И других исследователей позволяет определить основополагающие принципы «гуманистического общения» - понятия, по многим характеристикам близкого к понятию «диалог».

Проблемный, дискуссионный характер общения. Разговор в диалоге идет на уровне точек зрения и позиций, а не на уровне аксиом и вечных истин. Диалог разрушается там, где партнер переходит на язык догм, где нет места спорам, уточнению точки зрения, возможности не согласиться. Ссылки на непререкаемые авторитеты, народную мудрость и вековые наблюдения подтачивают диалог изнутри, ведь за ними собеседник часто прячет свою неготовность предъявить и отстоять личную точку зрения на проблему .

Содержание диалога включает в себя проблемы и нерешенные вопросы, ради поиска решения которых и организуется диалог. Диалог может приобретать самые разные формы («общение», «взаимодействие», «обсуждение», «разговор», «обмен посланиями», «переговоры», «консультации», «спор», «дискуссия», «полемика»), но это всегда содержательное общение, общение по существу.

Настроенность на результат. Результатом диалога является достижение некоторой договоренности, а не просто обмен идеями, репликами, высказываниями, колкостями. Решение, возникающее в ходе диалога, в котором участвуют носители различных, порой разнонаправленных интересов, всегда внутренне структурно сложно (и может порой представлять своего рода амальгаму, коллаж), поскольку построено на балансе интересов и достигнуто обычно с помощью компромисса - соглашения на базе обоюдного согласия равноправных сторон при возможных взаимных уступках ради удовлетворяющего все стороны выхода из конфликтной ситуации. Компромисс предполагает достижение согласия между партнерами, находящимися внутри системы отношений, притом автономными и равноправными. Отсюда преодоление конфликта связано с отказом участников от одних требований при трансформации других в целях ликвидации конфликта, установления динамического равновесия как условия оптимального функционирования и развития системы.

Персонифицированный характер общения. В подлинном диалоге разговор всегда идет от своего имени: «Я считаю», «Я думаю» и т.д. Сравните: «Всем известно», «Давно установлено», «Не вызывает сомнений». Подобные безличные, обобщенные обороты разрушают диалог. В других терминах речь идет о конгруэнтности партнеров по общению. Конгруэнтность позволяет человеку вести себя в соответствии со своими истинными переживаниями, так как они адекватно осознаются им и принимаются в качестве имеющих право на существование. Осознавая ценность для другого именно своего личного опыта, человек не считает нужным лицемерить, лукавить с самим собой и партнером и реализует себя в общении в истинном человеческом качестве. Действительно, если люди и могут быть чем-то друг другу интересны и полезны, так это только тем, что в них происходит на самом деле, - своей индивидуальностью и неповторимостью.

Такая позиция открывает человека самому себе и делает его свободным в восприятии партнера, его чувств и переживаний.

Таким образом, первое «технологическое» условие диалога - настрой на актуальное психологическое состояние как самого себя, так и партнера, разговор «здесь и сейчас».

Безоценочное восприятие личности партнера. Это подразумевает априорное доверие к намерениям партнера. По сути дела, в данном случае речь идет о принятии другого в качестве некоторой безусловной ценности. Принятие другого непременно связано с доверием, готовностью самому раскрыться навстречу другому, стать для него некоторым «объектом переживания», «моментом личного опыта».

Понимание и готовность помочь. Гуманистическое общение, как понимал его К. Роджерс, позволяет достичь большой глубины взаимопонимания между партнерами, создает условия для их самораскрытия и взаимного обогащения. Такое общение возникает и осуществляется тогда, когда собеседники позитивно настроены по отношению друг к другу и воспринимают себя в качестве равноправных партнеров, имеющих право на собственное мнение, и это не означает полного согласия общающихся. Диалог требует признания равенства всех партнеров по диалогу и равного права всех на то, чтобы их интересы были учтены, позиции приняты в расчет, предложения рассмотрены. Ход и исход «переговорного процесса» в разных его аспектах и формах своим успехом примерно наполовину обязаны всеобщей и всесторонней настроенности на позитивный результат. А такая настроенность прочна, если в основе ее ясное осознание тех особенностей современной общественной жизни (сложность социальной структуры; необходимость ненасильственных форм решения проблем; обязательность совместных решений и действий всех участников социального процесса).

Несомненно, что реализация такого типа общения требует и соответствующей жизненной ситуации, и внутренней готовности партнеров. Невозможно представить себе общение такого типа в деловой, социально заданной обстановке. Вместе с тем способность к такому общению - величайшее благо для человека, так как оно обладает психотерапевтическими свойствами, способствует сохранению психического здоровья, уравновешенности и целостности личности .

Особый интерес проблематика диалога приобретает в ситуации развития так называемых новых медиа. По мнению некоторых исследователей, именно Интернет дает возможность для диалога. Так, например, Марк Постер считает, что ни телевидение, ни печатная пресса не могут быть площадкой для диалога: «Коммуникация требует не только “самопредставления” {self-positioning), но и непосредственного общения, которое невозможно в случае чтения или просмотра телепередач. В Интернете люди не только читают, но и интерпретируют, отвечают на мнения, формируя свою личную позицию».

Ирландский профессор С. МакКаллаг утверждает, что, во-первых, Интернет демократизирует и упрощает доступ к площадкам обсуждения, более того, делает этот доступ анонимным. Во-вторых, Интернет предлагает «демократию» контента: бесконечное количество информации, прямой доступ к интересующим фактам, возможность непосредственного, прямого (!) общения с кандидатом или чиновником, возможность непосредственно участвовать в дебатах с минимальными затратами (задать вопрос на сайте), появляется возможность «прямой демократии» - легко устроить референдум.

Однако другие исследователи более осторожны. Мануэль Кастельс еще в 1996 г. заметил, что «...социальные вызовы схемам господства в сетевом обществе главным образом принимают форму создания автономных идентичностей. Мы станем свидетелями того, что вместо социальных классов возникнут племена... мы сможем наблюдать, как господствующие мировые элиты окапываются в нематериальных дворцах, созданных из коммуникационных сетей и информационных потоков» . Эти изменения, внешние по отношению к институтам и ценностям общества, Кастельс оценивал скорее как фрагментирующие, чем реконструирующие.

Многие блоги действительно функционируют как некие закрепители определенной точки зрения, а их аудитория помогает друг другу консолидировать систему взглядов на мир. Санштейн называет такие блоги «палатой эхо» (echo chamber ): пользователи не вступают в споры и не критикуют противоположные точки зрения, а лишь ищут людей, которые разделяют их предпочтения. Такие сообщества на уровне всей блогосферы подрывают идею новых медиа как площадки для дискуссии, а не монолога.

Многие исследователи приходят к выводу, что в политической блогосфере блоги, где придерживаются центральной позиции в идеологическом спектре, наименее популярны. Натали Глэнс и Лада Адамик обнаружили, что цитирование и ссылки па сообщества крайних политических взглядов встречаются в Интернете гораздо чаще .

Английский профессор Мори Джейн Трсйман в исследовании отклика блогосферы на войну в Ираке пришла к выводу: «очевидно, что блогеры по разные стороны стремятся изолироваться, опираясь только на те мнения и те СМИ, которые отражают их идеологические представления, однако существует небольшой кластер в центре, где все еще может происходить дискуссия».

Если раньше традиционные СМИ, выделяя небольшое количество тем и концентрируя на них внимание аудитории, обеспечивали некое согласие массовой аудитории по поводу предпочтительных тем для диалога и возможных подходов к осмыслению этих тем, то с помощью новых медиа у пользователя есть возможность идентифицировать себя с более индивидуальными повестками. Упадок влияния традиционных медиа и мультипликация новых площадок СМИ ведет к снижению интереса к национальным, наднациональным проблемам и повышению внимания к локальным. По мнению многих исследователей, такая тенденция грозит увеличением и углублением социальных расколов .

Таким образом, возможности новых коммуникационных технологий как ресурса реального гражданского форума, возможности делиберации и влияния на политическую повестку дня па деле оказываются не более чем иллюзией.

Основные вопросы.Определение диалога. Коммуникативные роли Г и С (Г, и HJ. Кооперативный и конфликтный диалог. Иллокутивное вынуждение и минимальная диалогическая единица. Микроуровень и макроуровень диалога - коммуникативный эпизод, дискурс и т. п. Стратегии и тактики коммуникантов. Смысловая объемность диалогического дискурса.

В диалоге как воплощении разной сложности коммуникативного акта (КА) проблемы, рассмотренные в связи с РА, умножаются и ус­ложняются, поскольку здесь два говорящих и, соответственно, два слушающих (адресата). Следовательно, усложняется взаимодействие интенций/иллокуций, эмоций и оценок партнеров, при этом возника­ют когнитивные вопросы понимания, интерпретации смыслов, вопро­сы адекватных реакций в репликах и т. д. и т. п.

Изучению диалога посвящено множество работ (Якубинский - 1923, Балаян - 1971, Йотов - 1977, Изаренков - 1979, Диалог... - 1991, Баранов, Крейдлин - 1992, Колокольцева Т. М. Специфиче­ские... - 2001, Борисова И. Н. Русский разговорный диалог... - 2001 и мн. др.). Поскольку проблемы диалога многоаспектны и сложны, коснемся лишь основных положений устройства и функционирова­ния диалога. Диалог - динамичное, развивающееся речевое явление, и к нему применимо понятие дискурса, поэтому будем равно упот­реблять термины диалог, дискурс., диалогический дискурс. Естественно, что в преподавании иностранных языков, русского языка как ино­странного, при коммуникативном обучении диалогу отводится важ­ное место. Рассмотрение диалога в методическом аспекте предприни­малось многократно (см. Изаренков - 1986 и др.).

Диалог формируется как процесс и продукт речевой деятельно­сти двух (по крайней мере) коммуникантов, включающий: а) знания говорящего о мире (в том числе о ситуации общения), его мнения, ус­тановки, интенции, эмоции, оценки и т. д.; б) учет таких знаний, мне­ний и т. п. у адресата; в) ориентировку на социальные роли и статус адресата в соотношении с собственными такими показателями - и т. д. В результате создается сложное речевое произведение, отражаю­щее коммуникативное событие устного контактно­го непосредственного (преимущественно - ср. разговор по телефону) о б щ е н и я, в котором партнеры вербально (а также и невербально), путем смены коммуникативных ролей говорящего (Г) и слушающего (С) в конкрет­ной ситуации стремятся к достижению с помощью определенных стратегий и тактик желаемых ре­зультатов - и достигают (или не достигают) их. Возникает коопе­ративный диалог «согласия», приспособления друг к другу, соответст­вия (конгруэнции), а иногда и уступок, или конфликтный диалог «не­согласия», возражения, отпора (конфронтации).

«Офицер с чуть-чуть татарским акцентом подбежал к сестре и закричал ей прямо в лицо: - Вам придется еще раз сходить к лесу, возь­мите санитаров и живо. - Вы с ума сошли. Там же немцы... - Но там остались палатки и могут быть раненые» (Б. Пастернак).

Поскольку при смене коммуникативных ролей Г и С говорят попе­ременно оба, целесообразно принять для них, как упоминалось, обо­значение Г\ и Г 2 .

T v выстраивая первую, инициирующую реплику, выражает, прежде всего свое коммуникативное намерение (интенцию) и эмоцио­нальное состояние, соответствующее социальной и психологической роли, и, пользуясь общим со вторым коммуникантом кодом, воздейст­вует на него, либо сообщая новые знания и тем самым изменяя мир знаний партнера, либо побуждая его к совершению некоторого дейст­вия и тем самым изменяя положение дел в мире и т. д. Г 2 , выстраивая вторую, реактивную реплику, сопоставляет полученную инфор­мацию с той, что имеется в его «банке данных», тезаурусе, понимая суть сказанного и вычленяя намерения Г, совершает ряд когнитивных операций и определяет направление собственного реагирования в сто­рону унисонных (согласие) или диссонансных (разногласие) взаимо­действий с партнером.

Так, если намерения Г, оказываются приемлемыми для слушаю­щего (потенциального Г 2), то в ответной реплике Г 2 реализуются под­дакивание, согласие, одобрение и т. п.: Да, конечно; А как же!; Бесспор­но и под. Если же первый партнер не удовлетворяет ожидания (экс- пектации) второго, в ответной реплике - несогласие, отказ, протест и т. п.: Что вы такое говорите! (несогласие с темой) ; Что вы себе позво­ляете! (несогласие с манерой поведения) и т. д. и т. п.

Поскольку в диалоге так же много социального, как и речевого, его считают социально-речевым образованием, в котором есть ори­ентировка на другое лицо как конкретную социально-детерминиро- ванную личность со своим статусом и ролями. Ср. взаимодействие вышестоящего с нижестоящим и прочтение просьбы как приказа:

Вот поэтому я прошу вас заняться этим делом, то есть принять все меры к охране Иуды из Кариафа. - Приказание игемона будет вы­полнено» (М. Булгаков).

Различают микродиалог, состоящий из двух согласованных реплик (микродиалог, диалогическое единство), и макродиалог, находящий выражение в диалогическом жанре: беседа, спор, .ссора, интервью, классный опрос, защита диссертации, собрание пайщиков кооператива и мн. др. И то, и другое дискурсное/текстовое воплоще­ние совместной деятельности коммуникантов, содержащей много раз­нообразной информации, заслуживает пристального внимания.

Определению минимального диалогического единства посвящена работа Баранова, Крейдлина - 1992. Авторы вводят понятие абсолютно независимого и абсолютно зависимого РА во взаимодействиях парт­неров с точки зрения их интенций. Независимый акт определяется ис­ключительно интенцией говорящего, а зависимый - интенциями предшествующего речевого акта. Независимый речевой акт авторы называют иллокутивно вынуждающим, требующим иллокутивной (интенциональной) связи с ответной репликой. Соответственно, зави­симый речевой акт - иллокутивно вынуждаемый: - Вы не скажете, который час? - Без двадцати пять. Различают и ситуацию самовыну- ждения, когда второе высказывание принадлежит тому же говоряще­му, например: Разрешите представиться. Меня зовут Юрий Николае­вич; Я тебе отвечу. Но только после ужина... Сочетание абсолютно вы­нуждающей и вынуждаемой реплик и создает минимальное диалоги­ческое единство (МДЕ), например: - Вы пойдете сегодня в кино. - С кем? - Со мной. - Пойду. К особенностям минимальной диалоги­ческой единицы авторы относят следующие: а) все реплики связаны единой темой; б) она начинается с абсолютно независимого и кон­чается абсолютно зависимым речевым актом; в) в пределах этой последовательности все отношения иллокутивного вынуждения и са- мовынуждения выполнены; г) внутри данной последовательности не существует отличной от нее последовательности, которая удовле­творяла бы перечисленным условиям (с. 94 указанной работы).

В диалогическом дискурсе различают смысловую целостность, осно­ванную на единстве темы (топика), коммуникативно-синтаксическую целостность, основанную на тема-рематической связанности последова­тельных речевых ходов, структурную целостность, основанную на лек- сико-грамматическом устройстве локутивных актов и языковых сигна­лах их закономерных сочленений. Билет на стол положишь. - Да чего ж я такого наделал? - Анархию развел, вот чего ты наделал! - Бо­рисов ронял слова, как свинцовые капли. - Так ведь, Сергей Никанорыч, ты ж сам... вы ж сами говорили; стихийный митинг... - Стихией, това­рищ Килин, надо управлять! - отчеканил Борисов» (В. Войнович).

Минимальный РА в составе диалога называют речевым ходом. В одной реплике может быть несколько ходов: Не беспокой меня сей­час. Обещаю тебе через час освободиться, тогда и поговорим - РА в реплике связаны отношениями самовынуждения с интенциями прось­бы и обещания. То же - с интенциями требования, угрозы: «- Верни все, что ты украл у своего друга... Вадима в консерватории знают... Слышишь, я расскажу об этом. Я всем расскажу. Я не оставлю этого так!» (П. Проскурин). Последовательности ходов двух партнеров, в соответствии со смыслами и принципами общения, образуют интерак­тивное взаимодействие - трансакцию как сложный коммуникатив­ный акт, коммуникативный эпизод.

Таким образом, микроуровень диалога - это диалогическое единст­во как сочетание РА, минимальная диалогическая единица, связанная отношениями иллокутивного вынуждения, а макроуровень диалога - это тематический блок, коммуникативный эпизод, дискурс, получив­ший тематическое и интенциональное (иллокутивное) завершение. Про­анализируем в этом отношении пример из художественного текста, в ко­тором коммуникативные конфликтные (диссонансные) взаимодействия партнеров снабжены авторским комментарием обстановки, ситуации общения, невербальных знаков коммуникации, нарративным (описа­тельным) завершением коммуникативных блоков в целостном эпизоде:

?Лухнов в халате сидел перед столом, считая несколько кип ассиг­наций, лежавших перед ним. Перед ним на столе лежала бутылка рейн­вейна. Лухнов холодно, строго через очки, как бы не узнавая, поглядел на графа.

- Вы, кажется, меня не узнаете? - сказал граф, решительными шагами подходя к столу.

Лухнов узнал графа и спросил:

- Что вам угодно?

- Мне хочется поиграть с вами, - сказал Турбин, садясь на диван.

- Теперь?

- В другой раз с моим удовольствием, графIА теперь устал и со­снуть собираюсь. Не угодно ли винца? Доброе винцо.

- А я теперь хочу поиграть немножко.

- Не располагаю нынче больше играть. Может, кто из господ ста­нет, а я не буду, граф! Вы уж меня извините.

- Так не будете? Лухнов сделал плечами жест, выражающий сожа­ление о невозможности исполнить желание графа.

- Ни за что не будете? Опять тот же жест.

- А я вас очень прошу... Что же, будете играть?..

Молчание.

- Будете играть? второй раз спросил граф. - Смотрите!

То же молчание и быстрый взгляд сверх очков на начинавшее хму­риться лицо графа.

- Я сказал, что нет. Это, право, странно, граф, и вовсе неприлично прийти с ножом к горлу к человеку, - заметил Лухнов, не поднимая глаз.

Последовало непродолжительное молчание, во время которого лицо графа бледнело больше и больше. Вдруг страшный удар в голову ошело­мил Луханова, он упал на диван, стараясь захватить деньги, и закри­чал таким пронзительно отчаянным голосом, которого никак нельзя было ожидать от его всегда спокойной и всегда представительной фи­гуры. Турбин собрал лежащие на столе деньги и вышел скорыми шагами из комнаты »(Л. Толстой).

Отдавая себе отчет в том, что диалог художественного произведе­ния (в том числе и в конструкциях прямой речи) - лишь воссоздание, имитация подлинных речевых обменов «живых» партнеров, примем эту условность и рассмотрим приведенный диалог с точки зрения речевых ходов и интенциональных значений (иллокутивных функ­ций) РА. Два хода - напоминание о себе и последовавший вопрос - «холодное», недоброжелательное вступление в контакт; выражение желания (играть) как смягченное предложение к действию; временное уточнение; подтверждение; отклонение предложения ссылкой на не­удобства и смягчение отклонения предложением (выпить вина) с оце­ночным аргументом; настаивание на предложении (сыграть в карты немедленно); отказ с предположением, что кто-то другой это сделает, и извинение за отказ; уточнение отказа партнера, повторное уточне­ние отказа - в ответ на невербальный жест; настойчивая просьба; молчание как отказ; требование в виде вопроса с угрозой; ключевой аргумент конфликта «ведь вы нечестно выиграли»; снова требование- вопрос; решительный отказ с указанием на неприличность действий партнера (упрек), после чего следует невербальная развязка конфликта.

Любой коммуникативный эпизод как макродиалог может быть рассмотрен как с точки зрения сочленения интенциональных смыслов в микродиалогах - диалогических единствах, иллокутивных вынуж- дений и самовынуждений, формирующих минимальные диалогиче­ские единицы, так и с точки зрения тех стратегий и тактик (см. ранее), которые используют коммуниканты. Так, в приведенном отрыв­ке стратегический замысел Т { - заставить нечестно выигравшего парт­нера непременно играть вновь, стратегический замысел Г 2 - отказаться во что бы то ни стало. Для осуществления этих замыслов коммуникан­ты используют разнообразные тактики - от «кнута» до «пряника».

Стратегия может быть направлена на убеждение партнера совер­шить/не совершать что-либо, на завоевание собственного авторитета, на изменение мировоззрения адресата, на вступление в сотрудничест­во, на глобальное согласие или отказ - и т. д. и т. п.

Тактикой считается совокупность коммуникативных приемов, вы­бор и последовательность РА на определенном, этапе общения, на­пример, привлечение внимания и поддержание контакта, убеждение и переубеждение, нажим и ослабление нажима, провоцирование, ма­нипулирование, приведение в определенное эмоциональное состояние и т.д. Тактики в ходе беседы меняются, они подвижны, мобильны. Чем более говорящий владеет коммуникативной и прагматической компетенцией, тем более многообразны и подвижны его тактики. Ср. мягкую стратегию просьбы при требовании от подчиненного: «- Крылов, проверь, пожалуйста, расчеты по последним опытам и до­ложи к обеду. - Но у меня еще не закончена отладка дериватографа. - Расчеты в первую очередь нужны, поторопись, дорогой» (Д. Гранин). Тактикой ухода от ответа может быть встречный (неискренний) во­прос: «- Что это за бумаги, которые вы взяли у Вышимирского?

- Какие бумаги? - Миша, не притворяйтесь, вы отлично знаете, о чем я говорю. Это те самые бумаги, которыми вы пугали Николая Ан­тоновича ...» (В. Каверин). Признание вопроса неуместным или аб­сурдным может порождать подобный же (грубый) ответ; «Иван по­дошел к железнодорожной кассе, посмотрел на человека в очереди, углубившегося в чтение газеты. - За билетами? Тот оглянулся, смерил Ивана недовольным взглядом. - За колбасой» (В. Шукшин). Л и д и - рующий партнер берет на себя управление разговором, выстраи­вание его движения, выбора интенций, дополнительной информации в виде аргументов и т.д. Так, например, при реализации стратегии просьбы могут использоваться разнообразные тактики: игра на собст­венном несчастье (Если вы мне откажете., я погибну)", комплимент и лесть в отношении партнера (Только вы можете мне помочь; Вы все знаете и понимаете); нажим, усиление просьбы, упрашивание, угова­ривание (Убедительно вас прошу; Я отсюда не уйду, пока вы не ответи­те согласиемконстатация причиняемых неудобств (Я понимаю, что отнимаю у вас драгоирнное время); убеждение адресата в том, что его усилия не будут чрезмерными (Вам это ничего не стоит) - и т. д. и т. п. Ведомый партнер, как правило, придерживается соглаша­тельских тактик: Если вы считаете нужным; Как скажешь; Пусть будет по-твоему; Ну, ладно - и т. д. и т. п. Исследователи стратегий и тактик в диалогическом дискурсе упоминают интересную тактику коммуника­тивной западни, когда партнер, как упоминалось, с помощью частных согласий в конечном счете принуждается к глобальному согласию, хотя первоначально его стратегический замысел был направлен на отказ.

Смысловая объемность диалогического дискурса образу­ется на базе пропозиционального содержания высказыва­ний, образующих реплики, и прирастает с помощью имплицитных со­ставляющих - пресуппозиций и импликаций. Однако ос­новное содержание, ради которого строится диалоговое взаимодейст­вие, образуют интенциональные значения, модальные и эмоциональные смыслы, и все это опирается на социаль­ные смыслы статусных, ролевых отношений и психологиче­ских состояний коммуникантов.

Проанализируем следующие два высказывания в изолированном друг от друга виде. Первое из них: Ты не хочешь сходить завтра на вы­ставку? - содержит вопрос к адресату о его желании совершить опре­деленное действие в определенное время. Второе высказывание: Зав­тра, кажется, брат приезжает - сообщает о вероятном появлении родственника в ближайшем будущем. Такова информация «о положе­нии дел». Однако, будучи процессом и продуктом речевых взаимодей­ствий партнеров и образуя текст общения, такие реплики в диа­логе достаточно далеко отходят от пропозиционального содержания и от конкретной семантики каждого из высказываний и организуют новый текстовый коммуникативный смысл. Каждому ясно, что соче­тание реплик: Ты не хочешь сходить завтра на выставку? - Завтра, кажется, брат приезжает - нагружено тем главным смыслом, ради которого совершаются коммуникативные действия. В первой реплике заключено приглашение-предложение к действию, при этом адресат с большей долей достоверности может истолковать его как предложе­ние к совместному с адресатом действию, что было бы эксплицитно отражено, например, в синонимичной структуре: Сходим завтра на выставку/, где форма глагола 1-го л. мн. ч. как раз и предназначена для этого. Вопросительная же конструкция в нашем диалоге реализу­ет цель и тактику пригласить ненавязчиво, некатегорично, а это имеет отношение к форме и сути социальных взаимодействий партнеров (о чем ниже). Вторая реплика прочитывается как отказ от приглаше­ния-предложения, при этом отказ также выражен не прямым спосо­бом (например: Я отказываюсь), а ситуативно-речевым, через аргу­ментацию занятости - контекстуально-ситуативный косвенный РА.

Для того, чтобы такой диалог стал возможным, партнеры должны обладать общей апперцепционной базой, общим фондом знаний, что находит имплицитную реализацию в текстовых пресуппозициях. Первая из них в ответной реплике: «ты знаешь, что у меня есть брат», поскольку, если брата нет, то подобный ответ может вызвать лишь недоумение. Кроме того, в предварительные знания коммуникантов входит и осведомленность о том, что брату, когда он приезжает, уделя­ется все свободное время.

Следовательно, тот скрытый пресуппозиционный текст, который стоит за репликой отказа, может выглядеть примерно так: «ты знаешь, что у меня есть брат, который живет не со мной; когда он приезжает, я все свое время отдаю ему; вероятно, завтра он приезжает, следова­тельно, в этом случае у меня не будет времени пойти на выставку». Ясно, что этот второй смысл (приглашение-отказ) принадлежит уже самому коммуникативному взаимодействию партнеров, вмонтирован­ному в реальную деятельность, и отражает их коммуникативные наме­рения (интенции), мотивирующие данные РА.

Интенциональное значение может принадлежать, как упомина­лось, и изолированному от контекста высказыванию. Так, реплики анализируемого диалога могут быть следующими: Предлагаю тебе завтра пойти на выставку. - Я отказываясь от предложенияпри этом очевидно, что социально приемлемый отказ требует аргумента­ции: потому что завтра приезжает брат.

Вторая реплика, кроме прочего, эксплицитно выражает субъектив­ную модальность предположения (кажется), что также представляет­ся возможным отнести к коммуникативной модусной информации, поскольку это связано с говорящим, с его отношением к сообщаемому «положению дел». Языковое представление такого личностного отно­шения обеспечивается, как правило, модальными и дейктическими метакоммуникативными единицами: в сообщении - Я хочу сказать... Как ты думаешь..., Понимаешь..., Представляешь...; в реакции - Поду- мать только!, Что вы говорите?, Не может быть!, Откуда мне знать?, Понятия не имею, Представить себе не могу...; в побуждении - Имей в виду..., Запомни..., Учти..., Так и знай и др.; в возражении и угрозе - Кому вы это говорите!, Не смей так говорить!, Запомни раз и навсегда..., И кто бы мог подумать... - и мн., мн. др.

Близко к модусному смыслу стоит и эмоциональное содержание высказывания, в котором находят выражения чувства и оценки гово­рящего относительно сообщаемого, а возможно, и адресата. Наиболее яркими языковыми представителями такой информации являются, как упоминалось ранее, междометные единицы, частицы, а также ин­тонация. Интонация как коммуникативное средство может придать высказыванию-отказу в анализируемом диалоге эмоциональные от­тенки досады, радости и др. (приезд брата - помеха; приезд брата - радость и т. д.). Высказывание-отказ может быть снабжено междомет­ным сопровождением типа: Что ты!, Ой, что ты! (завтра брат приез­жает), которое усиливает отказ до «никак не могу» или особо инто­нированным Да-а (завтра брат приезжает), принимающим на себя выражение досады, сожаления и конкретизирующим отказ до «рада бы, но...», «к сожалению, не могу» и т. п. Заметим, что собственно меж­дометное высказывание может вбирать в себя интенциональный смысл для его эмоционального выражения. Так, в нашем случае реп­лика отказа может быть и такой: Ой, что ты! (в значении «решитель­но отказываюсь»).

К коммуникативному типу относят и такую информацию, которая задает актуальную перспективу высказывания и организуется средст­вами актуального членения. В нашем диалогическом дискурсе вторая реплика-отказ могла бы быть оформлена и так: Завтра приезжает брат (вместо Завтра, кажется, брат приезжает). Однако говорящий передает наиболее важную для него и новую для адресата информа­цию изменением порядка слов и особым интонированием компонента брат приезжает, чему служит и вводное кажется, играющее роль ак- туализатора коммуникативной перспективы, «фокуса внимания», дан­ного высказывания. О коммуникативной перспективе высказывания, формируемой средствами актуального членения, существует обшир­ная литература, поэтому не останавливаемся на этом аспекте, а лишь подчеркнем, что фокальный подтип информации ярко проявляется в коммуникативных взаимодействиях общающихся.

Наконец, выделим социальный смысл высказывания в диалогиче­ском дискурсе, в котором отражаются сведения о говорящем и его адресате в их ролевых и личностных отношениях, об официально­сти/неофициальности обстановки общения, с чем связан выбор сти­листического субкода текста. Как видим, этот подтип информации об­разуется в зоне экстралингвистических факторов и отражается, в том числе, этикетными средствами языка.

Обратимся к нашему диалогическому дискурсу. Во-первых, ини­циальная реплика содержит открытую адресацию, что более свойст­венно непосредственному устному общению партнеров; во-вторых, общение ведется в mw-формах адресации, что свидетельствует о близ­ких, непринужденных отношениях коммуникантов; в-третьих, отно­сительно личностных и ролевых отношений собеседников с большой долей достоверности можно утверждать, что они организованы в рам­ках равенства «приятель» - «приятель»; в-четвертых, близость отно­шений участников диалогического взаимодействия подкрепляется той общностью апперцепционной базы, которая позволяет элими­нировать в реплике-отказе «изобилующие» информативные части (см. выше), об этом же свидетельствует неупоминание названия вы­ставки в первой реплике; в-пятых, в инициальной реплике косвенный речевой акт приглашения в форме вопроса демонстрирует ненавязчи­вое, некатегоричное социальное воздействие на адресата, что подчер­кивает и уважительное отношение к нему; в-шестых, неофициаль­ность обстановки общения и непринужденный характер отношений коммуникантов приводят к выбору обиходно-разговорной стилевой разновидности текста.

Можно сделать общий вывод, что диалогический (в особенности) дискурс/текст обладает многомерным смысловым содержанием, обна­руживаемым при коммуникативно-прагматическом анализе. Кроме пропозиционального значения высказываний в репликах, в них содер­жится объемный коммуникативный смысл, состоящий из интенцио- нальной, модальной, эмоциональной, фокальной, социальной инфор­мации, интерпретируемой партнером. Ясно, что эти информативные пласты разнородны, организованы разными языковыми средствами, однако их совокупность образует тот смысловой объем, которым об­мениваются коммуниканты для согласования своей речевой и практи­ческой деятельности.

ВОПРОСЫ

1. Дайте, по возможности, полную характеристику диалога как социаль- но-речевого взаимодействия партнеров для достижения коммуника­тивных и практических результатов.

2. Что является основным стимулом формирования инициирующей реп­лики и как организуется реактивная реплика?

3. Перечислите некоторые диалогические жанры, формируемые в макро­диалогах.

4. Как можно определить минимальную диалогическую единицу (МДЕ)? Что такое иллокутивно вынуждающая и иллокутивно вынуждаемая реплика?

5. Что такое речевой ход? Определите микроуровень и макроуровень диалога.

6. Что понимают под стратегиями и тактиками коммуникантов?

7. Расскажите о смысловой объемности диалогического дискурса.

ПРИМЕРЫ ДЛЯ АНАЛИЗА

I. Проанализируйте диалоги а) с точки зрения их смысловой, комму- никативно-синтаксической и структурной целостности; б) с точки зрения микро- и макродиалога; в) с точки зрения стратегий и тактик диалоговых взаимодействий. Обратите внимание на авторские ремар­ки в конструкциях с прямой речью.

1) с- Ну, теперь давайте стул, - хладнокровно сказал Бендер. - Вам, я вижу, уже надоело его держать...

Недам! - взвизгнул Ипполит Матвеевич» (И. Ильф, Е. Петров).

2) «- Мне нужен змеиный яд, - сказал покупатель.

Нету, - ответствовала женщина.

Тогда позовите вашего начальника.

Женщина удивленно посмотрела на него.

Я с ним потолкую.

Не буду я его звать. Незачем. Он вам не может помочь. Нет у нас такого лекарства...

Позовите начальника, - потребовал Максим. - У меня мать бо­леет» (В. Шукшин).

3) «- Революция пройдет, а нам ничего не останется! Ты, скажут, что делал? А ты что скажешь?

Я скажу, что рельсы от снега чистил! - ответил Зворычный.

Это что! - сказал Пухов. - А чем ты бесплатно пожертвовал, че­му ты душевно сочувствовал?

А я думаю, - не поддавался Зворычный, - мы тут с тобой нужней!

Хо никому неизвестно, где мы с тобой полезней! - нажимал Пухов.

Да будет тебе ерунду лить! - задосадовал Зворычный. - Кто это считать будет, кто чем занимался?» (А. Платонов).

4) «- Я вижу, вы не хотите сказать правду.

Зачем же вы принуждаете меня говорить?

Я не принуждаю, я прошу» (К. Ледин).

5) «- Все на стройке вкалываешь?

На стройке. .

Эх, Максим, Максим...

Ладно, брось про это.

Чего брось-то, жалко мне тебя, дурака. Упрямый ты, Максим, а без толку. Так и загниешь в своем общежитии. Дело нехитрое. А луч­ше подумай, как не пропасть... Такой красивый парнина, а... - Вообще не суйся в мои дела!» (В. Шукшин).

II. Определите а) пропозициональное и интенциональное значение РА (речевых ходов) в репликах диалогов, найдите дополнительную ин­формацию в виде аргументов и т. д.; б) охарактеризуйте социальные (в том числе ролевые) позиции партнеров , их личные отношения и эмо­циональные состояния. Обратите внимание на авторские ремарки в конструкциях с прямой речью.

1) с- Киса, вы сейчас пойдете к «цветнику», станете в тени и буде­те на французском, немецком и русском языках просить подаяние, упирая на то, что вы бывший член Государственной думы.

Никогда, - принялся чревовещать Ипполит Матвеевич. - Ни­когда Воробьянинов не протягивал руки» (И. Ильф, Е. Петров).

2) «- Верни все украденное у Глеба... Это его концерт ты играл се­годня.

Я дал жизнь, воздух, свет хотя бы некоторым мыслям Глеба... Так получилось, и уж не тебе судить. Ты, именно ты вторглась в нашу жизнь, разбила нашу дружбу, непрошенная, ненужная, все испортила, извратила, у нас были другие замыслы, единые, долгие, - Александр Евгеньевич перешел в наступление. - Слышишь, не тебе указывать, что мне делать!» (П. Проскурин).

3) «- Ну, пожалуйста, оставь меня! - умоляюще проговорила Ксе­ния. Он остановился, заглянул ей в глаза.

Приходи, в самом деле, а?

Она чувствовала, что краснеет под его взглядом и, нахмурившись, сказала с упреком:

Нехорошо. Иди своей дорожкой» (Н. Евдокимов).

4) 4- А жена? Жена вас встретила нормально? - подал голос Во­лодя. - После ранения, я имею в виду.

А как же? Конечно, нормально. Приехала за мной в госпиталь, забрала. Все честь честью» (В. Астафьев).

5) Сделай милость, никогда не смей прикасаться к моим ве­щам, - сказал он, составляя куски разбитого флакончика и с сокруше­нием глядя на них.

Пожалуйста, не командуй, - отвечал я. - Разбил так разбил, что уж тут говорить» (JI. Толстой).

ЛИТЕРАТУРА

1. ЯкубинскийЛ. П. О диалогической речи // Русская речь/ Под ред. Л. В. Щер- бы. - Пг., 1923.

2. Балаян А. Р. Основные коммуникативные характеристики диалога. Дисс... канд. филол. наук. - М., 1971.

3. Йотов Ц.Д. Некоторые структурно-функциональные характеристики диало­га. - М., 1977.

4. Изаренков Д. И. Структура и функциональные особенности диалога в совре­менном русском языке. Дисс... канд. филол. наук. - М., 1979.

5. Зернецкий И. П. Единицы речевой деятельности в диалогическом дискурсе // Языковое общение. Единицы и регулятивы. - Калинин, 1987.

6. Диалог теоретические проблемы и методы исследования: Сб. научно-аналити­ческих обзоров. - М., 1991.

7. Баранов А. И., Крейдлин Г. Е". Иллокутивное вынуждение в структуре диало­га // Вопросы языкознания, 1992, Jsfe 2.

8. Изаренков Д. И. Обучение диалогической речи. - М., 1986.

9. Колокольцева Т. Н. Специфические коммуникативные единицы диалогической речи. Дисс... д-ра филол. наук. - Саратов, 2001.

10. Борисова И. Н. Русский разговорный диалог проблема интегративности. Дисс... д-ра филол. наук. - Екатеринбург, 2001.

Доклад ответственного редактора «Журнала Московской Патриархии» Сергея Валерьевича Чапнина затрагивает вопросы церковного общения, в аспекте стремительно развивающихся средств электронной коммуникации.

Сергей Чапнин

И в прошлом, и в настоящем разговор с человеком неразрывно связан с центральной задачей Церкви. Без обращения к человеку и само бытие Церкви невозможно. Созидание тела Христова как собрания верных, предполагает обращение к человеку, устроение его встречи с Богом в соединении с другими верными. Апостольское свидетельство Иоанна Богослова начинается так:

«О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни… возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами: а наше общение – с Отцем и Сыном Его, Иисусом Христом. И сие пишем вам, чтобы радость ваша была совершенна». (1 Ин. 1, 1-4).

постол возвещает о Слове жизни для того, чтобы верные имели общение (общность) с теми, кто был рядом со Христом, ибо это в свою очередь залог общения со Отцом и Сыном. Здесь же важно отметить, что именно в этом общении раскрывается полнота человеческой радости.

Но что есть общение? Два подхода определяют это понятие.

Первый – опыт наших человеческих отношений с «другим», и о нем будет сказано ниже. Второй – наша вера в Троичного Бога, Который Сам есть общение. И в этой перспективе Церковь по преимуществу понимает общение. «Церковь как общение отражает существо Бога как общения». Говоря о богословии общения, митрополит Иоанн Зизиулас и прот. Иоанн Бер говорят прежде всего об экклезиологии общения.

«Экклезиология общения легко сочетается с “евхаристической” экклезиологией, которую поддерживали многие православные в XX веке. Именно в таинстве Евхаристии, в событии общения par excellence, Церковь реализует свою истинную сущность, проявляя уже здесь и сейчас еще грядущее Царство».

Общение и познание

В ХХ веке в православном богословии – и еще более ярко в проповеди и катехизации, – получила развитие тема богообщения, в свою очередь прочно связанная с опытом богопознания. Почему богообщение как понятие раскрывается именно в ХХ веке? Что изменилось в историческом бытии Церкви?

Познать в Священном Писании – это значит вступить в личное общение, получить конкретный экзистенциальный опыт, выйти за пределы отвлеченного знания. Евангельский метод познания выражен в Нагорной проповеди: Блаженны чистые сердцем, ибо тии Бога узрят (Мф. 5, 8).

Однако в эпоху Просвещения познание было редуцировано до совокупность процедур и методов приобретения знаний о явлениях и закономерностях объективного мира.

Призыв познать Бога оказался «зажат» в научной парадигме, для современного человека он утратил силу жизненной связи, конкретных личных отношений. Богопознание превращается в сумму теоретических знаний, уходит из сферы богословия в религиозную философию. Как восстановить традиционное библейское понимание? Православное богословие пошло по пути более ясного обозначения задачи и прямо засвидетельствовало необходимость устроения личных отношений с Богом, поставив ее как одну из центральных задач христианской жизни.

С этой точки зрения можно говорить о тождественности богопознания и богообщения в современном контексте.
Первый шаг на пути общения – встреча. Соответственно, на пути богообщения это встреча человека с Богом. И не случайно тема встречи актуализируется в проповеди митрополита Сурожского Антония и других известных проповедников и миссионеров ХХ века.

Опыт встречи в любви позволяет получить истинное знание: кто любит Бога, тому дано знание от Него (1 Кор. 8, 3). Не встретившись, невозможно полюбить. Не полюбив, невозможно принять дар истинного знания.

Непосредственным продолжением известных слов апостола Иоанна Богослова «Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы» (1 Ин. 1, 5) является важная интуиция об общении: «Если мы говорим, что имеем общение с Ним, а ходим во тьме, то мы лжем и не поступаем по истине; если же ходим во свете, подобно как Он во свете, то имеем общение друг с другом, и Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха» (1 Ин. 1, 6-7). Ходить в свете, поступать по истине, очиститься от греха можно только имея общение со Христом.

Но наше исходное состояние очевидно. «Мы узники, свергнутые с неба, изгнанные из рая – непосредственного общения с Богом», – говорит схиархимандрит Софроний (Сахаров).

Разговор с человеком

В богообщении человек находит новое основание для всякой встречи и общения людей друг с другом и с творением. Человеческий опыт общения, наше общение с «другим», с ближним обретает новое качество, новое измерение. Совместное исповедание веры предполагает множество различных церковных форм общения, разговора с человеком о едином на потребу. Оглашение, катехизация, исповедь, проповедь, духовная беседа, церковные собрания – приходские, епархиальные и общецерковные, традиционные средства массовой информации, заявляющие себя как «православные» или «церковные». При всем различии этих форм общения, невозможно утверждать, что проблемы как содержания, так и формы общения нашли свое убедительное решение. Скорее наоборот, нерешенных проблем слишком много, и они оказывают существенное влияние на устроение церковной жизни.

Зримым выражением проблем оглашения и катехизации стало широкое распространение в последние два десятилетия нового для Церкви понятия воцерковленный (об этом подробнее я скажу ниже). Выражением проблем, связанных с исповедью и духовной беседой, стало распространение такого явления как младостарчество. Проблемой церковных собраний стало отсутствие диалога, конструктивной дискуссии, и как следствие возникла готовность принять любое заранее подготовленное и одобренное начальством решение. Проблемой средств массовой информации стала подмена мнения Церкви мнением группы лиц, по сути дела манипуляция общественным мнением, идеологизация церковной жизни.

Воцерковление

Церковный язык очень чутко реагирует на сложившиеся в церковной практике реалии. В частности, весьма существенной является новая самоиндентификация членов Церкви, которая возникла в последние годы. Я имею в виду термин «воцерковленный», который сегодня достаточно широко используется для определения «качества веры».

Действительно, прежние определения «не работают». Крещенных много (крестят сегодня всех подряд и нередко без всякого оглашения), но большинство из них не молятся, не веруют во Христа как Спасителя. Христианин в ХХ веке стало сомнительной идентификацией, за которой могут скрываться не только члены Православной Церкви, но и представители других деноминаций и даже сектанты. Православный – в контексте распространенной концепции «русский, значит, православный», также мало говорит о «качестве веры» (среди сторонников такого подхода есть и «православные атеисты», и «православные коммунисты»).

Однако и воцерковленный – сложное понятие и с точки зрения современных церковных практик не такое однозначное, как может показаться на первый взгляд.

Опыт христианской жизни не исчерпывается «воцерковлением» в узком смысле этого слова, то есть ознакомлением с нравственными установками, церковными правилами и строем богослужебной жизни. Опыт «церковной жизни» без богообщения и богопознания ограничивает человека, не ведет его к свободе во Христе и в конечном итоге лишает возможности увидеть и осознать цель христианской жизни.

Дальнейшее исследование содержания понятия «воцерковленный» представляется важной как с научно-богословской, так и с миссионерской точки зрения.

Общение и технологии коммуникации

На этом фоне комплекс проблем, связанных с развитием электронной коммуникации, представляется глубоко второстепенным. Я не исключаю, что сегодня это действительно так. Но уже завтра ситуация может стремительно изменится. Может ли электронная коммуникация добавить что-то новое к уже привычным нам формам церковного общения? Какие проблемы возникают при осмыслении опыта электронной коммуникации в Церкви?

В последние десятилетия мир сделал все возможное, чтобы дать людям огромный арсенал средств коммуникации и возможность легко и комфортно общаться друг с другом: электронная почта и мобильная связь, блоги и социальные сети, службы мгновенных сообщений, различные фото- и видеохостинги. Сегодня наши технические возможности многократно превосходят самые смелые ожидания прежних лет.

Однако всё, перечисленное выше, лишь технические средства. Насколько они доступны и удобны? В современной России лишь около 30% населения имеет возможность регулярно выходить в интернет. Из них, как показывают социологические исследования, не более трети потенциальной аудитории активно использует средства интернет-общения, еще треть участвует пассивно – читает, но в разговоре не участвует, еще одна треть считает такое общение для себя по разным причинам неудобным.

Таким образом, следует признать, что интернет-аудитория имеет достаточно специфический состав. Не все, имеющие доступ в интернет, стремятся к общению в сети.

Тем не менее можно утверждать, что за последние 3-4 года в русскоязычном сегменте Сети сложилось церковное сообщество, которое последовательно обсуждает актуальные вопросы церковной жизни и делает свои выводы о ее развитии. Признает ли Церковь такое сообщество субъектом действия? Будут ли результаты интернет-дискуссий учитываться при разработке церковных документов? Исключить такую возможность нельзя, хотя вряд ли подобное «виртуальное братство» сможет действовать последовательно и слаженно.

Что же можно сказать о качестве такого общения? В электронной коммуникации, где причудливо переплетается личное и публичное, еще более остро, чем прежде встают проблемы анонимности, псевдонимности, достоверности информации и различных манипуляций. Не случайно квазиправославные группы (противники ИНН и т.п.) успешно используют интернет для распространения своих идей и взглядов, формируя группы поддержки в регионах, куда физически добраться или доставить литературу крайне проблематично.

Широкое распространение получили безответственные высказывания, агрессивное поведение, оскорбления и даже клевета. К сожалению, опыт показывает, что это в полной мере относится к общению православных как между собой, так и с людьми не относящими себя к Православной Церкви.

Насколько мне известно, это утверждение верно не только в отношении интернет-сообществ, ведущих дискуссии на русском языке, но также и на английском.

Осваивая интернет, человек стремился к «безопасному» общению, но оказался еще более уязвимым и беззащитным, не говоря уже о вольном или невольном распространении персональных данных и конфиденциальной информации.

При всем богатстве возможностей, жажду общения электронная коммуникация не утоляет. Человек остается по-прежнему одинок. И дело не только в том, что, как заметил Бодрийяр «информации становится все больше, а смысла все меньше».

«Общение есть духовный феномен, выходящий за пределы органической природы, – отметил Николай Бердяев.- Общение, соединение предполагает максимальную духовную общность… Выход из одиночества есть выход в дух».

Личное общение обретает новое измерение только в сопряжении с опытом молитвы и принятием дара общения, исходящего от Триединого Бога.

Сноски:

Иоанн (Зизиулас), митрополит Пергамский. Церковь как общение. SVTQ 38.1 (1994): 3-16. С. 8.
Бер Иоанн, прот. Тринитарная сущность Церкви. Цит. по: http://www.golubinski.ru/ecclesia/trinitar.htm Ссылка проверена 30.10.2010
См. митр. Антоний Сурожский. О встрече; Аверинцев Сергей. Мы призваны в общение (http://azbyka.ru/vera_i_neverie/o_boge2/averincev_mi_prizvani_v_obhenie-all.shtml); Виктор (Мамонтов), архим. Таинство общения (http://www.damian.ru/new_statii/tainstvo_obshenia.html) и др.
Софроний (Сахаров), архим. Мысли о монашестве. // В кн.: Таинство христианской жизни. – Свято-Иоанно-Предтеченский монастырь, Свято-Троице Сергиева Лавра, 2009. – 272 с. – С. 23.
Бердяев Н.А. Я и мир объектов. http://www.humanities.edu.ru/db/msg/40078

Федотова В.Г.

Институт философии РАН, г. Москва E-mail: [email protected]

Темы диалога, коммуникации, толерантности, мультикультурализма вошли в число яв­ных средств познания и примирения как познавательных, так и реальных противоречий.

Диалог - слово греческого происхождения, означающее разговор между двумя или несколь­кими лицами. В эпоху Ренессанса под ним стали понимать диспут или политический спор. В настоящее время термины «диалог», «коммуникация», «толерантность» послужили осно­вой переименования ряда процессов, которые прежде имели другие названия, например, «дискуссия», «обсуждение», «взаимодействие», «взаимоотношение противоположностей», «компромисс», «солидарность», «социальность». Диалог, коммуникация - это несомненно и дискуссия, и обсуждение, и взаимодействие людей и идей. Диалог - элемент диалектики, которую характеризуют единством и борьбой противоположностей. От диалога и коммуни­кации ожидают компромисса, коллективной солидарности и социальности нового качества, которая может вырасти на их основе. Ни одно из этих наименований не выглядит панацеей от всех бед, хотя диалогу, коммуникации, толерантности приписывается подобная универ­сальность.

Для М. Бахтина диалог, многоголосие, многомирность - это проблема поэтики Достоев­ского. По В. Библеру, диалог является проявлением диалектики, и, как справедливо под­черкнул и применил взгляды Библера А.С. Ахиезер, гражданское общество должно вклю­чать форум (диалог) социальных сил между собой, а так же их коммуникацию с властью. Неартикулированность позиций различных социальных слоев российского общества, недо­статочная коммуникация с властью делает сегодняшнее российское общество аморфным и далеким от гражданского состояния.

Диалог в форме такого результата, как компромисс, присущ демократии. Демократия сходит из признания многообразия интересов, ни один из которых не утверждается посред­ством доминирования. Вписывание в компромисс связано с согласием всех участников де­мократического диалога утвердить часть своих представлений и интересов, отказываясь от некоторых других их частей.

Еще по теме Диалог и коммуникация Dialogue and the communications:

1. Сетевая коммуникация в философской интерпретации Network communications in philosophical interpretation
2. Выбор как синергийный эффект коммуникаций Select a synergetic effect of communications
3. Противоречивая сущность творческого диалога Controversial essence of creative dialogue
4. Выстраивание социального в философии диалога Constructing sociality in the philosophy of dialogue
5. Роль философии в мировоззренческом диалоге Philosophy role in outlook dialogue
6. Диалог как форма конструирования социального Dialogue as a Form of social construction
7. К вопросу о месте коммуникации в системе ценностей современного общества To the problem concerning communications plase in system of values of a modern society

Происхождение внутреннего диалога, как известно из работ Л. С. Выготского, исследований в рамках психоаналитической традиции, следует искать в ситуациях взаимодействия ребенка со взрослым. Постепенно внешние способы общения интериоризируются, переходят во внутренний план.

Вербализованный внутренний диалог - предмет нашего исследования, всегда включен во внешнюю речь. А в ситуации психоаналитического взаимодействия, в ходе которого порождается психоаналитический текст, - в структуру особым образом организованного общения.

Традиционно общение рассматривается как взаимодействие двух или более людей, осуществляемое речевыми или неречевыми средствами. Характеристики этого взаимодействия определяются мотивами общающихся (Бодалев, 2001).

Специфика общения в ходе индивидуального психоанализа, помимо того, что оно задано целями и контекстом психоаналитической ситуации, состоит в том, что это пример межличностного общения - общения в диаде. Наиболее общей характеристикой такого общения является необходимость ориентировки в собеседнике"». (Леонтьев А.

A. , 1999, с. 199). Она возникает вследствие отсутствия группы, задающей параметры ориентировки. Невербальное общение - часть ориентировочной основы общения. Необходимость ориентировки в собеседнике задает и соответствующую - личностную - ориентацию общения.

Ориентацию общения А. А. Леонтьев предлагает рассматривать в качестве наиболее общей целевой характеристики общения, которая «... может быть, в частности, социально ориентированной (СРО) и лич- ностно ориентированной (ЛРО)» (там же, с. 56). СРО представляет собой развернутое монологическое повествование, а ЛРО - спонтанную диалогическую речь. СРО проявляется при общении в группе, ЛРО - при межличностном общении.

Субъект-субъектное взаимодействие может выступать в качестве начала межличностных отношений. Оно предполагает активность обоих участников процесса общения, их взаимное влияние друг на друга.

B. С. Мерлин (1982) различает следующие функции субъект- субъектного взаимодействия в процессе общения: 1) обмен информацией; 2) экспрессивно-эмоциональную; 3) перцептивную; и 4) воздействие - основную функцию.

Сопоставление концепций Мерлина и Г. М. Андреевой позволяет утверждать, что понятия субъект-субъектного взаимодействия и общения большей частью пересекаются. Андреева (1996) отмечает наличие трех сторон общения : коммуникации - обмена информацией, интеракции - социального взаимодействия, и перцепции - социального восприятия.

Б. Ф. Ломов определяет общение как субъект-субъектное взаимодействие, в котором обязательно совершается передача информации, эмоциональное реагирование на нее и поведенческий отклик. С этой точки зрения, различные формы искусства - это общение.

Общение по ряду признаков можно рассматривать как один из видов деятельности {Леонтьев Л. Л., 1997): оно интенционально (у него есть цель и мотив), в определенной степени результативно, норса- тивно (то есть социально контролируется). В то же время общение может являться компонентом другой деятельности. «Историческое развитие форм общения идет от общения, включенного в какую-то деятельность, к общению как деятельности...» {там же, с. 46.).

А. Н. Леонтьев полагает развитие общения как самостоятельной деятельности тесно связанным с речью. Так, в «Проблемах развития психики» (1983) он указывает несколько филогенетических этапов развития общения, начиная с речевого: 1) речь включена в коллективную деятельность людей (в речи реализуется планирование, организация и управление собственной деятельностью). 2) Происходит отделение общения от продуктивной деятельности, но у него еще нет самостоятельной мотивации (хотя есть цель), поэтому нет и деятельности общения. 3) Отделение речи от общения. Следствие разделения труда - отделение теоретической познавательной функции речи от функции общения. Результат полной интериоризации умственных действий - использование речи в межличностном взаимодействии. Следующий этап исторической эволюции деятельности общения: речевое воздействие становится специализированным.

А. А. Леонтьев (1997, с. 56) различает речь и речевую деятельность по функциям: «Речевая деятельность есть специализированное употребление речи для общения, частный случай деятельности общения. Тогда речь есть потенциальный компонент любой деятельности, например, познавательной (мыслительной), мнемической и т. п.».

Термин «общение», тем не менее, иногда рассматривают как синоним именно речевого общения, а точнее, такой его разновидности, как диалог. В этом случае его сопоставляют с понятием коммуникации: «Далее мы рассматриваем корреляцию таких слов в современном русском языке как «общение» («диалог») и «коммуникация»... В настоящее время зарубежное слово «коммуникация» совершенно заменено родным словом «общение» («диалог») («obshenie» («dialogue»)) в языках науки, образования и журналистики» (Tuzlukova, Boguslavskaya, 2002, р. 135).

Можно различить коммуникацию в широком и узком смысле слова. Коммуникация в широком смысле - синоним общения. А. А. Леонтьев (1999) рассматривает коммуникацию как синоним межличностного общения.

В этом семантическом поле присутствуют понятия коммуникативного стиля, коммуникативной компетентности, применяемые, в частности, в современной бизнес-психологии и практике социальнопсихологического тренинга.

Другое понимание термина «коммуникация» сформировалось в современной зарубежной комму никатывистике - науке, изучающей гуманитарные функции средств массовой информации (СМИ) и их воздействие на различные сферы социально-культурной жизни. Изучаются проблемы коммуникаций, журналистики, паблик рилейшнз, рекламы (Землянова , 2004). Термин «коммуникация» в исследованиях ученых США, Канады и стран Западной Европы второй половины XX века скорее применяется для характеристики различных аспектов общественной жизни (в частности, на фоне психологических явлений), чем для описания и анализа собственно психологических феноменов. Использование термина «коммуникация» объясняется также предпочтением иностранной терминологии в языке науки (S.G.Ter-Minasova). Другие причины связаны с применением информационных технологий в общении, система терминов которых вводится в широкий научный контекст.

В соответствие с российской традицией мы понимаем коммуникацию как разновидность общения, выделяемую в соответствие с выполняемой им функцией.

Российские исследователи различают несколько функций общения, сопоставляя их с функциями диалога:

«Общение как коммуникативная деятельность нацелена на установление взаимосвязи и поддержание контактов между людьми» (.Панферов , 1990, с. 102). Это условие перехода к диалогу. Назначение диалога - обмен мнениями, определение и согласование позиций.

Общение как информационное взаимодействие направлено на передачу опыта в форме знаний. Это взаимодействие может осуществляться в форме диалога, монолога, вне субъект-субъектного взаимодействия - с использованием технических и печатных средств. В то время как «особенность диалога как информационного процесса состоит в том, что в нем не просто обмениваются информацией, но создают новое знание» (там же).

Общение как когнитивный процесс заключается во взаимопознании партнеров. В то время как диалог в этой ипостаси направлен на общий для партнеров, «третий» объект, интересный обоим предмет обсуждения.

Общение как эмотивный процесс обращено на формирование взаимоотношений людей. Диалог проявляет эти отношения или маскирует их, в этом случае общение и диалог практически совпадают.

Общение как конативный процесс приводит к согласованию или рассогласованию целей и действий партнеров; включает задачи организации и управления совместной деятельностью. В диалоге осмысливается мотивы взаимодействия, а также согласуются совместные усилия деятельности людей.

Общение как креативный процесс представляет собой взаимовлияние партнеров. «Диалог в этом контексте приобретает характер убеждения, воздействующего средства... более сильного, чем монолог, за счет сотвор- ческого характера его психологической природы »(таи же, с. 103).

Подводя итог, подчеркнем, что речевое общение, и, в частности, такая его разновидность как диалог, представляют собой частный случай общения как деятельности. В этом случае диалог мы будем рассматривать в качестве вида речевой деятельности (имеющего собственный мотив и осознанную цель), отличая его от речи, которая может выступать компонентом различных видов деятельности.