Французский сатирический журнал Шарли Эбдо (Charlie Hebdo) опубликовал сразу несколько карикатур на тему терактов , которые произошли в Париже 13 ноября 2015 года. После многочисленных карикатур на страшные события последнего времени, многие просто перестали сочувствовать и понимать Шарли Эбдо. С критикой к творчеству данного издания относятся как представители других стран, так и сами французы. После того, как издание опубликовало российского самолёта А321 над Синаем, действия Шарли Эбдо осудили даже на самом высшем уровне и предложили внести сотрудников журнала в санкционные списки РФ. После терактов, которые прошли в Париже, все гадали — посмеют ли художники из Charlie Hebdo нарисовать смешные картинки на страшную гибель своих же земляков?

На страницах журнала появилось сразу несколько рисунков. На первой карикатуре изображены три привидения с багетами под мышками и в беретах. Надпись на этой карикатуре: «Французы возвращаются к нормальной жизни». На второй карикатуре, которая уже сделана в цвете и вышла на обложке журнала, — человек с бутылкой и бокалом. Из отверстий от пуль в его теле выливается шампанское. Надпись: «У них есть оружие. Да пошли бы они, у нас есть шампанское!». На третьей карикатуре изображён террорист таким, каким мы его себе представляем, то есть внешне цивилизованный человек, а справа — террорист в своём истинном обличье. Человек слева декламирует строки из стихотворения известного французского поэта XVI века: «Дитя моё, идём взглянуть на розу». Персонаж справа восклицает «Аллах акбар!». Автор карикатуры Антонио Фисшети написал такое пояснение к рисунку: «Во время войны картинки подчиняются одному правилу: каждая сторона старается изобразить себя в лучшем свете и показать врага в худшем, сделать его максимально злым. Даже нацисты, как могли, отрицали использование газовых камер. Но ИГИЛ делает всё совсем наоборот: они не просто не прячут свои варварские поступки, но даже с гордостью подтверждают, что это их рук дело. Преимущество здесь хотя бы в том, что нам не нужно пытаться очернить врага, ведь он это делает сам, лучше всех остальных. Так мы сохраняем больше времени и энергии, чтобы раздавить его».

13 ноября 2015 года в Париже произошли сразу несколько терактов. Вооружённые автоматами Калашникова и взрывчаткой террористы открыли стрельбу сразу в нескольких районах города, устроили несколько взрывов у стадиона «Стад де Франс» и напали на концертный зал «Батаклан», где захватили заложников. В результате террористический атаки боевиков ИГИЛ* в Париже, погибли 129 человек и пострадали 352 человека. 99 человек до сих пор находятся в тяжёлом состоянии.

«Шарли Эбдо» — французский сатирический еженедельник, выходит по средам. Публикует карикатуры, репортажи, дискуссии и анекдоты нон-конформистского характера. Занимая левые и светские позиции (по словам Шарбоннье, редакционная политика журнала представляет «все составляющие плюралистической левой и даже абсентеистов»), высмеивает политиков, ультраправых, ислам и христианство.

История

Журнал «Charlie Mensuel» был основан в 1969 году как ежемесячник и выходил до 1981 года, затем перестал выпускаться, но был возрождён в 1992 году как еженедельник. С 1960 года издавался другой предшественник «Charlie Hebdo», ежемесячный журнал «Хара-Кири, закрытый после грубой шутки о смерти Шарля де Голля в 1970 году. 23 ноября 1970 года вышел первый номер «Шарли Эбдо», название журнала содержит аллюзию на предысторию его существования.

Главными редакторами Charlie Hebdo были Франсуа Каванна. (1969-1981), Филипп Валь (1992-2009) и Стефан Шарбоннье (2009-2015).

Доходы «Шарли Эбдо» после появления свежего номера составили 10 миллионов евро

Продажа
свежего номера «Шарли Эбдо» во Франции и активизация подписки на этот
журнал, позволили изданию получить более 10 миллионов евро. В эту сумму
вошли и перечисления средств со стороны десятков тысяч граждан после
теракта, в ходе которого погибла большая часть сотрудников редакции
сатирического журнала, передает ТАСС.

Лавров о работе «Шарли Эбдо»: «Карикатуры безвкусны»

Посол Франции отстаивает право «Шарли эбдо» публиковать карикатуры на пророка Мухаммеда

Москва/Вашигтон.
19 января. ИНТЕРФАКС — Сатирический еженедельник «Шарли эбдо» имел
право публиковать карикатуры на пророка Мухаммеда, а теракт в редакции
издания в Париже был нападением на основы Французской республики, заявил
посол Франции в России Жан-Морис Рипер.

Михаил Демурин. Россия против «Шарли Эбдо», гайдаровских реформ и «Левиафана», а Лавров, Медведев и Мединский - за. Для чего?

События
последнего времени создают впечатление, что проводимая руководством
нашей страны политика имеет своим главным адресатом не нас, её граждан, и
не наших соотечественников, искусственно оторванных от своего народа в
1991 году, а кого-то вовне, некоего не называемого, но ясно
предполагаемого «вершителя судеб планеты».

В Нигере было разрушено 45 церквей после публикации карикатур в «Шарли Эбдо»

В
Нигере 45 церквей было сожжено во время беспорядков, спровоцированных
публикацией карикатур на пророка Мухаммеда в «Шарли Эбдо».

По всему миру прошли протесты мусульман против «Шарли Эбдо»

Тысячи
мусульман по всему миру вышли на улицы, чтобы осудить изображение
пророка Мухаммеда французским сатирическим журналом Charlie Hebdo на
обложке свежего номера.

Нет, мы не все Шарли Эбдо – и не должны быть

Во Франции прошли похороны погибшего главного редактора “Шарли Эбдо”

Кадыров прогнозирует, что на марш против карикатур «Шарли Эбдо» выйдет миллион чеченцев

Карикатуристы из «Шарли Эбдо» перепутали свободу слова со свободой кощунства

Пакистан: многотысячный марш против «Шарли эбдо»

Последний выпуск Шарли Эбдо переиздадут 7-миллионным тиражом

Бывший президент «Марселя»: Я понимаю, почему в Сенегале запрещают «Шарли Эбдо»

Сегодня во Франции из печати вышел новый номер журнала «Шарли Эбдо»

Сегодня
в Париже у газетных киосков с утра выстроились очереди за новым номером
«Шарли Эбдо», который вышел впервые после трагедии в редакции. Продавцы
не успевали выкладывать на прилавки новые партии — журнал сразу
раскупали.

Могут произойти и на территории Великобритании. Об этом заявил глава английской религиозной организации Ramadan Foundation, которая работает с молодыми мусульманами. Поэтому, в Лондоне проявляют особый интерес к французскому расследованию.

Выстрелы в центре Парижа раздались в 11 часов утра. Трое крепких мужчин, одетых в черное, скрывавших свои лица под масками, ворвались в редакцию еженедельника "Шарлди эбдо" и открыли огонь. Очевидцы насчитали около 50 выстрелов. Несколько журналистов смогли укрыться на крыше. Они слышали крики и выстрелы на нижних этажах, видели, как спустя 10 минут преступники покинули здание, как прохожие в панике попрятались кто куда.

На место трагедии спустя несколько часов прибыл президент Франсуа Олланд, который назвал произошедшее терактом. "Совершен акт варварства против журналистов, то есть против свободы слова. Нужно объединиться, продемонстрировать, что мы — единая страна, мы способны отреагировать так, как нужно — жестко, но не нарушая единство нации", — заявил он.

Единство сохранить будет непросто. Тем более, скандал, разразившийся в 2006, когда датская газета опубликовала карикатуры на пророка Мухаммеда, с тех пор не угасал, а, напротив, продолжал раздуваться. Коллектив "Шарли", журнала, отстаивающего левые и подчеркнуто светские взгляды, тогда поддержал коллег из Копенгагена и перепечатал их рисунки (коллегам в этом время стали поступать угрозы, а автор карикатур пережил в итоге несколько покушений). А потом французские шаржисты и сами взялись за перо. В 2011 неизвестные бросили в редакцию зажигательную бомбу. В здании начался пожар, никто из сотрудников тогда не пострадал. Незадолго до этого один из номеров журнала вышел под названием "Шариат эбдо" — еженедельник шариата. Карикатуры публиковали в 2012 и 2013 годах. Тогда же к тюремному сроку приговорили мужчину, который в Интернете призывал обезглавить главного менеджера "Шарли". В этом же году журнал выпустил комиксы главным действующим лицом которых вновь стал основоположник ислама.

И вот сегодня — буквально за час до нападения на еженедельник — на официальной странице издания в "Твиттере" появился рисунок с изображением лидера группировки Исламское государство Абу Бакра аль-Багдади. Впрочем, преступление, уверены во французской полиции, было тщательно спланировано задолго до сегодняшнего дня.

Президент Франции провел экстренное заседание, на которое созвал министров иностранных дел и культуры и всех силовиков. До сих пор непонятно, покинули ли террористы город. Следы преступников теряются в XVIII округе Парижа — там была найдена брошенная машина. Всем полицейским власти выдали бронежилеты, выезды из города перекрыты. Усилили меры безопасности и в датской медиагруппе, в которую входит и скандальная газета "Юлландс Постен", публиковавшая карикатуры на пророка.

Прошел год с момента нападения двух братьев-террористов Саида и Шерифа Куаши на редакцию сатирического журнала Charlie Hebdo в Париже. На следующий день произошла другая террористическая атака – от руки Амеди Кулибали в еврейском супермаркете погибли четыре заложника. Теракты, жертвами которых стали 17 человек, вызвали шок во всем мире. Чувство солидарности побудило сотни тысяч человек принять участие в марше памяти жертв терактов под лозунгом Je suis Charlie (“Я – Шарли!”).

Как повлияли эти трагические события на жизнь французского общества? Давайте рассмотрим пять изменений, которые произошли во Франции в течение года после терактов.

Эксперт: гражданские свободы ограничены

“Нападение на Charlie Hebdo, как и террористические атаки 11 сентября 2001 года в США и 7 июля 2005 года в Великобритании, стали причиной для ограничения гражданских свобод во Франции”, – заявил эксперт по французской и европейской политике, профессор University College London Филипп Марльер.

“Когда происходят такие чрезвычайные события, любому правительству легко предложить новые законы. И это поддерживается. Политики имеют поддержку со всех сторон”, – сказал профессор Марльер euronews. “Учитывая эмоции, вместо того, чтобы сосредоточить внимание на усилении эффективности работы спецслужб по преследованию и наблюдению за потенциальными террористами. Французские СМИ очень мало говорили о недостатках и неудачах французской разведки.”

После нападений на Charlie Hebdo Франция наделила разведку расширенными полномочиями, законы вступили в силу в июле. Правозащитная организация Amnesty International назвала новое законодательство непропорциональным проблеме.

После терактов 13 ноября правительство на три месяца ввело режим 
чрезвычайного положения , в рамках которого ради обеспечения безопасности граждан полиции разрешили помещать подозреваемых под домашний арест и проводить несанкционированные обыски. Неправительственная организация Access Now, которая борется за свободу слова, заявила, что “усиление наблюдения вовсе не означает его улучшение”.

Мэтью Моран, старший преподаватель в области международной безопасности в Королевском колледже в Лондоне в интервью euronews сказал, что новые законы Франции будут иметь “серьезные последствия” для гражданских свобод. “Подобной политики скорее можно было бы ожидать со стороны политических группировок правого толка. И это является показателем кумулятивного эффекта терактов 2015 года на политический ландшафт во Франции.” Теперь же, по словам Морана, президент Олланд “соревнуется с Николя Саркози на привычном для последнего поле боя – сфере безопасности. Сдвиг политических взглядов вправо играет на руку “Национальному фронту”.

Правый поворот

Политика Франции в 2015 году сдвигается вправо и произошло это не в последнюю очередь из-за январских и ноябрьских терактов. Крайне правый “Национальный фронт” добился больших успехов в первом туре региональных выборов в декабре, победив в двух регионах, один из которых считался оплотом социалистов – Нор-Па-де-Кале. Несмотря на то, что “Национальный фронт“несколько отступил во втором туре в результате тактических маневров своих политических соперников, его все равно поддержало рекордное число избирателей, по крайней мере 6.6 млн. человек. Такие результаты добавили сил лидеру партии Марин Ле Пен в ее стремлении баллотироваться на пост президента в 2017 году.

Профессор Марльер говорит, что созданная январским терактами атмосфера “страха и подозрения” – лишь одна из причин “правого крена” электората. Среди других факторов он назвал результаты экономической деятельности правительства и уровень безработицы. “Объяснение имеет экономическую подоплеку. Но здесь не все так просто, потому что это часть развивающейся и неопределенной среды. В этой среде люди начали бояться за свою личную неприкосновенность в связи с террористическими актами и ростом расизма. А почему расизм растет? Из-за страха перед терроризмом. И козлами отпущения здесь стали мусульмане. Если сложить все вместе, то получится ядовитый коктейль. Именно его мы сейчас и имеем.”

Профессор Моран заявил, что нападение Charlie Hebdo подлило масла в огонь. Ультраправые утверждают, что ислам несовместим с ценностями Французской Республики. “Это коварная и ксенофобская риторика, которая часто приводит к уравниванию терроризма и ислама. Этот дискурс не является новым, но шокирующий характер нападений может означать, что на этот раз его услышали более широкие круги, чем раньше!”

Рост расизма

На фоне январских терактов в Париже выросло число нападений на мусульман. Об этом заявила группа Против исламофобии во Франции .Члены группы говорят, что только за три недели произошли 120 инцидентов, а ведь во Франции – одна из крупнейших в Европе мусульманских общин: по данным на 2010 год, 4,7 млн человек или 7,5% населения).

Французский Совет мусульман заявил, что в первом квартале 2015 года было совершено 222 действия, направленных против мусульман, тогда как за тот же период 2014 года – всего 37 случаев. Рост на 500% с лишним. Но статистика показывает и рост ксенофобии в целом: так, служба защиты еврейской общины сообщила, что за 5 первых месяцев 2015 года имели место 508 антисемитских нападений (за весь прошлый год – 276).

С января прошлого года расистские проявления с улиц перенеслись и в госучреждения. Вот что говорит профессор Марльер: “во Франции мультикультурализм в политическом смысле отсутствует. И это еще один тупик для французских политиков и СМИ. Они не могут ни понять, ни принять культурного и религиозного плюрализма, особенно когда речь заходит об исламе. Что касается расизма, да, он есть. И этот пункт хорошо объясняет, почему и как расизм проявляет себя.“По его словам, во Франции действует антирасистское законодательство. “Все начинается с понятия равенства, когда все должны говорить и жить в соответствии с определенными стандартами. Любой, кто отклоняется от этой модели, не считается хорошим гражданином. Я считаю, что именно к этому все сейчас и идет, и это очень тревожно.”

Профессор Моран: “Во французском обществе существует определенное разделение, некоторые отводят молодым людям, в основном выходцам, из бывших африканских колоний, место на обочине республики. Они – законные члены французского общества, но их так не воспринимают. Чувствуя, что они не являются частью общества, они ищут свою идентичность в другом. И в отдельных случаях они становятся последователями радикального ислама, который в корне отличается от того ислама, который исповедуют большинство французских мусульман.”

Травмы общества

Французы были потрясены январским терактами, самыми кровавыми за последние 20 лет истории страны, они испытывали глубокую симпатию к жертвам, но… со временем оправились от психологической травмы.

Профессор Марльер отметил: “Напавшие на Charlie Hebdo целились в конкретных людей. Теракт не был направлен против всех. Мишенью стали карикатуристы, которые насмехались над пророком Мохаммедом. Теракты не были направлены против большинства французов, 65 млн. человек не имели к этому никакого отношения.”

Но в пятницу, 13 ноября все изменилось. В тот день жертвами террористов стали и мусульмане . Это уже совсем другое дело, – подчеркнул профессор. – Люди теперь стали задумываться: “А ведь я мог бы быть там. Такое может случиться и со мной. Сейчас мы приблизились к тому, что произошло в Великобритании в 2005 году или в США в 2001 году. Тогда людей убивали без разбора, просто чтобы нанести вред и посеять страх. Думаю, что это оставило свои шрамы и люди испытывают тревогу.”

А заживут ли эти шрамы?

“Зависит от реакции. Может ли власть – политики, правительство, медиа – разговаривать с простыми людьми? Этого пока не произошло, но могло бы произойти. Чтобы успокоить общество, в политике нужна сильная личность. По моему мнению, ни Вальс (премьер-министр Франции ), ни Олланд таковыми не являются. Нужен кто-то, кто мог бы успокоить и защитить. Террористическая угроза существует, но существует и необходимость по настоящему успокоить людей, а не твердить им постоянно, что «есть угроза терроризма и поэтому необходима более жесткая политика». Чем больше люди опасаются, тем более благоприятной будет почва для расизма.”

Свобода прессы в ужасном состоянии

Charlie Hebdo продолжает работать. К годовщине теракта издание выпустит миллион экземпляров журнала. Но финансовый директор журнала, Эрик Порто говорит, что сотрудники издания, которые остались, не чувствуют никакой поддержки. В интервью AFP он сказал: “Мы чувствуем себя очень одинокими. Мы надеялись, что другие будут продолжать наше дело. Никто не хочет присоединиться к нам в этой борьбе, потому что это опасно. За это можно поплатиться собственной жизнью”.

Теракт негативно сказался и на других медиа, считает Майкл Мойниган , обозреватель The Daily Beast. “Где мы сейчас оказались? Уже никто не будет публиковать карикатуры, в январе убиты 12 человек и вспомните, что месяц спустя полуграмотный психопат устроил стрельбу во время свободных дебатов в столице Дании. Он пытался убить Ларса Вилка, который нарисовал собаку с головой пророка Мохаммеда. Два человека погибли. Я не хочу быть пессимистом. Все вокруг обманывают и говорят, что мы только пытаемся уважать разные взгляды людей. На самом деле, мы просто напуганы. Спустя 10 месяцев после Парижа и 10 лет после Дании мы находимся в ужасной ситуации”.

А что думаете вы? Что, по-вашему, еще изменилось во Франции и за ее пределами после нападения на Charlie Hebdo? Поделитесь мнением на нашей странице в

Совершившие нападение на редакцию еженедельника Charlie Hebdo в Париже могут быть членами группировки «Аль-Каида», действующей в Йемене. Вероятность, что преступниками могут оказаться молодые уроженцы Франции, все эксперты оценивают как очень высокую

Возле офиса сатирической газеты Charlie Hebdo, где произошла перестрелка. Фото: Christian Hartmann/Reuters

По словам одного из очевидцев, до нападения террористы обратились к прохожим с требованием сказать журналистам, что это — «Аль-Каида из Йемена». Ранее сообщалось, что нападение на редакцию еженедельника произошло спустя несколько часов после появления в Twitter издания карикатуры на одного из лидеров группировки «Исламское государство» Абу Бакра аль-Багдади. В результате нападения погибли 12 человек.

Шансы, что преступниками могут оказаться молодые уроженцы Франции, все эксперты оценивают как очень высокие. Тем более, что один из лидеров «Исламского государства» перед новым годом призывал французов отомстить изданию за кощунственные рисунки.

Можно напомнить про палача американского журналиста Джеймса Фоули, который на видео с обезглавливанием изъяснялся на хорошем английском.

Число молодых людей, которых рекрутируют представители ИГ по всей Европе и затем подпольно переправляют в Сирию, спецслужбы оценивают в тысячи. И власти в растерянности — не знают, что делать. Комментарий эксперта Международного института гуманитарно-политических исследований Владимира Брутера.

Откуда берется этот феномен? Почему молодые люди из относительно благополучных семей встают на путь экстремизма?

Владимир Брутер: Основную движущую силу радикалов составляют люди, которые социально достаточно хорошо обеспечены. Главная проблема у них — отсутствие смысла, отсутствие понимания завтрашнего дня, своей роли в завтрашнем дне. И второй момент — очень серьезное расслоение между элитой и народом. Мы сейчас видим, что все разговоры в Западной Европе о демократии практически полностью лишены смысла. Элитократия совершенно заменила демократию. И возможностей для вертикального роста у тех, кто социально минимально обеспечен, но не принадлежит к элите, практически нет. Это начинается еще с периода Рейгана и Тэтчер, когда неолиберализм деньгами подменял идеи. С того момента много что изменилось, но сам принцип того, что главная идея — это деньги, стал доминирующим в заданном обществе. И он лишает возможности разглядеть некие важные вещи. В том числе и отношения между религиями, отношения между Западом и Востоком в целом. Он и привел к тому кризису, который сейчас есть между Россией и Европой, Россией и США. Это комплексная вещь, и, к сожалению, в ней в значительной степени виноват Запад. Хотя бы потому, что у него было и есть больше возможностей, чтобы смотреть в завтра.

Россия, по словам Дмитрия Пескова, считает, что с терроризмом можно бороться только в формате углубленного международного стратегического партнерства. Насколько реально такое партнерство?

Владимир Брутер: Я думаю, что на сегодняшний момент международное стратегическое партнерство — это только хорошие слова. Очевидно, что все заинтересованы в подобном партнерстве, но сейчас нет даже тактического партнерства. Чтобы стратегически сотрудничать, необходима стратегическая цель. Сейчас говорить о том, что у России и Запада может быть общая стратегическая цель, мне кажется чрезмерным оптимизмом.

Для России проблемы идентичности тоже очень важны. Но их надо расценивать несколько иначе. Так как корни у них не совсем такие, как в Европе. Так считает доцент кафедры европейской интеграции МГИМО Александр Тэвдой-Бурмули.

В понедельник Франсуа Олланд говорил про нехватку французской идентичности. Признал, что кризис существует, что он очень серьезный.

Александр Тэвдой-Бурмули: В нынешних условиях, действительно, все национальные идентичности находятся в кризисном состоянии. С одной стороны на них наслаивается общеевропейская идентичность, продуцируемая Европейским союзом, а иногда и вне всякой связи с ЕС. В частности, когда французы сталкиваются с эмигрантами, они чувствуют себя не столько французами, сколько европейцами. И национализм французов носит теперь, скорее, не французский, а европейский характер. Глобализация несколько меняет ситуацию с идентичностью. Потому что идентичности тонут в море масс-культурного и масс-идеологического проекта. Снизу подпирают идентичности групповые, региональные идентичности, идентичность диаспоры. Общество становится все более мозаичным.

А насколько это касается России. Известно же, что среди сирийских боевиков очень много граждан России?

Александр Тэвдой-Бурмули: Это России касается отчасти. Россия, конечно, затронута процессами, общими для всей Европы, и тем более для всего земного шара. Но здесь есть своя специфика. Связанная, в первую очередь, с тем, что в России, все-таки, проживает большое количество коренных жителей, которые принадлежат к исламскому вероисповеданию. Общероссийская идентичность — гражданская, какая-либо еще — не слишком успешно складывается. Естественно, люди возвращаются к собственным корням. Причем, иногда в довольно радикальной форме. Они отрицают тех духовных наставников, которые более умеренны, становятся жертвами радикальных исламистов, отсюда и довольно большое количество рекрутов из России на Ближний Восток.