«…я ни разу не пользовался цифровой техникой. 70 лет назад её попросту не существовало, да и теперь предпочитаю аналоговую камеру любым современным изыскам. Почему? — спросите Вы. Это тема для отдельного разговора».

Каждый фотограф создает свое визуальное летописание мира, в котором он живет и который исследует. Кто-то концентрирует внимание на человеческом отражении в повседневности общественных событий, кто-то переплетает окружающую реальность с выдуманными историями… кто-то старается показать мир таким, каким его создала природа, где человек лишь часть огромного пространства, красота которого является совершенной. Мастер пейзажной фотографии чувствует природу и ее законы изнутри, имея связь, необъяснимую словами, но благодаря которой его снимки наполняются живым дыханием. Что необходимо делать, чтобы найти в себе эту способность видеть природу? Однозначного ответа, конечно, нет. Быть может, главное — любить мир, как его любит легендарный русский фотограф Вадим Гиппенрейтер.

Спонсор поста: Наруто игры : Бра­у­зер­ная он­лайн иг­ра, в ко­то­рой вам пред­сто­ит вы­брать сво­е­го нин­дзя-чи­би­ка (ма­лень­ко­го пер­со­на­жа) из зна­ме­ни­тых ани­ме.

1. Извержение вулкана Толбачик, , 1975 © Вадим Гиппенрейтер

Вадим Гиппенрейтер родился в 22 апреля 1917 года в Москве. По его словам, с самого раннего детства он был предоставлен самому себе, гуляя и изучая детским пытливым способом все вокруг. Он мог просидеть на берегу реки с костром всю ночь. «Большую часть жизни прожил под открытым небом, в Москве — наездами. С ранних лет бродил и ночевал в лесу, в непогоду разводил костры, встречал рассветы у реки. Ожидая пробуждения рыб, гипнотизировал поплавок удочки, едва видный в предрассветном тумане», — рассказывает мастер. Фотографировать он начал еще в юности, ведь в каждой образованной семье были деревянные форматные фотоаппараты. И, конечно, он не мог не научиться пользоваться всей техникой самостоятельно, ведь в таком возрасте любопытство и желание увидеть все в этом мире толкают в совершено разные авантюры. Сам ставил камеру на штатив, накрывал тряпкой, по матовому стеклу строил картинку, фотографировал всех родственником. Снимая на стеклянные пластины, сам их проявлял при красном цвете.

2. Вулкан Толбачик, Камчатка, 1975 © Вадим Гиппенрейтер

3. © Вадим Гиппенрейтер

«Родился и вырос на высоком берегу Москвы-реки. Первые детские воспоминания — лыжи. И только потом, как мне сейчас кается, я научился ходить», — вспоминает Вадим Гиппенрейтер. Юношеское увлечение выросло в серьезное занятие горнолыжным спортом, и в 1937 году он стал первым в СССР мастером спорта, в 1939 году первым в мире съехал с вершины Эльбруса. Он учился на биологическом факультете, однако, его отчислили из-за дворянских корней. Перевелся в медицинский университет, но узконаправленность обучения не понравилась, желание познавать мир во всех его проявлениях мешало строго учиться по правилам. Гиппенрейтер перевелся в художественный институт, окончив его в 1948 году. Рисовать портреты вождей, как требовало то время, он не умел и не хотел. Решение заниматься тренерской карьерой было естественным, и в последствии на 20 лет стала для Вадима Гиппенрейтера основной профессией. Однако, именно любовь к фотографии была истинной внутренней составляющей его жизни, которой он посвящал все возможное время.

4. Вулкана Толбачик, Камчатка, 1975 © Вадим Гиппенрейтер

5. © Вадим Гиппенрейтер

«Многие из нас в молодости пытаются доказать себе, что способны на преодоление необычных ситуаций. Для меня такой ситуацией была автономная жизнь в лесу. Вскоре понял, что убивать зверя или птицу, использовать грибы, ягоды могу, но зачем? Все обернулось более сложной задачей: надо снимать то, что видишь, превращать увиденное в зримые образы. Вот и снимаю всю жизнь природу», — говорит мастер. Желание увидеть собственными глазами заповедные уголки природы превратило Вадим Гиппенрейтера в путешественника. Он объездил почти всю Россию, ведь всю ее увидеть, по словам мастера, просто невозможно. Больше всего Гиппенрейтер любил север. Карелия, Кольский полуостров, Урал, Дальний Восток, Чукотка, Командорские острова. Он объездил все Курильские острова, был несколько раз на Байкале. На камчатку мастер ездил в течение 40 лет. «На Камчатке жил подолгу, снимал извержения вулканов; нерест лососей в реках; бурых медведей, которых можно увидеть средь бела дня у реки или в ягодной тундре. Близко снимать медведей, когда они на открытом месте — испытание не для слабонервных и, пожалуй, неразумное, учитывая их непредсказуемость и вспыльчивый характер».

6. Курильские острова © Вадим Гиппенрейтер

7. © Вадим Гиппенрейтер

8. © Вадим Гиппенрейтер

«Стремлюсь в места, куда нельзя проехать на машине. Привезенный фотографический материал — лишь инструмент, которым нужно владеть, чтобы получить этот результат». Вадим Гиппенрейтер никогда не ездил просто так, всегда была четкие собственные цели и задачи. Место следующей фотоэкспедиции всегда выбралось с расчетом на работу. И всегда все было на себе: рюкзак с палаткой, аппаратура, топор, спальный мешок. Он всегда ездил один, чтобы быть наедине с тем место, которое хотел запечатлеть. Чтобы фотография получилось, он готов был ждать и несколько дней заветного состояния погоды. «Времена года в природе обладают своей тональностью, настроением. Весенний пролет птиц — не такой, как осенний. Дождливая осень с тяжелым небом поражает разноцветной листвой на пожухлой траве. Зимой все замирает, но в этой тишине жизнь продолжается. Перемены в природе порождают разные чувства, и эти перемены должна передавать фотография».

9. Берег Белого моря © Вадим Гиппенрейтер

10. © Вадим Гиппенрейтер

«Прежде мои пейзажные фотографии требовались как иллюстрации на тему «Широка страна моя родная» в альбомы к партсъездам, чтобы разбавлять портреты генсеков. Постепенно просветы в этом мраке увеличивались. Журнал «Смена» печатал очерки о временах года. Пейзажи публиковали в журналах «Вокруг света» и «Советский Союз», который распространялся за рубежом. После шумных дебатов в издательстве «Советский художник» вышел альбом «Сказки русского леса». Всю ответственность взял на себя главный художник, ведь на фотографиях не было ни одного человека. Но издание с черно-белыми фотографиями было продано, так и не дойдя до прилавков. Это был один из первых альбомов с моим текстом, и теперь их тридцать. Они выходили в США, Англии, Германии, Франции, Чехословакии. Ну, и у нас, естественно», — рассказывает Вадим Гиппенрейтер. Его фотографии стали эталонами жанра, сделав своего автора всемирно признанным мастером.13. © Вадим Гиппенрейтер

«Собираю «свою» заповедную Россию: нетронутую природу, памятники архитектуры XII-XVIII веков, органично вписанные в окружающий ландшафт. Вершина русского искусства — древние иконы и фрески. То, что один человек может сделать за свою жизнь — лишь фрагмент картины. Хорошо, если такая мозаика когда-нибудь сложится», — Вадим Гиппенрейтер.

Легендарный российский фотограф, автор почти 50 альбомов, уникальных фотографий самых неизведанных уголков России Вадим Гиппенрейтер скончался на 100-м году жизни.

«Вадим Евгеньевич скончался на даче. Это уход из жизни настоящей легенды. Он был легендой во многих отношениях. Безусловно, он был легендой советской фотографии позднего и среднего советского периода. Он немного не дожил до 100 лет», — сообщил ТАСС ученик мастера, известный фотограф Антон Ланге.

По его словам, Гиппенрейтер по масштабу его вклада в фотографию России может сравниться только с самым известным американским фотографом Анселем Адамсом.

Собеседник агентства подчеркнул, что Вадим Гиппенрейтер был первым фотографом, который делал классические съёмки в самых экзотических местах России. Его авторству принадлежит легендарная съёмка рождения вулкана Толбачик 1975 года, которая получила известность во всем мире. «Гиппенрейтер снимал, стоя на краю кратера, с огромным риском для жизни», — отметил Антон Ланге.

Помимо извержений вулканов на Камчатке и Курильских островах, фотограф снимал пейзажи Русского Севера, Урала, Дальнего Востока, Средней Азии.

Вадим Гиппенрейтер родился 22 апреля 1917 года в Москве. По его словам, с самого раннего детства он был предоставлен самому себе, гуляя и изучая детским пытливым способом всё вокруг. Он мог просидеть на берегу реки с костром всю ночь. «Большую часть жизни прожил под открытым небом, в Москве — наездами. С ранних лет бродил и ночевал в лесу, в непогоду разводил костры, встречал рассветы у реки. Ожидая пробуждения рыб, гипнотизировал поплавок удочки, едва видный в предрассветном тумане», — рассказывал мастер.

Фотографией увлёкся после окончания Московского художественного института имени Сурикова. Он сам ставил камеру на штатив, накрывал тряпкой, по матовому стеклу строил картинку, фотографировал всех родственников. Снимая на стеклянные пластины, сам их проявлял при красном цвете.

«Многие из нас в молодости пытаются доказать себе, что способны на преодоление необычных ситуаций. Для меня такой ситуацией была автономная жизнь в лесу. Вскоре понял, что убивать зверя или птицу, использовать грибы, ягоды могу, но зачем? Все обернулось более сложной задачей: надо снимать то, что видишь, превращать увиденное в зримые образы. Вот и снимаю всю жизнь природу», — рассказывал фотограф.

Желание увидеть собственными глазами заповедные уголки природы превратило Гиппенрейтера в путешественника. Он объездил почти всю Россию, ведь всю ее увидеть, по словам мастера, просто невозможно. Больше всего Гиппенрейтер любил север. Карелия, Кольский полуостров, Урал, Дальний Восток, Чукотка, Командорские острова. Он объездил все Курильские острова, был несколько раз на Байкале. На камчатку мастер ездил в течение 40 лет: «На Камчатке жил подолгу, снимал извержения вулканов; нерест лососей в реках; бурых медведей, которых можно увидеть средь бела дня у реки или в ягодной тундре. Близко снимать медведей, когда они на открытом месте — испытание не для слабонервных и, пожалуй, неразумное, учитывая их непредсказуемость и вспыльчивый характер».

«Стремлюсь в места, куда нельзя проехать на машине. Привезённый фотографический материал — лишь инструмент, которым нужно владеть, чтобы получить этот результат», — говорил фотограф. Вадим Гиппенрейтер никогда не ездил просто так, всегда была чёткие собственные цели и задачи. Место следующей фотоэкспедиции всегда выбралось с расчётом на работу. И всегда все было на себе: рюкзак с палаткой, аппаратура, топор, спальный мешок. Он всегда ездил один, чтобы быть наедине с тем местом, которое хотел запечатлеть. Чтобы фотография получилось, он готов был ждать и несколько дней заветного состояния погоды. «Времена года в природе обладают своей тональностью, настроением. Весенний пролёт птиц — не такой, как осенний. Дождливая осень с тяжёлым небом поражает разноцветной листвой на пожухлой траве. Зимой всё замирает, но в этой тишине жизнь продолжается. Перемены в природе порождают разные чувства, и эти перемены должна передавать фотография», — рассказывал Гиппентрейтер.

В первое время его пейзажные фотографии требовались как иллюстрации на тему «Широка страна моя родная» в альбомы к партийным съездам, чтобы разбавлять портреты генсеков. Журнал «Смена» печатал очерки о временах года. Пейзажи публиковали в журналах «Вокруг света» и «Советский Союз», который распространялся за рубежом. После шумных дебатов в издательстве «Советский художник» вышел альбом “Сказки русского леса”. Всю ответственность взял на себя главный художник, ведь на фотографиях не было ни одного человека. Но издание с чёрно-белыми фотографиями было продано, так и не дойдя до прилавков. «Это был один из первых альбомов с моим текстом, и теперь их 30. Они выходили в США, Англии, Германии, Франции, Чехословакии. Ну, и у нас, естественно», - отметил Вадим Гиппенрейтер. Его фотографии стали эталонами жанра, сделав своего автора всемирно признанным мастером.

Все фотографии мастера — это слайды среднего и большого формата. Долгое время он снимал деревянной камерой, сделанной в 1895 году, технически совершенствуя её самостоятельно под современные объективы и фоточувствительные материалы. Старый деревянный корпус оснащён самой современной оптикой и плёнкой.

Вадим Гиппенрейтер также известен тем, что первым спустился на лыжах с Эльбруса (в 1939 году), стал первым чемпионом СССР по скоростному спуску и слалому (1937 год) и первым мастером спорта СССР по горным лыжам (1937 год).

В Японии его называли бы Живым Национальным Достоянием , а родись он в Средней Азии, его имя состояло бы из сотни-другой имен, увековечивающих многочисленные достижения. Первый спустился с Эльбруса на лыжах и трижды стал чемпионом Soviet Union по горным лыжам. Увлекался альпинизмом, известен в академической гребле, прыжках с трамплина, регби. Упомянут в справочнике "Кто есть Кто в русской охоте", где собраны от начала ХIХ века биографические данные соотечественников, чья жизнь и творческая деятельность тесно переплелись с увлечением охотой.

Впрочем, и в России он не обделён именами и эпитетами. Наигениальнейший, просто гений, гениальный непоседа, классик, патриарх, феномен, наше всё.. И это лишь названия многочисленных газетно-журнальных публикаций о нём.

Человек-легенда. Его жизнь полна противоречий и ироний. Создатель выдающегося архива своего времени, чьё творчество сравнимо по исторической ценности с вкладом в культуру Сергея Прокудина-Горского, так и не завел трудовой книжки. С восьми лет снимал семейные праздники, но не научился делать портреты вождей. А став известен миру, прославлял и символизировал своим именем идеологическую махину времен застоя и безнадёги, будучи сам далёким от политики. Даже имя его больше известно за границей, нежели в России, которой он посвятил жизнь и отдал сердце.

Дворянин по происхождению, биолог и скульптор по образованию, художник по мироощущению, фотограф по рождению, по судьбе стал живописцем величественной красоты земли русской.

Герои его творчества - старинные города, меланхоличное обаяние средней полосы, непроходимые места и фантастические краевиды Камчатки и Урала. А главная идея – природа Заповедной России как общенациональное богатство.

50 тысяч слайдов среднего и большого формата, все до единого сняты деревянной камерой 1895 г.в., собственноручно оснащенной самой современной оптикой и пленкой. Его фотографии, сочетающие по-сарьяновски мощные цветовые аккорды с гармонией китайской живописи, стали эталоном жанра, сделав автора всемирно признанным мастером, обладателем множества почетных титулов и званий.

Его творчество безвременно, а немногословная, информативно насыщенная речь - настоящий для начинающих и продвинутых.

Конечно, же, всё это о Вадиме Гиппенрейтере !

Вадим Евгеньевич счастливый и везучий человек. Исследуя окраины отечества, он легко мог потерять всё, что находится совсем рядом. Но не только не потерял, а приобрел в лице младшей дочери надежного помощника и верного последователя. Сегодня дело по созданию художественного образа заповедной России, которую Вадим Гиппенрейтер всю жизнь любил и снимал, продолжает Мария Гиппенрейтер . Спасибо, Мария !

Спасибо и за работу над архивами отца, за удовольствие общения, за присланные отцовские фотографии. И за разрешение на эту публикацию.

3. Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер. Наталия Колесова. Журнал "Весь Мир", N 20 (5.1999)

Великолепное интервью.

4. Всадник на коне . Катерина Кудрявцева.Интервью с Вадимом Гиппенрейтером

5. «Вадим Гиппенрейтер: «Я два раза был на Байкале и не сделал ни однойфотографии» Самый известный фотограф России рассказывает о себе и собственном отношении к фотографии». Вера Кочина

6. Биография мастера « Вадим Гиппенрейтер - наше все ». Наталья Ударцева для

Он оставил колоссальное наследие – почти полсотни великолепных альбомов, посвященных природе и истории России, тысячи широкоформатных слайдов, снятых старыми, заслуженными камерами, готовые к печати книги с авторскими текстами, так и не дождавшиеся публикации в наши непростые времена. Личность Вадима Евгеньевича – это образец мужественности, служения своему делу, беспощадности в оценке качества работы и удивительной творческой энергии.

«Феноменальное лидерство – уникальная особенность великого мастера. На долгой дистанции жизни, оставляя всех позади, он остался вне конкуренции в творчестве и в художественном восприятии мира. Непостижимым образом Гиппенрейтер всегда опережал время: еще до войны стал первым в СССР фри-райдером и чемпионом по горным лыжам, 25 лет стоял на кратерах всех вулканов и не погиб, обошел все Курилы задолго до того, как туда ринулись новоявленные «первооткрыватели». Работая всю жизнь в России, он был фотографом планетарного масштаба, нашим великим классиком. Во вневременном архиве Гиппенрейтера остался всеобъемлющий образ огромной страны, этой великой территории. Как архив знаменитого американского фотографа Ансельма Адамса официально признан национальным достояние США, так и архив Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера – безусловное и бесценное достояние России, еще ждущее своего осмысления», - говорит фотограф Антон Ланге, знавший Вадима Евгеньевича с начала 70-х годов.

Человек немногословный, резкий в оценках, сильный и невероятно целеустремленный. Страстный, несмотря на внешнюю сдержанность эмоций. Высочайший профессионал, посвящавший «охоте» за кадром все время и силы. И считавший, что это нормально – не снять за день ни одного кадра и даже вернуться из экспедиции, предположим, на Байкал, ни с чем. Потому что ставил перед собой, как фотографом, высокие задачи и знал: главное – это совместить в кадре состояние природы и души автора.

Горнолыжник, альпинист, мастер спорта. Академическая гребля, сплав на плотах, регби, марафон, прыжки с трамплина. Это все – «факультативно» по отношению к фотографии. Хотя именно Вадим Гиппенрейтер был первым, кто в 1939 году задолго до появления фри-райда по целине спустился на горных лыжах с Эльбруса. Путешественник от рождения, он все время стремился перемещаться в пространстве. Изъездил всю Россию и весь бывший Советский Союз. Вход в профессию сразу случился громким: фотографии Гиппенрейтера вышли в экспозиции знаменитых «окон» газеты «Известия». С них начались фотоочерки в журналах «Смена», «Огонек», «Вокруг света».

Фотоаппаратом в его семье умели пользоваться все родственники. Это неизбежно привело Вадима Гиппенрейтера к фотографии после медицинского института и факультета скульптуры Суриковского института. «Никогда нигде не работал, не служил. Звучит кощунственно, хотя это не значит, что ничего не делал – наоборот. Просто не числился ни в какой редакции, не сидел на одном месте», - говорил Вадим Евгеньевич. Первая книга - об альпинизме «В горах Карачаево-Черкессии». Вторая «Беловежская пуща» – про зубров. На то, чтобы погрузиться в первобытный мир этих животных, фотограф потратил год: подолгу жил рядом, часто приезжал в зубропитомник, где восстанавливали этот почти погибший вид. Альбом «Сказки русского леса» - черно-белую книгу без единого человека, посвященную временам года, расхватали со склада в типографии.

Но главный момент славы ждал Вадима Гиппенрейтера на Камчатке, куда он отправился к вулканологам и снимал все крупнейшие извержения начиная с 50-х годов. Они стояли у истоков изучения камчатских вулканов – ученые из только что созданного института вулканологии и фотограф. Когда в 1965 году задымила и взорвалась Ключевская сопка, Гиппенрейтер был в нужном месте и в нужное время – на высоте 5000 метров над уровнем океана, на краю кратера глубиной 400 метров и диаметром 800. «Внизу колеблется, кипит, шипит и фонтанирует лава. Гора ходит ходуном. Когда находишься на краю кратера и снимаешь, то замечаешь, что все движется. Гора стоит, как на шипящей яичнице. Когда раскачивается такая массивная штука, это зрелище впечатляет», - так вспоминал Гиппенрейтер этот момент. Вся периодическая система Менделеева в атмосфере, отказавшие радиостанции, сыплющиеся на голову камни и молнии, сопровождающие выбросы и запечатленные в серии снимков. Профессиональное оборудование «погибло» от каменной пыли в первый же день, а все извержение было снято скромной камерой, собранной из бракованных фотоаппаратов «Москва» (отечественный аналог «Роллейфлекса»), найденных в магазине в Ключах. И эти выдающиеся снимки форматом 6 на 6 автор впоследствии использовал всю жизнь.

Его знаменитые фотографии рождения вулкана Новый Толбачик обошли весь мир. Впервые в истории обложка журнала «National Geographic» принадлежала российскому фотографу. С этого момента авторитет Вадима Гиппенрейтера стал непререкаем - он сделал один из главных кадров в своей жизни.

Но лично для него мало что изменилось. Все оставалось по-прежнему: путешествия, старинные города, демонстрация великих слайдов на простынях в фойе гостиницы «Терскол» в Приэльбрусье для альпинистов и горнолыжников.

Гиппенрейтер снимал широкоформатными камерами «Asahi-Pentax» и «Mamia RB-67» и старинной большой деревянной камерой на штативе. До последних лет проявлял все сам в ванной, не доверяя плоды своего труда лабораториям. Помнил давний опыт съемок Таллинской регаты в чудовищную погоду с катеров. Ее испортили в «Правде», и с тех пор фотограф принял решение нести ответственность за все.

Выдающийся мастер пейзажной фотографии, Вадим Гиппенрейтер предпочитал оставаться с природой наедине, ставил палатку, разжигал костер и начинал поиски – интуитивно, упорно, неотступно. Камера 13 на 18 с оптикой, кассетами, штативом – тяжелый груз. «Чтобы снимать всерьез, не нужно спешить», - таков был его принцип. Фотография – искусство светописи. Совмещение состояния природы и автора, отношения мастерства и личности… «Чтобы хорошо почувствовать любой пейзаж, в нем надо жить какое-то время», - считал Гиппенрейтер. Вот в таком глубоком слиянии рождались выдающиеся книги о Средней Азии, Командорских островах, Кижах, Новгороде, Пскове, русских монастырях…

Гиппенрейтер не любил снимать Москву, потому что «не видел» ее. (И все время стремился отсюда уехать, хотя и жил в башне на Ленинском проспекте на 18-м этаже в квартире, поражавшей своим аскетизмом и почти безбытностью. Так живут ученые: им вообще ничего не нужно, кроме самого необходимого для работы.) Он тяготел к русскому Северу, его суровой природе, строгой архитектуре. И всегда стремился туда возвращаться: на берег Белого моря, на Соловки, на Кольский полуостров. Мечтал доехать до Старой Ладоги. Мог сто раз ездить в Новгород, потрясенный росписями Феофана Грека в церкви Спаса на Ильине. Издательство «Планета» откликнулось тогда на заявку фотографа, и родился альбом о Новгороде. «Книга, составленная из фотографий, - большая мозаика, выстраивающаяся в результате в некую картину, создающая определенное состояние. Наснимать видов – кажется, нет ничего проще. И в то же время сложнее. Решая такие задачи, приближаешь фотографию к искусству», - говорил Вадим Евгеньевич. Когда ему было 90 лет, без конца ездил в Псков, где на берегу реки Великой стоял собор Мирожского монастыря – снимать со строительных лесов никем никогда не переписанные фрески XII века в отличной сохранности. Он мог бы сделать десяток альбомов по старым русским городам – они лежат в архиве фотографа, педантично собранные и готовые к публикации снимки с текстами. Несмотря на тотальное отсутствие в магазинах качественных альбомов о бесконечно разнообразных местах России, никто не издал эти сокровища так, как хотелось автору. И хотя у Гиппенрейтера за всю жизнь книг больше, чем у любого другого фотографа, эти архивы по-прежнему неисчерпаемы.

К счастью, мечта мастера издать огромный альбом «Заповедная Россия», куда вошли съемки Камчатки, Урала, заповедников, в последние годы осуществилась. И на масштабной, занимавшей несколько этажей выставочного комплекса на ВДНХ в постаменте скульптуры «Рабочий и колхозница» экспозиции Вадима Гиппенрейтера «Заповедная Россия» силы у посетителей кончались раньше, чем заполненные фотографиями залы.

Вадим Евгеньевич вообще не понимал, «что такое отдых для здорового мужика». Работал в огороде в доме под Москвой. А в последние годы, движимый мечтой бросить Москву и жить постоянно на высоком берегу реки, купил дом над обрывом Волги с запущенным садом. Он, повидавший на своем веку тысячи великолепных видов, настолько был потрясен открывающимся с высоты пейзажем, что на дом и не взглянул. «Поездом до Кинешмы, потом сорок минут на пароходике, который причаливает прямо напротив моей деревни. Там нет даже пристани, просто сходишь по трапу – и ты дома». И кто после этого скажет, что немногословный и замкнутый человек, настоящий мужчина и великий мастер, знаток секретов природы и состояний света и неба Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер не был романтиком? За суровостью скрывалась единственная настоящая страсть, и имя ей - вечное движение. Только она владела легендарным путешественником, великим фотографом, лидером и первооткрывателем, опередившим свое время.

Наталия КОЛЕСОВА

Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер - самый выдающийся пейзажный фотограф России, автор 36 книг и альбомов, путешественник, альпинист, охотник, мастер спорта и первый чемпион СССР по горным лыжам. Человек, решивший сохранить для потомков красоту и величие нашей страны, снимает преимущественно не тронутую человеческой рукой природу и сохранившиеся памятники архитектуры.

Правда ли, что вы начали снимать еще в раннем детстве? В вашей семье в те годы была традиция фотографировать друзей и близких?

Среди моих многочисленных родственников умение фотографировать было совершенно естественным делом. Фотоаппарат был в каждом доме - из красного дерева, с мехом-гармошкой, хромированными или медными деталями, он был уместен в любом интерьере. Такую вещь приятно взять в руки. Штативы тоже были деревянными. Снимали на стеклянные пластинки. Знали техническое устройство до мелочей. Такие названия, как Dagor, Tessar, Kompur, Dogmar, были на слуху. Фотографировали по любому поводу - пришли гости, ледоход на реке начался, дерево зацвело. Конечно же, я не мог остаться в стороне - с самого раннего возраста помогал проявлять и печатать фотографии.

В тридцатых годах появились малоформатные дальномерные камеры. Тогда я и стал обладателем моей первой «лейки». Что-то стало более удобным, но что-то и усложнилось, утратилась непосредственная связь с тем, что фотографируешь. Я и сейчас, бывает, снимаю деревянными камерами.

- Остались ли у вас детские фотографии, снимки родственников и близких начала прошлого века?

Да, и довольно много. У меня есть даже фото отца, офицера царской армии, погибшего в 1917 году. Чудом сохранилось. Есть фотографии мамы, деда и бабушки, других родственников.

Как вы думаете, что важнее: документальная функция фотографии или ее художественная составляющая? Может быть, такое разделение некорректно?

Фотография скована своей документальностью; превратить ее в какую-то условность, в искусство очень сложно. Это лист бумаги, на который уложены реальные объекты, превращенные в какую-то условную форму. Задача фотографии - оформить плоскость. То есть она должна быть построена по общим для изобразительного искусства законам. В каком-то смысле фотография может стать произведением искусства, если она сделана талантливо. Но ее нельзя ставить рядом с графикой, живописью или гравюрой. Это разные вещи, и им присущи разные закономерности.

- Чем же отличается такое произведение искусства от просто фотографии?

Когда перед тобой подлинное произведение искусства, то с тобой что-то происходит. Настоящее произведение искусства меняет человека, увидеть его - то же самое, что получить новый жизненный опыт. В голове все перестраивается.

- Снимая природу и памятники архитектуры, вы создаете уникальный исторический фотоархив. Это осознанно?

Я вообще не занимаюсь фотографией отдельно. Всегда делаю книгу, независимо от того, будет она издана, или нет. Сначала я нахожу место, которое меня интересует, тревожит, вызывает особое отношение. Это может быть старинный город, природа или просто вид с одной-единственной точки - с обрыва на Волгу, например. На любой объект я смотрю с точки зрения будущего альбома.

- Вы много занимались горными лыжами и альпинизмом. Камера всегда была при вас?

Я занимался не только этими видами спорта. Постоянно участвовал в туристических походах, путешествовал по рекам и озерам. Много времени отдавал охоте. Из каждого похода обязательно привозил фотографии. Охотник во мне сохранился на всю жизнь. Вот только характер охоты изменился - поиск зверя превратился в поиск места, кадра, состояния природы, поиск самого себя...

- С какого года вы занимаетесь фотографией профессионально? Когда увлечение стало приносить доход?

С 1948 года. После окончания института я стал снимать спортивные репортажи. А потом познакомился с художественным редактором газеты «Известия» Волчеком. С поездки на Север я привез массу черно-белых фотографий - охотники, старики, болота, костры, избы. Он едва взглянул на них, сразу все понял и предложил составить из этих снимков ближайшую экспозицию «Окон Известий», то есть выставить фотографии в витринах.

Было напечатано несколько таких «окон». И я впервые получил хорошие деньги. Волчек советовал: «Снимай, как снимаешь. Ни на кого не обращай внимания и постарайся ни на кого не быть похожим». После «Известий» мои фотоочерки стали публиковаться в журналах «Смена», «Огонек», «Вокруг света». Так фотография стала работой.

- Есть ли у вас любимое место для фотосъемки? Может быть, их несколько? Влияет ли время года на выбор места?

Чтобы хорошо прочувствовать пейзаж, в нем надо какое-то время жить.

Я каждый раз пытаюсь представить себе, как бы выглядел этот пейзаж, если бы пошел дождь, изменилось время года или цвет неба. Фотография все эти возможные изменения может адекватно передать. Пейзаж - в первую очередь взаимосвязь твоего внутреннего состояния и состояния природы. Оно может быть интересным, а может - безразличным. Когда я снимаю на природе, то ставлю палатку, около которой круглые сутки горит костер и ухожу в разные стороны, пока не найду что-то интересное.

Я дважды был на Байкале и не снял ни одного кадра. Байкал - объект очень интересный и сложный. Чтобы снять его как следует, там надо жить. А в этих коротких поездках я увидел только пустое небо и выгоревшие склоны. Природа сама по себе, во всех своих проявлениях, во все времена года невероятно активна. Это всегда перемены, которые приходят то легко, солнечно, то снегопадами, метелями. Самая сложная задача - уйти от натурализма. Использую светофильтры, различные расстояния, построение кадра.

Я снимаю только то, что мне интересно. На Камчатку я ездил сорок пять лет! Сделал несколько альбомов: извержения вулканов, пейзажи, звери, птицы... Жизнь вулкана - это история Земли.

- Есть ли у вас любимая камера?

Все мои задачи решают три основных объектива, а также фотопленка, с которой я уже знаком, и деревянная камера. Сегодня технология изготовления пленки настолько совершенна, что по возможностям она приближается к оптике. Камера большого формата 13×8 имеет все уклоны, можно увидеть качество поверхности, есть возможность перспективных исправлений, введения в резкость отдельных планов - в обычных узкоформатных камерах этого нет. Возможности расширяются. Начинаешь заниматься действительно фотографией.

- Какую технику вы предпочитаете брать с собой в поездки?

Излишнее количество объективов, камер и фотоматериалов, конечно, усложняет работу, отвлекает возможностью многих вариантов. В походных условиях важен каждый грамм. Лишняя техника связывает тебя физически. Поэтому стараюсь подбирать легкие модели.

- Вы согласны с тем, что одно и то же место можно снять сотню раз, показав его по-новому?

Вот попробуйте посадить пять художников, чтоб они нарисовали портрет одного и того же человека. Получится пять разных портретов, и каждый из них - автопортрет самого художника. Его отношение, его решение. Так же и с фотографией.

Человек видит мир стереоскопично. Ближний предмет более выпуклый, дальние - более плоские. Мои фотографии всегда чем-то замыкаются - отдаленной горной вершиной или тяжелым небом, опять-таки создающим плоскость. Я всегда слежу за тем, чтобы была какая-то ограниченная территория для переднего и заднего плана. Фотография не должна идти в бесконечность.

- Чем для вас является фотография?

Фотография - это не искусство. Это констатация факта. Художник создает свои объекты, фотограф - фиксирует существующие. Единственное, чем можно как-то оживить фотографию - это своим собственным к ней отношением.

В 2010 году издательство АСТ выпустило книгу-альбом В. Е. Гиппенрейтера «Моя Россия»,

в которую вошли удивительные фотографии и лучшие тексты мастера - размышления об искусстве, очерки, воспоминания.

Многие снимки и рассказы, созданные за последние полвека, опубликованы впервые.