтобы забрать оттуда какие-нибудь вещи. Ее могли бы запросто повесить, как квартирную воровку. Виселица стояла прямо под нашими окнами.

А правда, что немцы не дали вам с матерью даже похоронить Александра Романовича?

Папа умер 6 января 1942 года. Мама пошла в городскую управу, и там выяснилось, что в городе осталась всего одна лошадь, и нужно ждать очереди. Гроб с телом отца поставили в пустой квартире по соседству. Многих людей в то время просто засыпали землей в общих рвах, за отдельную же могилу нужно было платить. Мама отнесла могильщику какие-то вещи, и тот побожился, что похоронит отца по-людски. Гроб с телом положили в склеп на Казанском кладбище и должны были похоронить с наступлением первого тепла. Увы, 5 февраля меня, маму и бабушку угнали в плен, так что хоронили папу уже без нас.

Смерть рядом с «Янтарной комнатой»

Памятник фантасту на Казанском кладбище Царского Села стоит вовсе не на могиле писателя, а в месте предполагаемого его захоронения. Подробности этой истории раскопал бывший председатель краеведческой секции города Пушкина Евгений Головчинер. Ему в свое время удалось отыскать свидетельницу, присутствовавшую на похоронах Беляева. Татьяна Иванова с детства была инвалидом и всю жизнь прожила при Казанском кладбище.

Она-то и рассказала, что в начале марта 1942 года, когда земля уже стала понемногу оттаивать, на кладбище начали хоронить людей, лежавших в местном склепе еще с зимы. Именно в это время вместе с другими был предан земле и писатель Беляев. Почему она это запомнила? Да потому что Александра Романовича хоронили в гробу, которых в Пушкине к тому моменту осталось только два. В другом был погребен профессор Чернов. Татьяна Иванова указала и место, в котором были закопаны оба этих гроба. Правда, с ее слов выходило, что могильщик все-таки не сдержал своего обещания похоронить Беляева по-людски, он закопал гроб писателя в общий ров вместо отдельной могилы.

Куда более интересным кажется вопрос, отчего же все-таки умер Александр Беляев . Публицист Федор Морозов считает, что смерть писателя вполне могла быть связана с тайной Янтарной комнаты. Дело в том, что последняя вещь, над которой работал Беляев, была посвящена именно этой теме. Никто не знает, что он собирался написать о знаменитой мозаике. Известно только, что Беляев еще до войны многим рассказывал о своем новом романе и даже цитировал знакомым некоторые отрывки. С приходом в Пушкин немцев активно заинтересовались Янтарной комнатой и спецы гестапо. Они, кстати, так и не смогли до конца поверить, что им в руки попала подлинная мозаика. А потому активно искали людей, которые располагали бы информацией по этому поводу. Не случайно два офицера гестапо ходили и к Александру Романовичу, пытаясь выведать, что ему известно об этой истории. Рассказал ли писатель им что-нибудь, или нет, не известно. Во всяком случае, никаких документов в архивах гестапо пока обнаружить не удалось. А вот ответ на вопрос, могли ли Беляева убить из-за его интереса к Янтарной комнате, кажется не таким уж сложным. Достаточно вспомнить, какая участь постигла многих исследователей, которые пытались отыскать чудесную мозаику.

P.S. Александр Беляев родился 4 (16) марта 1884 года в Смоленске, в семье православного священника. В детстве увлекался романами Жюля Верна и Герберта Уэллса, играл в путешествия по неведомым странам. Окончив в 1906 году Демидовский юридический лицей в Ярославле, занялся адвокатской деятельностью. В 1914 году оставляет юриспруденцию ради литературы и театра. Трижды был женат, в последний раз сочетался браком в 1923 году с Маргаритой Магнушевской, с которой и прожил до конца своих дней. Автор более 70 научно-фантастических и приключенческих произведений. Самые известные из них: «Голова профессора Доуэля», «Человек-амфибия», «Властелин мира», «Продавец воздуха», «Звезда КЭЦ».

(1884-1942) русский писатель-фантаст

Первые его научно-фантастические произведения появились почти одновременно с «Гиперболоидом инженера Гарина» (1925) А. Толстого. Публикацию последнего романа прервала война. За этот короткий промежуток времени Александр Беляев написал несколько десятков рассказов, повестей и романов. Он стал родоначальником советской научной фантастики. Беляев оказался первым в истории русской литературы XX века писателем, для которого фантастический жанр стал основным в творчестве. Он оставил след практически во всех его разновидностях и создал собственные вариации - цикл юморесок «Изобретения профессора Вагнера», войдя в историю мировой фантастики.

Хотя романами Беляева Александра Романовича зачитываются и в наши дни, все же пик их популярности приходится на то время, когда писатель был еще жив. Правда, тогда они выходили малыми тиражами, но каждый из них сразу и навсегда входил в большую литературу.

Александр Беляев родился в Смоленске в семье священника. Отец хотел, чтобы сын также стал священником, поэтому юношу отдали в духовную семинарию. Но уже через год он отказался от духовного образования и поступил в Демидовский лицей, собираясь стать юристом. Вскоре отец умер, и Александру пришлось искать средства на продолжение обучения. Он давал уроки, работал декоратором в театре, играл на скрипке в цирковом оркестре. На собственные средства молодой человек смог не только закончить лицей, но и получить музыкальное образование.

Закончив лицей, он начал работать помощником присяжного поверенного, выступал адвокатом в суде. Постепенно Беляев стал известным в городе адвокатом. В это же время он начал писать небольшие очерки для смоленских газет, рецензии на спектакли и книжные новинки.

В 1912 году Александр Романович Беляев совершил путешествие по Европе - посетил Италию, Швейцарию, Германию и Австрию. Возвратившись в Смоленск, он публикует первое литературное произведение - пьесу-сказку «Бабушка Мойра».

Казалось, что его жизнь складывается вполне благополучно. Но неожиданно он тяжело заболел плевритом, после которого у него началось осложнение - окостенение позвоночника. Болезнь осложнилась тем, что Беляева покинула молодая жена, отказавшаяся ухаживать за инвалидом. Врачи посоветовали ему сменить климат, и вместе с матерью он переехал в Ялту. Там до них дошло известие о революции.

После тяжелого многолетнего лечения наступило некоторое улучшение, и Беляев смог вернуться к активной деятельности, хотя до конца жизни так и не покинул инвалидной коляски. Он работал воспитателем в детском доме, фотографом в уголовном розыске, библиотекарем.

Жизнь в Ялте была очень тяжелой, и в 1923 году Александр Беляев переехал в Москву. С помощью знакомых ему удалось устроиться на работу юрисконсультом в народном комиссариате почты и телеграфа. Как раз в это время в газете «Гудок» появился его первый фантастический роман «Голова профессора Доуэля». После этой публикации Беляев становится постоянным автором журналов «Всемирный следопыт» и «Вокруг света».

В Москве Александр Беляев прожил пять лет и за это время написал повести «Остров погибших кораблей» (1925), «Последний человек из Атлантиды» (1926) и роман «Человек-амфибия» (1927), а также сборник рассказов под названием «Борьба в эфире».

Все эти произведения были хорошо приняты критикой, и писатель оставляет работу юриста. С конца двадцатых годов он целиком посвящает себя литературе. В 1928 году Беляев переезжает в Ленинград, к родителям своей второй жены. Он поселяется в Пушкине, откуда посылает в Москву свои новые произведения - романы «Властелин мира», «Подводные земледельцы» (1928) и «Чудесный глаз» (1929).

Но ленинградский климат вызвал обострение болезни, и Александру Беляеву пришлось переехать в Киев. Мягкий украинский климат оказал благотворное влияние на здоровье писателя. Но он не смог печататься на Украине, поскольку не знал языка. Поэтому все написанное приходилось пересылать в московские и ленинградские издательства.

В Киеве Беляев провел два года и вернулся в Ленинград после того, как потерял свою шестилетнюю дочь, умершую от менингита. Он вновь поселяется в Пушкине, который не покидает до конца жизни. Несмотря на тяжелые жизненные обстоятельства, Александр Романович Беляев ни на один день не прерывает литературной работы. Его произведения постепенно обретают философичность, углубляются характеристики героев, усложняется композиция. Между тем растет известность писателя во всем мире. В Англии и США появляются первые переводы его произведений. А роман «Голова профессора Доуэля» получает высокую оценку Г. Уэллса. Английский писатель посетил Беляева в 1934 году и сказал, что завидует его популярности.

Подлинным шедевром Беляева становится роман «Ариэль» (1939), в котором рассказывается драматическая история летающего человека. Писатель работал над ним больше десяти лет. Роман выходил частями, и его окончательный вариант появился в самом начале Великой Отечественной войны.

Однако критика встречала последние романы Александра Беляева весьма холодно. Многим не нравилась слишком отчетливая связь его произведений с современностью. Он проявил себя не только как пацифист, но и как противник тоталитарного режима. Показателен в этом плане роман «Вечный хлеб» (1935), где поставлены сложные вопросы, связанные со стремлением человека самоутвердиться за счет несчастья других. Диктаторские настроения были чужды Беляеву.

В тридцатые годы в творчестве писателя появляется новая тема. Она связана с проблемой освоения космоса. Так, в романе «Прыжок в ничто» (1933) впервые было описано межпланетное путешествие - полет научной экспедиции на Венеру. Интересно, что консультантом романа был К. Циолковский, с которым Беляев переписывался на протяжении многих лет.

Под влиянием идей ученого писатель написал две повести - «Воздушный корабль» и «Звезда КЭЦ». В последнем произведении он отдал дань Циолковскому, назвав внеземную научную станцию его именем. Кроме того, Беляев рассказал о жизни и быте ученых, работавших во внеземных условиях. Практически писатель сумел предвидеть появление будущих межпланетных станций. Примечательно, что проблематика повести показалась редактору настолько нереальной, что он значительно сократил произведение. Лишь после смерти писателя повесть была напечатана в авторском варианте.

Незадолго до начала войны, Беляев перенес тяжелую операцию на позвоночнике, поэтому врачи запретили ему эвакуироваться. Город Пушкин был оккупирован немцами, и писатель в 1942 году умер от голода. Его жена и дочь были вывезены в Польшу и вернулись домой лишь после войны.

Но произведения Александра Романовича Беляева не были забыты. В конце 50-х годов начались съемки первого советского фантастического фильма - «Человек-амфибия». И снова зазвучали знакомые обвинения: считалось, что фантастика является чуждым жанром. Однако триумфальный показ картины по всей стране опроверг мнения критиков. А вскоре вышло и собрание сочинений писателя.

Из общей залы доносились звуки кадрили. Мимо двери, звеня посудой, то и дело пробегали лакеи. В самой же читальне - тишина.

Здесь, кажется, удобнее будет! - вдруг послышался приглушенный голос, который, казалось, выходил из печки.

Дверь отворилась и в читальню вошел широкий приземистый мужчина в кучерском костюме и шляпе с павлиньими перьями, в маске. За ним вошли две дамы в масках и лакей с подносом. На подносе - пузатая бутыль с ликёром, бутылки красного и стаканы.

Сюда! Здесь и прохладнее будет, - сказал мужчина. - Ставь поднос на стол… Садитесь, мамзели! Жу ву при а ля тримонтран. А вы, господа, подвиньтесь… нечего тут!

Мужчина смахнул со стола несколько журналов.

Ставь сюда! А вы, господа читатели, подвиньтесь: некогда тут с газетами да с политикой… Бросайте!

Я просил бы вас потише, - сказал один из интеллигентов.

Здесь читальня, а не буфет… Здесь не место пить.

Почему не место? Потолок обвалиться может? Но - некогда разговаривать! Бросайте газеты… Почитали малость и будет с вас; и так уж умны очень, а главное - я не желаю и всё тут.

Лакей поставил поднос. Дамы тотчас же принялись за красное.

И как это есть такие умные люди, что для них газеты и политика лучше этих напитков, - начал мужчина с павлиньими перьями, наливая себе ликёру. - Читают! Ну, и о чём там написано? Про какие факты вы читаете? Про убийства, пожары, наводнения? Ха-ха! Ну, да брось! Будет тебе кочевряжиться! Выпей лучше!

Мужчина с павлиньими перьями приподнялся и вырвал газету у одного интеллигента. Тот побледнел, потом покраснел и с удивлением поглядел на прочих интеллигентов, те - на него.

Вы забываетесь, милостивый государь! - вспыхнул он.

Вы обращаете читальню в кабак! Я не позволю! Вы не знаете, с кем имеете дело, милостивый государь! Я директор банка Волков!

Плевать мне, что ты директор Волков, хоть Медведев будь. А газете твоей вот какая честь.

Мужчина поднял газету и порвал её в клочки.

Господа, да что ж это такое? - пробормотал Медведев-Волков обомлев. - Это странно, это даже сверхестественно. А конституция? А правовая база? У нас же демократия!

Они рассердившись, - засмеялся мужчина. - Фу-ты, нуты, испугался!.. Я желаю остаться тут с мамзелями один и желаю тут себе удовольствие доставить. Прошу не прекословить и выйти. Пожалуйте-с! А, это кто? Ба! Да никак Футин, завхоз дома инвалидов? Совсем облысел, милок. Голова твоя, Вольдемар, стала как задница моих мамзелей. Но я всё-таки узнал тебя… Тоже выходи к свиньям собачьим. Что рыло наморщил? Говорю, выходи, стало быть и выходи! Засиделся в завхозах, десять лет сидишь, всё горизонтальную вертикаль строишь. Тут ещё и Огрызкин бедолага? Живо у меня, а то, гляди, не ровен час, как бы в шею не влетело. Читальня не место для чтения.

То есть как же это? - спросил казначей сиротского дома Кудрин-Пудрин, краснея и пожимая плечами. - Я даже не понимаю… Какой-то нахал врывается сюда и… вдруг такие вещи!

Какое это такое слово нахал? - крикнул мужчина с павлиньими перьями и стукнул кулаком по столу. - Кому ты говоришь? Выходи, коли говорю! Волков, проваливай подобру-поздорову! И ты, Серж Макаронов, шпарь! Все уходите, чтоб ни одной шельмы тут не осталось. Айда к свиньям собачьим!

А вот мы сейчас увидим! - сказал директор Волков. - Я покажу вам! Эй, позови-ка сюда дежурного старшину!

Через минуту вошел запыхавшийся от танцев старшина Мурдалиев.

Прошу вас выйти! - начал он. - Здесь не место пить! Пожалуйте в буфет!

Ты это откуда выскочил? - спросил мужчина в маске. - Нешто я тебя звал?

Прошу не тыкать, а извольте выйти!

Вот что, милый человек, даю тебе минуту сроку: выведи этих артистов под ручки. Мамзелям моим не ндравится, если есть кто-то посторонний. Они девушки стыдливые. А я за свои деньги желаю, чтобы они были в натуральном виде.

Очевидно, этот самодур не понимает, что он не в хлеву! - крикнул Волков, - Позовите сюда… как его?.. Сапсан?.. Сокол?.. Чайка?

Сапсана! Сапсана! - понеслось по клубу. - Где Сапсан или Чайка?!

Сапсан не замедлил явиться.

Прошу вас выйти отсюда! - прохрипел он, выпучивая глаза.

А ведь напугал! - проговорил мужчина и захохотал от удовольствия. - Бывают же такие страсти, побей меня Бог! И глаза вытаращил. Хе-хе-хе!

Прошу не рассуждать! - крикнул Сапсан-Чайка. - Выйди вон! Я прикажу тебя вывести! Я - прокурор!

Поднялся невообразимый шум. Сапсан, красный, как рак, кричал, стуча ногами. Волков кричал и рычал. Футин кричал и бурчал. Кричали все интеллигенты - Огрызкин, Макаронов, Кудрин-Пудрин, Мурдалиев… Но голоса всех покрывал густой бас мужчины в маске.

Сапсан сел писать протокол.

Пиши, пиши, - говорила маска, тыча пальцем ему под перо. - Что ж со мной бедным будет? За что же губите сиротинушку? Ха-ха! Ну, что, готов протокол? Все расписались? А теперь глядите! Раз… два… три!

Мужчина поднялся во весь рост и сорвал маску. Любуясь произведенным эффектом, он упал в кресло и захохотал. А впечатление действительно было необыкновенное. Все интеллигенты растерянно переглянулись и побледнели. Сапсан крякнул, как утка или человек нечаянно сделавший большую глупость.

В буяне все узнали миллиардера Амбразовича, почётного гражданина, известного любовью к просвещению.

Что ж, уйдёте или нет? - спросил миллиардер после минутного молчания.

Интеллигенты молча, не говоря ни слова, вышли на цыпочках из читальни.

Ты ведь знал, что это Амбразович, - хрипел Сапсан, тряся за плечо лакея Свинидзе, вносившего вино. - Вон из клуба!!! А вы-то хороши, господа, - обратился он к интеллигентам. - Бунт подняли! Не могли вы, господин Волков, выйти из читальни на десяток минут! А вы, господин Футин? Ведь скоро на пенсию, подумали бы о внуках. Если себя не жалко. И вы, Огрызкин и Макаронов, тоже хороши! А вам-то Кудрин-Пудрин не совестно?.. Вот теперь и расхлёбывайте кашу. Эх, господа, господа. Не дали человеку десяти минут полной конституционной свободы. Где же ваша демократия? Где права человека? Позвать бы сюда Лукашку, защитника прав или мадам Алексееву из „Мемориала“. Что они сказали бы…

Интеллигенты заходили по клубу унылые, потерянные, виноватые, предчувствуя недоброе… Жёны и дочери их, узнав, что Амбразович обижен, притихли и стали расходиться.

В два часа миллиардер вышел из читальни. Он был пьян и пошатывался. Войдя в залу, сел около оркестра и задремал.

Не играйте! - замахали интеллигенты музыкантам, - Тсс!.. Рома спит…

Не прикажете ли вас домой проводить, Роман Иванович? - спросил старик Футин, нагнувшись к волосатому уху миллиардера, в коем виднелась пуговица от бюстгальтера мамзели.

Амбразович сделал губами так, точно хотел сдунуть со щеки муху.

Не прикажете ли вас домой проводить, - повторил Футин, - или сказать, чтобы экипаж подали?

А? Ты… чего тебе? Это ты Фу… Фукин?

Проводить домой-с… Баиньки пора…

Прроводи!

Футин просиял от удовольствия и начал поднимать Амбразовича. Подскочили прочие интеллигенты - Волков, Кудрин-Пудрин, Огрызкин, Макаронов, Мурдалиев и Сапсан. Приятно улыбаясь, подняли миллиардера и повели к экипажу.

Ведь так одурачить целую компанию может только артист, - весело говорил Медведев-Волков, подсаживая пьяного. - Талант! Я буквально поражен, Роман Иванович! До сих пор хохочу… Ха-ха…

А мы-то кипятимся, хлопочем! - подхватил Огрызкин.

Ха-ха-ха! Конечно же, читальня не место для чтения! Я и в театре никогда так не смеялся… Бездна комизма! Большой талант. С Останкинскую башню! Великий талант! Всю жизнь буду помнить этот прекрасный вечер! Ха-ха! Читальня для чтения…

Проводив Амбразовича, интеллигенты повеселели и успокоились.

Мне руку подал на прощанье, - проговорил директор Волков, очень довольный. - Значит, ничего, не сердится.