Государю Григорию Сидоровичу!

Бьют челом *** отчины твоей староста Андрюшка со всем миром.

Указ твой господской мы получили, и денег оброчных со крестьян на нынешнюю треть собрали: с сельских ста душ, сто двадцать три рубли двадцать алтын; с деревенских с пятидесяти душ, шестьдесят один рубль семнадцать алтын; а в недоимке за нынешнюю треть осталось на сельских двадцать шесть рублев четыре гривны, на деревенских тринадцать рублев сорок девять копеек, да послано к тебе, государь, прошлой трети недоборных денег с сельских и деревенских сорок три рубли двадцать копеек, а больше собрать не могли; крестьяне скудны, взять негде, нынешним годом хлеб не родился, насилу могли семена в гумны собрать. Да бог посетил нас скотским падежом, скотина почти вся повалилась; а которая и осталась, так и ту кормить нечем, сена были худые, да соломы мало, и крестьяне твои, государь, многие пошли по миру. Неплательщиков по указу твоему господскому на сходе сек нещадно, только они оброку не заплатили, говорят, что негде взять. С Филаткою, государь, как позволишь? денег не платит, говорит, что взять негде: он сам все лето прохворал, а сын большой помер, остались маленькие робятишки; и он нынешним летом хлеба не сеял, некому было землю пахать, во всем дворе одна была сноха, а старуха его и с печи не сходит. Подушные деньги за него заплатил мир, видя его скудость; а за твою, государь, недоимку по указу твоему продано его две клети за три рубли за десять алтын; корова за полтора рубли, а лошади у него все пали, другая коровенка оставлена для робятишек, кормить их нечем; миром сказали, буде ты его в том не простишь, то они за ту корову деньги отдадут, а робятишек поморить и его вконец разорить не хотят. При сем послана к милости твоей Филаткина челобитная, как с ним сам поволишь, то и делай; а он уже не плательщик, покуда не подрастут робятишки; без скотины, да без детей наш брат твоему здоровью не слуга. Миром, государь, тебе бьют челом о завладенной у нас Нахрапцовым земле, прикажи ходить за делом: он нас раззоряет, и землю отрезал по самые наши гумна, некуда и курицы выпустить; а на дело по указу твоему господскому собрано тридцать рублев, и к тебе посланы без доимки; за неплательщиков положили тяглые, только прикажи, государь, добиваться по делу. Нахрапцов на нас в городе подал явочную челобитную, будто мы у него гусями хлеб потравили, и по тому его челобитью за мною из города посылка. Меня в отчине тогда не было, посыльные забрали в город шесть человек крестьян, в самую рабочую пору; и я, государь, в город ездил, просил секретаря и воеводу, и крестьян ваших выпустили, только по тому делу стало миру денег шесть рублев, воз хлеба, да пять возов сена. Нахрапцов попался нам по дороге и грозился нас опять засадить в тюрьму. Секретарь ему родня, и он нас очень обижает. Отпиши, государь, к прокурору: он боярин доброй, ничего не берет, когда к нему на поклон придешь, и он твою милость знает, авось либо он за нас вступится и секретаря уймет, а воевода никаких дел не делает, ездит с собаками, а дела все знает секретарь. Вступись, государь, за нас, своих сирот: коли ты за нас не вступишься, так нас совсем раззорят и Нахрапцов всех нас пустит в мир. Да еще твоему здоровью всем миром бьют челом о сбавке оброчных денег, нам уже стало невмоготу; после переписи у нас в селе и в деревне померло больше тридцати душ, а мы оброк платим все тот же; покуда смогли, так мы таки твоей милости тянулись, а нынче стало уже невмочь. Буде не помилуешь, государь, то мы все вконец разоримся; неплательщики все прибавляются, и я по указу твоему сбор делал всякое воскресение, и неплательщиков секу на сходе, только им взять негде, как ты с ними ни поволишь. Еще твоей милости доношу, ягоды и грибы нынешним летом не родились, бабы просят, чтобы изволил ты взять деньгами, по чему укажешь за фунт; да еще просят, чтобы за пряжу и за холстину изволил ты взять деньгами. Лесу твоего господского продано крестьянам на дрова на семь рублев с полтиною; да на две избы, по пяти рублев за избу. И деньги, государь, все с Антошкою посланы. При сем еще послано штрафных денег с Ипатки на то, что он в челобитье своем тебя, государь, оболгал и на племянника сказал, будто он его не слушался, и затем с ним разошелся, взято по указу твоему тридцать рублев. С Антошки за то, что он тебя в челобитной назвал отцом, а не господином, взято пять рублев. И он на сходе высечен. Он сказал: я де ето сказал с глупости, и напредки он тебя, государя, отцом называть не будет. Дьячку при всем мире приказ твой объявлен, чтобы он впредь так не писал. Остаемся рабы твои староста Андрюшка со всем миром, земно кланяемся.

Журнал Новикова «Живописец» («Письма к Фалалею», «Отрывок путешествия в...»)

Третий сатирический журнал «Живописец» Новиков начал издавать в апреле 1772 г., когда, воспользовавшись поставленной на сцене комедией Екатерины «О время!», сделал удачный тактический шаг, истолковав появление этого произведения как возможность продолжать свою сатирическую линию. Он ставит свой журнал под защиту «неизвестного сочинителя комедии «О время!», расточая по его адресу похвалы, и тут же развертывает свою программу социальной сатиры. «Истребите из сердца своего всякое пристрастие; не взирайте на лица, порочный человек во всяком звании равного достоин презрения» -такова программа издателя нового презрения» - такова программа издателя нового журнала «Живописец». Итак, по-прежнему «сатира на лицо» и обличение отрицательных явлений действительности, ибо «порок» Новиков понимал как социальное зло. Продолжая линию «Трутню», Новиков помещает ряд сатирических портретов, изображая хулителей наук, «благородных невежд», зараженных «чужебесием». Сатирические портреты содержат в себе более тонкую психологическую и социальную характеристику. Авторское описание перемежается с откровенными высказываниями персонажей, наделенных речевой характеристикой, что способствует созданию жизненных, во многом типизированных характеров. Перед нами проход Волокита, Кривосуд, Щеголиха…

На страницах «Живописца» вновь с еще более художественной силой и убедительностью развертывается крестьянская тема. Критика крепостнического дворянства, произвол помещиков и тяжелое положение крестьянства являются основным идейным стержнем таких произведений, как «Отрывок путешествия в…И….Т….» и «письма к Фалалею».

«Отрывок путешествия…» был напечатан в 5 листе «Живописца». (Авторство спорно – кто-то считал, что автор – Радищев, кто-то считает, что это Новиков).

Повествование ведется от лица путешественника, который на протяжении 3 дней «останавливался во всяком почти селе и деревне» и нигде не нашел ничего «похвалы достойного». Если вспомнить, как Екатерина хвасталась, что «Россия цветуща и сильна», а крестьяне русские самые зажиточные, то представленная Новиковым картина истинного положения крестьян не могла понравиться императрице.

Между тем Новиков притворно ставит свой журнал под прикрытие либеральствующего правительства, подчеркивая, что своими обличениями он исполняет предначертания «верховной власти».

В «Отрывке» он рисует картину одной из многих деревень, «деревни Разоренной». «Бедность и рабство повсюду встречалися со мною в образе крестьян» - таков итог увиденного путешественником.

Показав нищенское, бесправное положение крестьян, автор «Отрывка» считает виновными помещиков. Детали крестьянского быта, реальное изображение русской деревни, разговор крестьян с путешественником – все было обличением страшной бедности и рабства, в котором находилась крепостная деревня.

«Письма к Фалалею» состоят из 5 очерков. Перед нами картина жизни провинциального помещика, его диких нравов, быта. Здесь показана жизнь помещика-крепостника, жестокость и невежество которого вызывают негодование у читателя.

Здесь Новиков стремится к документальности, хотя бы и условной.

Например в патриархальных наставлениях Трифона Панкратьевича, перемежающихся с жалобами на новые порядки, на негодных крестьян, которых можно заставить трудиться на себя лишь 5 дней в неделю, с удивительной откровенностью раскрывается психология крепостника, его убеждения. Выгнанный с гражданской службы за взятки, он сетует на то, что вольность дворян не та стала, «нельзя у соседа и земли отнять». Из другого письма его вырисовывается дикий семейный быт, который он ставит в пример Фалалею: «Виноват я перед нею: много побита она у меня на своем веку; ну да как без этого…Учись, сынок, как жить с женою…».

Из письма матери Фалалея Акулины Сидоровны встает образ невежественной и крутой помещицы, которая в своей слепой любви к Фалалеюшке предвосхищает Простакову. Написанные в духе злой иронии, письма отличаются яркой бытописью, метким и выразительным языком, который помогает воссоздать реальную картину чудовищной жизни поместного дворянства.

журнал Новикова «Трутень» (копии с отписок, рецепты)

Всячиной» разгорелась жестокая полемика.

Название новиковского журнала и эпиграф на титульном листе: «Они работают, а вы их труд ядите», взятый из притчи Сумарокова «Жуки и пчелы», раскрывали основную идейную направленность «Трутня». «Трутни» - помещики-тунеядцы, которые грабят работающих на них крепостных крестьян.

Основная тема Трутня – тема взаимоотношений помещиков и крепостного крестьянства. В журнале Новиков создает ряд сатирически острых портретов крепостников. Негодование вызывает помещик Безрассуд, который «болен мнением, что крестьяне не суть человеки, но крестьяне». Сняв личину с благородного сословия, Новиков, воспитанный на принципах просветительства, еще верит в силу слова, его всемогущество. Считая состояние Безрассуда болезнью, которая порождена ненормальными с точки зрения автора социальными порядками, Новиков предлагает «рецепт» для избавления от нее: «Безрассуд должен каждый день по 2 раза рассматривать кости господские и крестьянские до тех пор, покуда найдет он различие между господином и крестьянином» .

Одним из наиболее социально острых выступлений Новикова явились «Копии с отписок» старосты помещику Григорию Сидоровичу, бедняка Филатки и ответы – «указы» помещика крестьянам («Челобитная старосты Андрюшки», «Челобитная Филатки» и «Копия с помещичьего указа»). Избрав форму документов, форму писем, Новиков с большой правдивостью и безыскусственностью передает ужасающую картину бедственного положения крестьян, их нищеты. Староста Андрюшка пишет барину, который держит в кулаке своих крестьян, снимая с них по 3 шкуры, что хоть оброк и собран, да недоимки велики. «Крестьяне скудны, взять негде…».

В письме Филатки впервые в нашей литературе была показана правдивая и страшная картина крестьянской жизни. Филатка жалуется барину, что на сходе он высечен (…). Григорий Сидорович – барин – типическое олицетворение помещика с «каменным сердцем».

В предисловии издатель журнала признаётся читателям в своей слабости: он ленив и потому ничего не читает, ни с кем не переписывается и нигде не служит. Но он непременно желает принести пользу отечеству, ибо согласен со словами известного российского стихотворца (Сумарокова) о том, что «без пользы в свете жить, тягчить лишь только землю». Поскольку воспитание и душевные дарования не позволяют ему услужить согражданам полезным сочинением, он решил издавать чужие труды и просит присылать ему письма, сочинения и переводы в прозе и в стихах, особенно сатирические, критические и прочие, ко исправлению нравов служащие, и обещает все их напечатать в своих листах. В соответствии со своими склонностями он решает назвать свой журнал Трутнем.

Напечатав Притчу в стихах и не зная, чем заполнить место в своём листе, издатель печатает письмо своего дяди (предположительно автор его Н. И. Попов), присланное ещё в позапрошлом году и оставшееся без ответа, и просит читателей ответить дяде вместо него. Дядя уговаривает племянника Иванушку приехать в город и добиваться места прокурора - должность эта доходная: если взяться за дело с умом, можно получить вдесятеро против жалованья, а поскольку отцовское имение Иванушки «стрень брень с горошком», надо ему самому наживать добро.

Издатель получает письмо от пожелавшего остаться неизвестным любителя всяких новостей (Д. И. Фонвизин изображает в нём своего давнего противника драматурга В. И. Лукина). Человек этот любит разносить обо всех вести. Хорошие или дурные - он решает в зависимости от времени, обстоятельств и личности сочинителя. О тех, которые «умеют отъедаться», он не говорит дурного, разве что изредка и за глаза, а вот о безответных сочинителях с радостью злословит на всех углах, ибо любит бранить и не любит хвалить чужие сочинения. Он гордится тем, что, имея двадцать семь лет от роду, «успел всех перекритиковать, перебранить, себя прославить, у других убавить славы, многим женщинам вскружить головы, молодых господчиков свести с ума и вырость без мала в два аршина с половиною». Сам он - автор нескольких сочинений: «Наука быть льстецом», «Способ, как сделаться автором», «Способ, как содержать беседу в беспрерывном веселии». Он уверен, что войдёт в число корреспондентов издателя «Трутня», но тот отвергает его и просит впредь своих сочинений не присылать.

В рубрике «Ведомости», пародирующей «Санкт-Петербургские ведомости», печатаются короткие истории, такие, как сообщение из Кронштадта о молодом российском поросёнке, «которой ездил по чужим землям для просвещения своего разума и которой, объездив с пользою, возвратился уже совершенно свиньёю, желающие смотреть, могут его видеть безденежно по многим улицам сего города». В другом листе рассказано о Злонраве, которая целый год в грусти и в слезах ждала возвращения супруга, когда же он вернулся, то час спустя рассердилась и стала посылать его к чёрту. Друзья его удивились такой скорой перемене, но Злонрава отвечала им, что оттого и плакала, что в отсутствие мужа ей было не с кем браниться.

Г-н Правдулюбов (псевдоним Н. И. Новикова) отмечает, что Трутень пишет не по правилам своей «прабабки» (издававшегося при содействии императрицы журнала «Всякая всячина») и в отличие от неё не считает, что похвальнее снисходить порокам, нежели исправлять оные. Правдулюбов согласен с «Трутнем» и считает, что слабости и пороки суть одно и то же и что похвальнее быть Трутнем, «чужие дурные работы повреждающим, нежели такою пчелою, которая по всем местам летает и ничего разобрать и найти не умеет».

В рубрике «Подряды» помещено намекающее на Екатерину II и быструю смену её фаворитов объявление о поставке «молодых, пригожих и достаточных дворян и мещан до 12 человек» для «наполнения порожних мест по положенному у одной престарелой кокетки о любовниках штату». В другом объявлении приглашаются поставщики правосудия, которого потребно поставить в некоторое судебное место до десяти пудов.

Г-н Правдулюбов уведомляет издателя «Трутня», что «госпожа Всякая всячина на нас прогневалась и наши нравоучительные рассуждения называет ругательствами» оттого, что похвалами избалована и «то почитает за преступление, если кто её не похвалит».

В стихотворной сказке «Игрок, сделавшийся писцом» (её автор - А. О. Аблесимов) вновь высмеивается драматург В. И. Лукин, который бросил играть в карты, но нарушил свой зарок, проигрался в пух и прах и был побит.

Г-н К. N. рассказывает в письме к издателю «Трутня» истинную быль. У одного судьи пропали золотые часы. Часы эти были получены от одной вдовы, которая требовала в приказе, где заседал судья, правосудия, «коего бы она, конечно, не получила, если бы не вознамерилась расстаться против воли своей с часами». В комнату, где лежали часы, входили только двое: подрядчик да племянник судьи. Судья рассудил так: «Я хотя и грабитель в противность совести и государских указов, однако сам у себя красть не стану», племянник - человек благородный, чиновный, а пуще всего - родня. Значит, украл подрядчик, «он подлой человек, мне противен, я ему должен». Подрядчика схватили и стали пытать, тот, не имея сил переносить мучения, признался в краже, которой не совершал, и был брошен в тюрьму. Племянник же судьи, который на самом деле украл часы, проиграл их в карты, а выигравший заложил их одному титулярному советнику, который в свой черёд продал их в долг за двойную цену одному придворному. Придворный подарил часы своей любовнице, а та отдала их прокурору того приказа, где содержался подрядчик, чтобы прокурор постарался утеснить её отца, от которого она сбежала. Когда судья увидел у прокурора свои часы, он решил, что подрядчик, украв, продал их той особе, от которой прокурор их получил. Но когда приказной секретарь проследил путешествие часов, то оказалось, что украл их вовсе не подрядчик, а племянник судьи. Судьи весьма этому удивились, беспристрастный читатель удивится тому, что приказной секретарь не покривил душою и поступил по совести, но «паче всего должно дивиться решению судейскому». Было приказано: «вора племянника, яко благородного человека, наказать дяде келейно, а подрядчику при выпуске объявить, что побои ему впредь зачтены будут».

Автор письма, подписанного Б. К. (Ф. А. Эмин), описывает полемику между журналистами в терминах военных реляций (в 1769 г. началась война России с Турцией): «Пламя войны и между сочинителями возгорелось. Вооружились колкими своими перьями г. писатели, вашему „Трутню“ в прошедший вторник немалое было бомбардирование. „Всякая всячина“ добрый вытерпела залп. „Адскую почту“ атаковала какая-то неизвестная партия» - имеется в виду критическая статья в издаваемом М. Д. Чулковым журнале «И то и сё», направленная против его литературных противников.

В одном из листов под видом бытовой истории рассказывается об отставке старинного фаворита Екатерины II графа Г. Г. Орлова: Себелюб пришёл к своей любовнице, но был встречен холодно, ибо она «в тот самый день вступила в новые обязательствы». Себелюб оскорбился и начал упрекать любовницу в неверности и говорил с ней так грубо, что она прогнала его. Как только он ушёл, его стали терзать ревность и раскаяние, и он решил заколоться, но потерял нож и просит нашедшего вернуть его за вознаграждение, состоящее из писем бывшей его любовницы, «ибо он непременно своё намерение хочет исполнить».

М. В. Храповицкая-Сушкова, скрывающаяся под псевдонимом Ужесть как мила, рисует Портреты: «Я хорош, разумен, честен, добродетелен, а прочие нет», «Тот часто делает дурачествы оттого, что всегда задумывается», «Этот говорит обо всём и ничего не знает».

В анонимной статье Н. И. Новиков, пародируя манеру «Всякой всячины», ожесточённо полемизирует с ней.

Надгробная надпись Ломоносову в стихах превозносит его поэтический талант и также является выпадом против недооценивавшей его Екатерины II.

В статье, подписанной «Слуга ваш» и, вероятно, принадлежащей Н. И. Новикову, рассказывается история о предрассудке, заставляющем многих русских хулить всё, что сделано их соотечественниками, и хвалить единственно иностранные товары. Один человек хотел купить себе сукна на платье, но не верил, что ямбургские сукна не уступают «аглинским», и тогда его приятель привёз ему образцы различных сукон, сказав, что все они «аглинские». Покупатель и портной выбрали ямбургские, и когда приятель рассказал покупателю про подлог и вернул лишние деньги, ибо ямбургские сукна дешевле, покупатель не сдался и сказал: ямбургские сукна хотя и хороши, однако же столько не проносятся.

В рубрике «Рецепты» даны портреты «его превосходительства г. Недоума», «некоторого судьи», г-на Самолюба и других и помещены рецепты против их недугов. Так, г-ну Безрассуду, больному мнением, что «крестьяне не суть человеки», считающему их рабами и не удостаивающему их не то что слова, но даже кивка, предписано «всякой день по два раза рассматривать кости господские и крестьянские до тех пор, покуда найдёт он различие между господином и крестьянином».

Правдулюбов в своём письме утверждает, что «критика, писанная на лицо, но так, чтобы не всем была открыта, больше может исправить порочного. В противном же случае, если лицо так будет означено, что все читатели его узнают, тогда порочный не исправится, но к прежним порокам прибавит и ещё новый, то есть злобу».

П. С. пишет письма, обличающие плутов-судей и плутов-помещиков, и спрашивает издателя «Трутня», как с ними бороться, на что тот отвечает «это не моё дело».

В «отписке» (письме) к помещику (вероятный автор которой - Д. И. Фонвизин) деревенский староста Андрюшка отчитывается в сборе оброка с крестьян, жалуется на притеснения соседнего помещика Нахрапцова и просит о снисхождении к многодетному Филатке, прилагая его челобитную, где тот просит дать ему клячонку и уволить на год от оброка, чтобы он мог «подняться». В ответ помещик приказывает среди прочего: «По просьбе крестьян у Филатки корову оставить, а взыскать за неё деньги с них, а чтобы они и впредь таким ленивцам потачки не делали, то купить Филатке лошадь на мирские деньги, а Филатке объявить, чтобы он впредь пустыми своими челобитными не утруждал и платил бы оброк без всяких отговорок и бездоимочно».

В рубрике «Смеющийся Демокрит» высмеиваются Скупяга, Мот, Надмен и другие: «Я вижу двух человек: один другого уверяет в своей дружбе и обманывает, а другой притворяется, будто тому верит и будто он не знает, как тот его поносит. Оба обманывают и оба обманываются. Ха! ха! ха!».

В диалоге «Я и Трутень» Трутень на вопрос, с каким намерением он издаёт свой журнал, отвечает, что желает принести пользу и увеселение своим согражданам. Он надеется заслужить внимание и похвалу разумных и беспристрастных читателей и благоволение знатных господ и покровительство, ибо говорит им правду, показывает их слабости и нечаянные проступки, чтобы предостеречь их от оных. Я считает, что благоволение и покровительство знатных господ можно заслужить единственно лестью и похвалой, ибо среди них мало добродетельных людей. Я полагает, что знатные люди должны делать благодеяния человечеству, помогать бедным и защищать утесняемых. Они должны думать о благосостоянии государства больше, чем о себе, возможность делать другим добро должна радовать и утешать добродетельного человека. Трутень утверждает, что во всяком звании есть много людей и добродетельных и порочных, поэтому он хвалит одних и критикует других. Таким образом, не может быть, чтобы его издание никому не нравилось. Я же говорит, что многие называют Трутня злонравным человеком, который никого не щадит, и не видят в его издании ничего, кроме «ругательства». Впрочем, Я добавляет, что Трутня бранят только те, кто сами заслуживают брань.

В последних двух листах за 1769 г. издатель описывает своих читателей: «Несмысл хвалит „Трутня“ для того, что слышал, как его хвалили в двух или трёх домах», «Завистлив хулит мой журнал: сие и неудивительно, ибо он всё хулит, окроме своих сочинений», «Худой судья многое в „Трутне“ хвалит, но не хвалит того, что написано на худых судей», «Самолюб недального разума, следовательно, и писать хорошо не может. Я ему читал свой журнал, он слушал, и лишь только я окончил, то начал мне рассказывать о своём сочинении: он наполнен о самом себе хорошими мыслями, следовательно, о других ему некогда и думать». В заключение издатель говорит, что если смог угодить некоторому числу читателей, то почтёт себя довольно награждённым за свой труд. Его самолюбие не так велико, чтобы он надеялся заслужить этими безделками бессмертную славу. Сочинениям Сумарокова и Ломоносова будут удивляться потомки, а «Трутень» и прочие безделки ныне есть и впредь останутся безделками.

В первых листах издатель описывает, как кто представляет себе счастье: Жидомор ищет его в богатстве, Пышен в великолепии и т. п., - а также обращается к своим читателям с новогодними пожеланиями. Себе он желает, чтобы «желание счастия моим согражданам было им угодно, чтобы издание моё принесло пользу и чтобы меня не ругали».

Ужестъ как мила вновь пишет Портреты, прося сделать под ними подписи, что издатель и делает. Под последним портретом, описывающим девицу лет восемнадцати, он делает надпись: «Если не ошибаюсь, так это ВЫ САМИ».

Нетерпелив (предположительно М. Попов) присылает для напечатания песни и были в стихах.

Не знаю кто (Л. Леонтьев) перевёл с китайского языка статью Чензыя (Чэн-цзы), содержащую совет государю относительно государственного правления.

Аноним (вероятно, И. Голеневский) прислал перевод с латыни надписи на гробнице М. В. Ломоносова.

Молодая сочинительница пишет Картины, уснащая свою речь словечками из жаргона щёголей и щеголих: она изображает вдовушку лет двадцати, а подле неё согнувшегося больного старика в богатом уборе. «Спальна и кабинет сей вдовушки скрывает двух молодых её любовников, которых она содержит на иждивении седого старика в должности помощников. Она делает это для облегчения старости своего возлюбленного». Прочитав свои Картины в журнале, она негодует: издатель их переправил, более того: исказил мысли живописицы, которая (следуя советам «Всякой всячины», критиковавшей лишь мелкую сошку) изображала взяточника-секретаря, а издатель «Трутня» назвал его судьёй.

Читатели жалуются, что «Трутень» 1770 г. хуже прошлогоднего. Издатель удивляется: нынешний журнал бранят за то же самое, за что в прошлом году бранили прошлогодний. То, что год назад казалось ново, теперь прискучило.

Вертопрах (вероятно, Н. И. Новиков) пишет: «Всякая всячина» простилась, «И то и сё» в ничто превратилось, «Адская почта» остановилась, пора закрыться и «Трутню».

В последнем листе издатель пишет: «Против желания моего, читатели, я с вами разлучаюсь» и намекает на то, что после закрытия «Трутня» начнёт издавать новый журнал.

Жанры Новиковской журнальной сатиры (сатирический портрет, известие, документальные жанры и проч.)

Новиков (1744-1818) – один из крупнейших публицистов. Писатель-просветитель, издатель. Его журналистская деятельность не ограничивалась политической борьбой с Екатериной II. В своих произведениях он также нападал на помещиков-крепостников, защищая угнетенных крестьян. Большинство материалов в его сатирических журналах, в которых он обличал помещиков, принадлежало его перу, но с ним сотрудничали и Фонвизин, Радищев, Эмин, Сумароков, Майков.

Краткая биография: Новиков происходил из дворянской семьи, вместе с Фонвизиным учился в гимназии при Московском университете, но в 1760 году был исключен из нее за самовольную отлучку. С 1762 г. служил в Измайловском полку. Работал в Комиссии по составлению нового Уложения (1767-1768). В этот момент перед ним открылись беспросветная нужда и бесправие крестьян, произвол помещиков.

Екатерина выпускала журнал «Всякая Всячина». Сатира в журнале носила «улыбательный» характер. Проповедовалось «человеколюбие» и снисхождение к порокам. Призывалось обличать порок вообще, а не приписывать его определенным лицам.

1 мая 1769 года появился журнал «Трутень», который издавал Новиков, и сразу стал в оппозицию журналу Екатерины. Эпиграф: «Они работают, а вы их труд ядите» из притчи Сумарокова «Жуки и пчелы». Трутни – это помещики, которые грабят работающих на них крепостных. Новиков полемизировал с Екатериной по поводу сущности сатиры. Сатира должна быть на конкретное лицо, тогда она будет действенной. Автор не гнушался даже высмеивать Екатерину. Под псевдонимами Правдолюбов и Чистосердов он в письмах, опубликованных в «Трутне», раскрывает сущность Екатерины (вернее, автора «Всякой всячины», чтобы не обращаться напрямую). Она пожилая дама «нерусского происхождения», плохо знающая по-русски, «похвалами избалованная», болтающая о «человеколюбии», но всем видны «кнуты да виселицы» - средства, «самовластию свойственные».
«Трутень» татакже резко критикует лихоимство, невежество, ханжество, внешнюю европеизацию дворянства, жестокость помещиков по отношению к крестьянам.(Например приводится история о том как молодой поросенок ездил учиться и возвратился большой свиньей).Причина - ложное воспитание.Но осн. тема «Трутня» взаимоотношение помещиков и креп. кр.Н. верит в то,что убеждающее слово может пробудить спящую совесть. Видя зло в кр.пр. Н. Не поднимается до отрицания самого института крепостничества. Материалы написаны ярким языком. Н. характерна многожанровость: письма частных лиц, рецепты, сатирические портреты, известия, копии с крестьянских отписок, сатирические очерки, жанр путешествия и др.

Известия.
«Воевода, уезжая из города, продает свою совесть за ненадобностью; желающие окупить могут его сыскать в здешнем городе».
«Молодой российский поросенок ездил по чужим землям для просвещения своего разума и возвратился уже совершенно свиньею».

Рецепты: «Всякий день по два раза рассматривать кости господские и крестьянские до тех пор, покуда найдет различие между господином и крестьянином».

«Копии с отписок». Сюда входит челобитная старосты Андрюшки, челобитная Филатки и копия с помещичьего указа. Новиков, избрав форму документов, передает картину экономического бесправия крестьян и жестокости помещиков. Текст стилизован под крестьянскую и помещичью речь.
Староста Андрюшка пишет барину, который дерет со своих крестьян по три шкуры, что хоть оброк и собран, но большие недоимки. Хлеб не уродился, скотина вся передохла, многие крестьяне с голоду померли. Эта типичная картина дополняется рассказом о Филатке. Филатка проболел все лето, старший сын у него умер, остались только маленькие дети. Землю пахать некому, подушные деньги за него заплатили крестьяне, видя, что ему невмоготу. Частично пришлось продать его имущество, а корову крестьяне просят ему оставить, иначе кормить детей будет нечем. Еще Андрюшка пишет про Нахрапцова, который захватил крестьянскую землю – просит разобраться. И о том, что с Антошки, как барин велел, взято 5 рублей за то, что в письме назвал он барина отцом, а не господином. Такая вот картина. В письме Филатки мы видим те же жалобы: «Неужто у твоей милости каменное сердце, что ты над моим сиротством не сжалишься?» Помещичий указ демонстрирует типичного помещика-деспота, чьи приказы полны жестокости. Старосту он приказывает высечь за то, что мало оброка собрал, и взять сто рублей, назначить нового старосту. У Филатки корову оставить, но взыскать за нее деньги с крестьян, землю поделить поровну, но объявить, что оброк будут брать тот же, очень большой.
Жизненная правда «Отписок» обличала крепостничество. Помещики вроде должны быть вормильцами, а они деспоты. После выхода «Отписок» «Трутень» закрыли на месяц. 1770 – «Трутень» стал выходить вновь, но нужно было отказаться от критики. Новый эпиграф «Трутня»: «Опасно наставленье строго, где зверствует безумства много». Журнал стал менее увлекательным, тираж уменьшился. Новиков печатает серию «писем читателей», которые недовольны: «Господин Трутень! Кой чорт! Что тебе сделалось? Ты совсем стал не тот…» В тот же год журнал перестал существовать из-за цензуры.

Июнь 1770 – «Пустомеля». После выхода двух номеров его закрыли. Там было «Завещание Юнджена, китайского хана, к его сыну» и фонвизинское «Послание к слугам моим». В первом говорилось об обязанностях государя. Китайский император указывает, что установил законодательство, опираясь на своих вельмож – намек на начало царствования Екатерины.

1772-1773 – «Живописец». Екатерина написала сатирическую комедию «О, время!», чем Новиков воспользовался (значит, все могут писать сатиру). Он ставит журнал под защиту «неизвестного автора комедии «О, время!», расточая похвалы и заявляя, что именно у него он научился социальной сатире (хотя это обычная «улыбательная» сатира). «Порочный человек во всяком звании равного достоин презрения» - такова программа «Живописца».
«Опыт модного словаря щегольского наречия». Жанр словаря – не новый, но Новиков, пользуясь лексикой и фразеологией щегольского наречия, раскрывает психологию, обычаи, нравственный облик «благородных невежд». Душевная никчемность, распущенность нравов, смесь языков.
Большое место занимает форма переписки между частными лицами. «Письма к Фалалею», 5 очерков. Перед нами возникает картина быта помещика-крепостника. Есть сходство с будущими Простаковыми и Скотиниными. Фалалей – сын уездного дворянина, находится на службе в Петербурге. Его родственники (отец, мать, дядя) пишут ему письма, которые Фалалей «отдает» издателю «Живописца». Отец Трифон Панкратьевич жалуется на попов, которые дерут деньги за обряды, что нельзя продавать собственное вино (государственная монополия, вот как!), что нет вольности дворянской, потому что хапать чужую землю нельзя, везде немцы, а они нехристи, просит Фалалея бросать поскорее службу и приезжать в деревню. Еще он считает, что взятки брать не грех, потому что о том не написано в «Кормчей книге», его самого же выгнали с гражданской службы за взятки. Он ругает «Живописца», который пишет, что нельзя мучить крестьян. В других письмах он хочет женить сына на родственнице воеводы, чтобы хапать землю безнаказанно, пишет, что мать Фалалея Акулина Сидоровна заболела оттого, что ударили Налетку – собаку Фалалея, и она за это так всех побила, что выпила студеной воды и заболела. Таков и сам Фалалей (в детстве вешал собак на сучья дуба). Дворяне приравниваются к скоту. Дядя Фалалея Ермолай пишет, что когда умерла мать Фалалея, отец воет по ней, как по корове, хотя бивал ее, как свинью, а плачет, как по любимой лошади. Самое главное в произведении – тема воспитания и влияния среды на человека.
Жанр путешествия представлен в «Отрывке путешествия И. Т. » Авторство этого отрывка спорное. Некоторые считают, что это написал Радищев. И. Т., возможно, расшифровывается как «Издатель Трутня». Воспользовавшись жанром, Новиков показал положение народа. Повествование ведется от лица путешественника, который останавливался во всяком селе и нигде не нашел ничего «похвалы достойного». В отрывке мы видим деревню Разоренную. Непаханые поля, худой урожай, деревня из двух десятков полуразвалившихся хижин, крытых соломой. Никого не видно. Путешественник решает остановиться в самом на вид приличном доме, у владельца которого есть корова. Он заходит в дом и видит трех плачущих младенцев. Покормив одного, перевернув другого и спеленав третьего, автор ужасается и сравнивает детей с бедными крестьянами, которые просто хотят жить, а им даже этого не дают.
Крестьяне, оказывается, в поле. Они работали. Суть в том, что их барин считает, что вначале они должны убрать барское поле, пока погода хорошая, а уже потом свое, поэтому они мрут с голоду. Автор видит, что в бедствиях крестьян виноваты жестокие помещики. Тяжесть впечатления усиливается от встречи с крестьянскими ребятишками. Они при виде коляски и «барина в красном кафтане» испугались и разбежались, потому что их злой барин ходит в красном кафтане.
Автор отрывка обещает показать и деревню Благополучную, но обещания намеренно не выполняет, потому что такой деревни нет.

1774 – журнал «Кошелек». Основная тема – борьба с дворянским «чужебесием». Название символизирует то, что автор хотел показать бессмысленную трату денег на модные иноземные затеи. Также кошельком в то время назывался мешок из кожи, куда убирали косу парика щеголи.

Сатира новиковских журналов была действенна в своей критике екатерининской действительности, в пропаганде идеи нравственного совершенствования человеческой личности. Она дала богатый материал Фонвизину, Крылову, Грибоедову.

Жанровые формы сатиры Новикова поражают своим многообразием и изобретательностью. Новиков не отказывается от традиционных форм журнальной сатиры, таких как публикация писем корреспондентов с последующими комментариями или ответами на них издателя. Но он почти не прибегает к жанру нравоописательного эссе, столь характерного для английских нравоучительных журналов и пользовавшегося особым вниманием Екатерины II.

Зато с неподражаемым блеском он развивает формы сатиры, имевшие давние традиции на национальной почве, а также в литературах Германии и Франции: пародийные «Ведомости», содержавшие полные сарказма объявления о последних случившихся «новостях», подрядах и прочем, сатирические лечебники, пародии на толковые словари, подборки сатирических портретов, сны, диалоги, наконец, повести типа новелл, порой с элементами фантастики, иногда определяемые как «быль», но всегда заключавшие в себе определенный нравственный урок, вроде повести о приключениях червонца (лист X) или повести о пропавших судейских часах (лист XIII).

В ряде случаев Новиков прямо ориентируется на традиции русской низовой демократической сатиры, стоящей на грани с фольклором. Таково, например, происхождение предлагаемых «Трутнем» рецептов для лечения «больных душою». Образцом в данном случае могли служить для Новикова пародийные фольклорные «лечебники» XVII в.

В других случаях Новиков переносит в свои сатирические журналы приемы сатиры, воспринятые им из французской и немецкой нравоучительной литературы. Таковы сатирические ведомости, словари, диалоги, развернутая цепь сатирических портретов-характеристик, объединенная у Новикова под рубрикой «Смеющийся Демокрит», сны. И здесь отчетливо прослеживается тяготение Новикова к литературным формам, рассчитанным преимущественно на широкие слои демократического читателя.

Среди разнообразного состава новиковской сатиры особое место принадлежит материалам, имитирующим подлинные документы эпохи. Это знаменитые «Копии с отписок» крестьян к своему помещику и указ помещика к своим крестьянам, помещенные в «Трутне», а также письма родных к Фалалею из журнала «Живописец».

Материалы эти посвящены одной теме — теме отношения помещиков к своим крестьянам. Объективно из документов, объединяемых под этой рубрикой, вырисовывалась ужасающая картина помещичьего произвола и полного бесправия задавленных крепостническим гнетом крестьянских масс России.

Эта форма серьезной сатиры, свободная от установки на комический эффект, была призвана привлечь внимание русского читателя к одному из наиболее острых и актуальных вопросов социальной жизни того времени. Смелость и новаторство Новикова проявились прежде всего в публикации «документов», как бы исходивших от самих крестьянских низов.

Это был первый случай, когда голос крестьянства звучал со страниц литературного печатного органа в такой форме: «... да послано к тебе, государь, прошлой трети недоборных денег с сельских и деревенских сорок три рубли двадцать копеек, а больше собрать не могли: крестьяне скудны, взять негде, нынешним годом хлеб не родился, на силу могли семена в гумны собрать.

Да бог посетил нас скотским падежом, скотина почти вся повалилась; а которая и осталась, так и ту кормить нечем, сена были худыя, да и соломы мало, и крестьяне твои, государь, многие пошли по миру» (Новиков, с. 141).

«Отписки крестьян» служили своего рода предпосылкой для следовавшего за ними помещичьего указа. А сам указ, содержавший в своем стиле элементы, характерные для высочайших постановлений того времени, придавал частному факту помещичьего самоуправства широкий обобщающий смысл:

«Человеку нашему Семену Григорьеву!

Ехать тебе в **** наши деревни, и по приезде исправить следующее:

Проезд отсюда до деревень наших и оттуда обратно иметь на счет старосты Андрея Лазарева.

Приехав туда, старосту при собрании всех крестьян высечь нещадно за то, что он за крестьянами имел худое смотрение и запускал оброк в недоимку, и после из старост его сменить, а сверьх того взыскать с него штрафу сто рублей.

Сыскать в самую истинную правду, как староста и за какие взятки оболгал нас ложным своим докладом? За то прежде всего его высечь, а потом начинать следствием порученное тебе дело.

Старосты Андрюшки и крестьянина Панфила Данилова, по коем староста учинил ложный донос, обеих их домы опечатать и определить караул, а их самих отдать под караул, в другой дом» и т. д. (Новиков).

Эффект новиковских обличений неизмеримо возрастал оттого, что сатирик развертывал картину бесправного положения крестьян в двух противоположных плоскостях: с точки зрения не сомневающихся в своих правах, забывающих человеческий долг угнетателей-помещиков и с точки зрения подвластных барской воле, бесправных, угнетаемых крестьян.

Однако, пытаясь уяснить позитивную сторону программы Новикова, тот идеал, с позиций которого он осуществлял критику крепостнической системы, следует подчеркнуть, что до радикальных выводов, вытекавших из подобной критики, сатирик в силу целого ряда причин не поднимался.

При всем искреннем сочувствии к угнетаемому крестьянству решение основного для крепостнической системы социального вопроса Новиков переводил в сугубо моральную плоскость. Главным и единственным орудием исправления существующих социальных зол он считал просвещение, пробуждение в людях сознания нравственной добродетели.

Сатира и рассматривалась им как одна из наиболее действенных форм воспитания сограждан. Естественно, что основной социальной силой, к которой апеллировала новиковская сатира, было дворянство — господствующий класс тогдашнего русского общества.

Это сочетание стихийного демократизма с отстаиванием незыблемости сословных привилегий дворянства составляло характерную особенность раннего русского просветительства XVIII в. Идея естественного равенства людей в глазах Кантемира и Сумарокова ничуть не подрывала их представлений о сословной исключительности дворян. Наоборот, в этой идее они видели своеобразный стимул для представителей правящего сословия оправдывать свои социальные преимущества благородным служением на пользу общества.

В сатирах Кантемира и Сумарокова мы сталкиваемся постоянно с утверждением этих идей. И когда Новиков в XXIV листе журнала «Трутень» выписывал «рецепт» от «болезни» г. Безразсуду, который «болен мнением, что крестьяне не суть человеки», то он следовал этой же традиции. «Рецепт» состоял в следующем: «Безразсуд должен всякой день по два раза рассматривать кости господские и крестьянские до тех пор, покуда найдет он различие между господином и крестьянином» (Новиков).

Пафос новиковской сатиры состоял, таким образом, в пробуждении сознания у представителей правящего сословия. Крестьяне выводятся у него исключительно как объект сострадания, лишенными субъективного нравственного начала. Изображение крестьянина как осознающей свое нравственное достоинство личности оставалось еще делом будущего. Только у Радищева в его «Путешествии из Петербурга в Москву» впервые раскрывается высокое нравственное самосознание русского крестьянина.

Новиков, как, кстати, и Фонвизин, сохранял веру в концепцию просвещенного абсолютизма. Не сомневался он и в праве дворянства на руководящее положение в обществе. Поэтому, выступая против жестокости отдельных помещиков, он боролся за чистоту сословия. В уничтожении практики помещичьего произвола Новиков уповал на перевоспитание, на пробуждение у заблуждающихся дворян любви к добродетели.

Последним журналом Новикова 1770-х гг. был «Кошелек» (1774). На его содержании отразилось, по-видимому, то общее потрясение, которое вызвала среди дворян Крестьянская война 1773—1775 гг. под водительством Пугачева. Новиков отходит теперь от острой социальной сатиры. Пафос критики отдельных сторон внутренней политики Екатерины II, обличение представителей дворянства сменяются преимущественно отстаиванием идеи национальной самобытности. Борьба с галломанией составляет главную тему журнала.

В русле этих новых настроений следует рассматривать и помещение на страницах «Кошелька» комедии в одном действии под названием «Народное игрище». Основу ее содержания составляет идиллическое изображение добрых помещиков, заботящихся о благе своих крестьян. В текст пьесы введены народные песни, речь отдельных персонажей нарочито выдержана в простонародном стиле, пересыпана народными пословицами и поговорками.

Одновременно Новиков предпринял издание исторических документов и памятников национальной старины, выпустив с 1773 по 1775 г. 10 томов «Древней Российской Вивлиофики». Еще ранее им был выпущен «Опыт исторического словаря о российских писателях» (1772). В появлении подобного рода трудов также следует видеть свидетельство просветительской направленности деятельности Новикова. Воспитание у своих соотечественников чувства патриотизма он считал важнейшей задачей литературы.

Конец 1770-х — 1780-е гг. отмечены активизацией издательской деятельности Новикова. Взяв с 1778 г. в аренду типографию Московского университета, он расширил ее и организовал массовое печатание книг самого разного содержания. Продукция его типографии была рассчитана на удовлетворение читательских потребностей самых широких слоев населения России и достигала огромных по тому времени тиражей.

В эти годы раскрылся во всей полноте необычайный организаторский талант Новикова. Ему принадлежала заслуга открытия первой публичной библиотеки в Москве, организация московских книжных лавок. Он заботится о распространении и продаже книг в провинции, бесплатно рассылая изданные в его типографии книги народным и духовным училищам.

С 1785 по 1789 г. Новиков издает журнал «Детское чтение» — первый в России журнал для детей. Среди сотрудников, привлеченных им к изданию «Детского чтения», был молодой Карамзин.

С конца 1770-х гг. Новиков увлекается масонством. Почти все журналы, издававшиеся Новиковым с этого времени («Утренний свет», «Вечерняя заря», «Покоящийся трудолюбец»), так или иначе связаны с проповедью масонских идей. Сама подвижническая деятельность Новикова конца 1770—1780-х гг. по распространению просвещения, его забота о нравственном воспитании юношества, его филантропические мероприятия были продиктованы во многом искренней верой в гуманную миссию масонского движения.

Для Новикова принцип нравственного самоусовершенствования, столь активно проповедовавшийся масонами, не мыслился вне общественно полезной деятельности, направленной на благо отечества.

Авторитет, которым пользовался Новиков у широких слоев интеллигенции, его влияние на общественное мнение тревожили Екатерину II. Будучи напугана французской революцией, императрица расправилась с Новиковым, обвинив его в антиправительственной деятельности.

В 1792 г. он был арестован и осужден к заключению в Шлиссельбургской крепости, где пробыл до восшествия на престол Павла I. Освобожденный из крепости Новиков уже не смог вернуться к активной общественной деятельности. Последние годы своей жизни он провел в родовом имении Авдотино, где и умер в 1818 г.

История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.