Русское жилище - это не отдельный дом, а огражденный двор, в котором сооружалось несколько строений, как жилых, так и хозяйственных. Изба было общее название жилого строения. Слово "изба" произошло от древнего "истба", "истопка". Изначально так называлась основная отапливаемая жилая часть дома с печью.

Как правило, жилища богатых и бедных крестьян в деревнях практически отличались добротностью и количеством построек, качеством отделки, но состояли из одних и тех же элементов. Наличие таких хозяйственных построек, как амбар, рига, сарай, баня, погреб, хлев, выход, мшаник и др., зависело от уровня развития хозяйства. Все постройки в буквальном смысле слова рубились топором от начала до конца строительства, хотя были известны и применялись продольные и поперечные пилы. В понятие "крестьянский двор" включались не только строения, но и участок земли, на котором они располагались, включая огород, сад, гумно и т.п.

Основным строительным материалом было дерево. Количество лесов с прекрасным "деловым" лесом намного превосходило то, что сохранилось сейчас в окрестностях Саитовки. Лучшими породами дерева для построек считались сосна и ель, но сосне всегда отдавалось предпочтение. Дуб ценился за прочность древесины, но он был тяжел и труден в обработке. Его применяли только в нижних венцах срубов, для устройства погребов или в сооружениях, где нужна была особая прочность (мельницы, колодцы, соляные амбары). Другие породы деревьев, особенно лиственные (береза, ольха, осина), применялись в строительстве, как правило, хозяйственных построек

Для каждой надобности деревья выбирались по особым признакам. Так, для стен сруба стремились подобрать особые "теплые" деревья, поросшие мхом, прямые, но не обязательно прямослойные. В то же время для теса на кровлю обязательно выбирались не просто прямые, но именно прямослойные деревья. Чаще срубы собирали уже на дворе или поблизости от двора. Тщательно выбирали и место для будущего дома

Для возведения даже самых крупных построек срубного типа обычно не сооружали специального фундамента по периметру стен, но по углам изб закладывались опоры - крупные валуны или так называемые "стулья" из дубовых пней. В редких случаях, если протяженность стен была много больше обычной, опоры ставили и в середине таких стен. Сам характер срубной конструкции зданий позволял ограничиться опорой на четыре основные точки, так как сруб представлял собой цельносвязанную конструкцию.

Крестьянские избы

В основе подавляющего большинства построек лежала "клетка", "венец", - связка из четырех бревен, концы которых были рублены в связь. Способы такой рубки могли быть различными по технике исполнения.

Основными конструктивными типами рубленых крестьянских жилых строений были "крестовик", "пятистенок", дом с прирубом. Для утепления между венцами бревен прокладывался мох вперемежку с паклей.

но назначение связи было всегда одним - скрепить бревна межу собой в квадрат прочным узлами без каких-либо дополнительных элементов соединения (скоб, гвоздей, деревянных штырей или спиц и т.п.). Каждое бревно имело строго определенное место в конструкции. Срубив первый венец, на нем рубили второй, на втором третий и т.д., пока сруб не достигал заранее определенной высоты.

Крыши у изб были в основном покрыты соломой, которая, особенно в неурожайные годы, нередко служила кормом для скота. Иногда более зажиточные крестьяне возводили крыши тесовые или из драни. Тес изготавливался вручную. Для этого двумя работниками использовались высокие козлы и длинная продольная пила.

Повсеместно, как все русские, крестьяне Саитовки по распространенному обычаю при закладке дома клали деньги под нижний венец во все углы, причем красному углу полагалась более крупная монета. А там, где ставилась печь, не клали ничего, поскольку этот угол по народным представлениям, предназначался для домового.

В верхней части сруба поперек избы располагалась матка - четырехгранная деревянная балка, служащая опорой для потолочин. Матка врубалась в верхние венцы сруба и часто использовалась для подвешивания к потолку предметов. Так, к ней прибивалось кольцо, через которое проходил очеп (гибкая жердь) колыбели (зыбки). Посредине для освещения избы подвешивался фонарь со свечой, а позднее - керосиновая лампа с абажуром.

В обрядах, связанных с завершением строительства дома, существовало обязательное угощение, которое называлось "матичное". Кроме того, укладка самой матки, после которой оставалось еще достаточно большой объем строительных работ, рассматривалась как особый этап в возведении дома и обставлялась своими обрядами.

В свадебном обряде для благополучного сватовства сваты никогда не проходили в дом за матку без специального на то приглашения хозяев дома. В народном языке выражение "сидеть под маткой" означало "быть сватом". С маткой связывалось представление об отчем доме, удаче, счастье. Так, уходя из дома, нужно было подержаться за матку.

Для утепления по всему периметру нижние венцы избы засыпались землей, образуя завалинку, перед которой устанавливалась скамейка. Летом на завалинке и скамейке коротали вечернее время старики. Сверху на потолок обычно укладывалась опавшая листва с сухой землей. Пространство между потолком и кровлей - чердак в Саитовке называлось еще иставкой. На ней обычно хранили отслужившие свой век вещи, утварь, посуду, мебель, веники, пучки травы и пр. Детвора же устраивала на ней свои нехитрые тайники.

К жилой избе обязательно пристраивались крыльцо и сени - небольшое помещение, предохранявшее избу от холода. Роль сеней был разнообразной. Это и защитный тамбур перед входом, и дополнительное жилое помещение летом, и хозяйственное помещение, где держали часть запасов продовольствия.

Душой всего дома была печь. Нужно отметить, что так называемая "русская", а правильнее всего духовая печь - изобретение сугубо местное и достаточно древнее. Она ведет свою историю еще из трипольских жилищ. Но в конструкции самой духовой печи в течение второго тысячелетия нашей эры произошли весьма значительные изменения, позволившие гораздо полнее использовать топливо.

Сложить хорошую печь - дело непростое. Сначала прямо на земле устанавливали небольшой деревянный сруб (опечек), служивший фундаментом печи. На него настилали расколотые пополам небольшие бревна и выкладывали на них днище печи - под, ровный, без наклона, иначе выпекаемый хлеб получится кособоким. Над подом из камня и глины сооружали свод печи. Боковая часть печи имела несколько неглубоких отверстий, называемых печурками, в которых просушивали варежки, рукавицы, носки и т.д. В старину избы (курные) топились по-черному - печь не имела трубы. Дым уходил через маленькое волоковое окно. Хотя стены и потолок становились закопченными, с этим приходилось мириться: печь без трубы была дешевле в строительстве и требовала меньше дров. Впоследствии в соответствии с правилами сельского благоустройства, обязательными для государственных крестьян, над избами стали выводиться печные трубы.

Прежде всех вставала "большуха" - жена хозяина, если была еще не стара, или одна из невесток. Она затопляла печь, открывала настежь дверь и дымарь. Дым и холод поднимали всех. Малых ребят сажали греться на шесток. Едкий дым наполнял всю избу, полз кверху, висел под потолком выше человеческого роста. В древней русской пословице, известной с XIII века, говорится: "Дымные горести не терпев, тепла не видали". Прокопченные бревна домов меньше подвергались гниению, поэтому курные избы были более долговечны.

Печь занимала почти четверть площади жилища. Она протапливалась несколько часов, но, нагревшись, держала тепло и обогревала помещение в течение суток. Печь служила не только для обогрева и приготовления пищи, но и как лежанка. В печи пекли хлеб и пироги, варили кашу, щи, тушили мясо, овощи. Кроме того, в ней также сушили грибы, ягоды, зерно, солод. Нередко в печи, заменявшей баню, парились.

Во всех случаях жизни печь приходила крестьянину на помощь. И топить печь приходилось не только зимой, но в течение всего года. Даже летом нужно было хотя бы раз в неделю хорошо вытопить печь, чтобы испечь достаточный запас хлеба. Используя свойство духовой печи накапливать, аккумулировать тепло, крестьяне готовили пищу раз в день, утром, оставляли приготовленное внутри печей до обеда - и пища оставалась горячей. Лишь в летний поздний ужин приходилось пищу подогревать. Эта особенность духовой печи оказала решающее влияние на русскую кулинарию, в которой преобладают процессы томления, варения, тушения, причем не только крестьянскую, так как образ жизни многих мелкопоместных дворян не сильно отличался от крестьянской жизни.

Печь служила логовищем целому семейству. На печи, самом теплом месте избы спали старики, которые взбирались туда по приступкам - приспособлению в виде 2-3 ступеней. Одним из обязательных элементов интерьера были полати - деревянный настил от боковой стенки печи до противоположной стороны избы. На полатях спали, залезая с печи, сушили лен, пеньку, лучину. На день туда закидывали постельные принадлежности и ненужную одежду. Полати делали высокие, на уровне высоты печи. Свободный край полатей нередко ограждался невысокими перильцами-балясинами, чтобы с полатей ничего не падало. Полати были излюбленным местом детей: и как место для спанья, и как самый удобный наблюдательный пункт во время крестьянских праздников и свадеб.

Расположение печи определяло планировку всей жилой комнаты. Обычно печь ставили в углу справа или слева от входной двери. Угол напротив устья печи был рабочим местом хозяйки. Все здесь было приспособлено для приготовления пищи. У печи стояла кочерга, ухват, помело, деревянная лопата. Рядом - ступа с пестом, ручные жернова и кадка-квашня для закваски теста. Кочергой выгребали золу из печи. Ухватом стряпуха цепляла пузатые глиняные или чугунные горшки (чугуны), и отправляла их в жар. В ступе она толкла зерно, очищая его от шелухи, А с помощью мельницы перемалывала в муку. Помело и лопата были необходимы для выпечки хлеба: помелом крестьянка подметала под печи, а лопатой сажала на него будущий каравай.

Рядом с печью обязательно висел утиральник, т.е. полотенце и рукомойник. Под ним стояла деревянная лохань для грязной воды. В печном углу также находилось судная лавка (судно) или прилавок с полками внутри, использовавшаяся в качестве кухонного стола. На стенах располагались наблюдники - шкафчики, полки для нехитрой столовой посуды: горшков, ковшей, чашек, мисок, ложек. Мастерил их из дерева сам хозяин дома. В кухне нередко можно было увидеть глиняную посуду в "одежде" из бересты - экономные хозяева не выбрасывали треснувшие горшки, корчаги, миски, а оплетали их для прочности полосами березовой коры. Выше размещался печной брус (шест), на который ставилась кухонная утварь и укладывались разнообразные хозяйственные принадлежности. Полновластной хозяйкой печного угла была старшая женщина в доме.

Печной угол

Печной угол считался грязным местом, в отличие от остального чистого пространства избы. Поэтому крестьяне всегда стремились отделить его от остального помещения занавеской из пестрого ситца или цветной домотканины, высоким шкафом или деревянной переборкой. Закрытый, таким образом, печной угол образовывал маленькую комнатку, имевшую название "чулан". Печной угол считался исключительно женским пространством в избе. Во время праздником, когда в доме собиралось много гостей, у печи ставился второй стол для женщин, где они пировали отдельно от мужчин, сидевших за столом в красном углу. Мужчины даже своей семьи не могли зайти без особой надобности на женскую половину. Появление же там постороннего мужчины считалось вообще недопустимым.

Во время сватовства будущая невеста должна была находиться все время в печном углу, имея возможность слышать весь разговор. Из печного угла она выходила нарядно одетая во время смотрин - обряда знакомства жениха и его родителей с невестой. Там же невеста ожидала жениха в день отъезда под венец. В старинных свадебных песнях печной угол осмыслялся как место, связанное с отцовским домом, семьей, счастьем. Выход невесты из печного угла в красный угол воспринимался как уход из дома, прощание с ним.

В то же время печной угол, откуда имеется выход в подполье, на мифологическом уровне воспринимался как место, где может произойти встреча людей с представителями "иного" мира. Через печную трубу, по поверью, может прилетать к тоскующей по умершему мужу вдове огненный змей-дьявол. Принято было считать, что в особо торжественные для семьи дни: во время крещения детей, дней рождения, свадеб - к печи приходят умершие родители - "предки", чтобы принять участие в важном событии жизни своих потомков.

Почетное место в избе - красный угол - находилось наискосок от печи между боковой и фасадной стеной. Он, как и печь, важный ориентир внутреннего пространства избы хорошо освещен, поскольку обе составляющие его стены имели окна. Основным украшением красного угла являлась божница с иконами, перед которыми горела лампада, подвешенная к потолку, поэтому его называли еще "святым".

Красный угол

Красный угол старались держать в чистоте и нарядно украшали. Его убирали вышитыми полотенцами, лубочными картинками, открытками. С появлением обоев красный угол нередко обклеивали или выделяли из остального пространства избы. На полки возле красного угла ставили самую красивую домашнюю утварь, хранили наиболее ценные бумаги и предметы.

Все значимые события семейной жизни отмечались в красном углу. Здесь, как главный предмет мебели, стоял стол на массивных ножках, на которые установливались полозья. Полозья позволяли легко передвигать стол по избе. Его ставили к печи, когда пекли хлеб, перемещали во время мытья пола и стен.

За ним проходили как будничные трапезы, так и праздничные застолья. Каждый день в обеденный час за столом собиралась вся крестьянская семья. Стол был такого размера, чтобы каждому хватило места. В свадебном обряде сватание невесты, выкуп ее у подружек и брата совершались в красном углу; из красного угла отчего дома ее увозили на венчание в церковь, привозили в дом жениха и вели тоже в красный угол. Во время уборки урожая первый и последний сжатый сноп торжественно несли с поля и устанавливали в красном углу.

"Первый сжатый сноп называли именинником. С него начинали осеннюю молотьбу, соломой его кормили больную скотину, зерна первого снопа считались целебными для людей и птиц. Первый сноп обычно зажинала старшая в семье женщина. Он украшался цветами, его несли в дом с песнями и ставили в красный угол под иконы". Сохранение первых и последних колосьев урожая, наделенных, по народным представлениям, магической силой сулило благополучие семье, дому, всему хозяйству.

Всякий, входивший в избу первым делом снимал шапку, крестился и кланялся образам в красном углу, произнося: "Мир дому сему". Крестьянский этикет предписывал гостью, вошедшему в избу, оставаться в половине избы у дверей, не заходя за матку. Самовольное, без приглашения вторжение в "красную половину", где ставился стол, считалось крайне неприличным и могло быть воспринято как оскорбление. Пришедший в избу человек мог пройти туда только по особому приглашению хозяев. В красный угол сажали самых дорогих гостей, а во время свадьбы - молодых. В обычные дни здесь за обеденным столом восседал глава семьи.

Последний из оставшихся углов избы, слева или справа от двери, был рабочим местом хозяина дома. Здесь стояла лавка, на которой он спал. Под ней в ящике хранился инструмент. В свободное время крестьянин в своем углу занимался разными поделками и мелким ремонтом: плел лапти, лукошки и веревки, резал ложки, выдалбливал чашки и т.п.

Хотя большинство крестьянских изб состояло всего из одной комнаты, не деленной перегородками, негласная традиция предписывала соблюдение определенных правил размещения для членов крестьянской избы. Если печной угол был женской половиной, то в одном из углов дома специально отводилось место для сна старшей супружеской пары. Это место считалось почетным.

Лавка

Большая часть "мебели" составляла часть конструкции избы и была неподвижной. Вдоль всех стен, не занятых печью, тянулись широкие лавки, тесанные из самых крупных деревьев. Предназначены они были не столько для сиденья, сколько для сна. Лавки намертво прикреплялись к стене. Другой важной мебелью считались скамьи и табуретки, которые можно было свободно переносить с места на место, когда приходили гости. Над лавками, вдоль всех стен устраивали полки - "полавочники", на которых хранили предметы домашнего обихода, мелкие инструменты и т.п. В стене вбивались и специальные деревянные колышки для одежды.

Неотъемлемым атрибутом почти каждой избы Саитовки был шест - брус, вделанный в противоположные стены избы под потолком, который посредине, напротив простенка, подпирался двумя сохами. Второй шест одним концом упирался в первый шест, а другим - в простенок. Означенная конструкция в зимнее время являлась опорой стана для тканья рогож и других подсобных операций, связанных с данным промыслом.

Прялка

Особой гордостью хозяек были точеные, резные и расписные прялки, которые обычно ставили на видное место: они служили не только орудием труда, но и украшением жилища. Обычно с нарядными прялками крестьянские девушки ходили на "посиделки" - веселые сельские сборища. "Белая" изба убиралась предметами домашнего ткачества. Полати и лежанку закрывали цветные занавеси из льняной клетчатины. На окнах - занавески из домотканой кисеи, подоконники украшала милая крестьянскому сердцу герань. Особенно тщательно убиралась изба к праздникам: женщины мыли с песком и скоблили добела большими ножами - "косарями"- потолок, стены, лавки, полки, полати.

Одежду крестьяне хранили в сундуках. Чем больше достаток в семье, тем и сундуков в избе больше. Мастерили их из дерева, обивали для прочности железными полосами. Нередко сундуки имели хитроумные врезные замки. Если в крестьянской семье росла девочка, то с малых лет в отдельном сундуке ей собирали приданое.

В этом пространстве жил бедный русский мужик. Часто в зимнюю стужу в избе содержались домашние животные: телята, ягнята, козлята, поросята, а иногда и домашняя птица.

В украшении избы сказывались художественный вкус и мастерство русского крестьянина. Силуэт избы венчали резной

конек (охлупень) и кровля крыльца; фронтон украшали резные причелины и полотенца, плоскости стен - наличники окон, зачастую отражавшие влияние архитектуры города (барокко, классицизм и т.д.). Потолок, дверь, стены, печь, реже наружный фронтон расписывали.

Подсобное помещение

Нежилые крестьянские постройки составляли хозяйственный двор. Часто их собирали вместе и ставили под одной крышей с избой. Строили хозяйственный двор в два яруса: в нижнем находились хлева для скотины, конюшня, а в верхнем - огромный сенник, забитый душистым сеном. Значительную часть хозяйственного двора занимал сарай для хранения рабочего инвентаря - сохи, бороны, а также телеги и саней. Чем зажиточней крестьянин, тем больше по размеру был его хозяйственный двор.

Отдельно от дома обычно ставили баню, колодец, да амбар. Вряд ли тогдашние бани сильно отличались от тех, что и сейчас ещё можно встретить - маленький сруб,

иногда без предбанника. В одном углу - печь-каменка, рядом с ней - полки или полати, на которых парились. В другом углу - бочка для воды, которую нагревали, бросая туда раскалённые камни. Позднее для подогрева воды в печи-каменки стали вделываться чугунные котлы. Для смягчения воды в бочку добавляли древесную золу, приготавливая, таким образом, щелок. Все убранство бани освещалось маленьким окошечком, свет из которого тонул в черноте закопчённых стен и потолков, так как с целью экономии дров бани топились "по-черному" и дым выходил через приоткрытую дверь. Сверху такое сооружение часто имело почти плоскую односкатную кровлю, крытую соломой, берестой и дерном.

Амбар, а нередко под ним и погреб, ставили на виду против окон и поодаль от жилья, чтобы в случае возгорания избы сохранить годовой запас зерна. На двери амбара вешали замок - пожалуй, единственный во всем хозяйстве. В амбаре в огромных ящиках (сусеках) хранилось главное богатство земледельца: рожь, пшеница, овес, ячмень. Недаром на селе говаривали: "Каково в амбаре, таково и в кармане".

Для обустройства погреба выбирали более возвышенное и сухое место, которое не затоплялось полой водой. Котлован для погреба рыли достаточно глубокий, чтобы в лютые морозы не промерзали хранящиеся в погребе овощи. В качестве стенок погреба - тына использовались половинки дубовых бревен. Перекрытие погреба также изготовлялось из таких же половинок, но более мощных. Сверху погреб засыпался землей. В погреб вел лаз, который назвался творилами и в зимнее время сверху как всегда утеплялся. В погребе, как и в амбаре, оборудовались также сусеки для хранения картофеля, свеклы, моркови и т.д. В летнее время погреб использовался как холодильник, в котором размещали молоко и скоропортящие продукты.

https://www..html

QR код страницы

Больше нравится читать с телефона или планшета? Тогда сканируйте этот QR-код прямо с монитора своего компа и читайте статью. Для этого на вашем мобильном устройстве должно быть установлено любое приложение "Сканер QR кода".

НАРОДНАЯ КУЛЬТУРА.

Крестьянский быт.

Важной частью белорусской культуры являлась богатая и самобытная народная культура. Она отражала отношение крестьян и мещан к жизни, их интересы. Фольклор во второй половине XVIII в. оказывал влияние на духовную жизнь всего общества. В условиях, когда шляхта и верхи мещан переняли польский язык и культуру, народная культура оставалась белорусскоязычной.

Среди высших слоев общества господствовала мысль, что крестьянин нужен только для труда. Он воспринимался как низшее существо. Шляхта сформировала образ ленивого мужика. Но это не соответствовало действительности. Ученый А. Мейер писал, что белорусские крестьяне тихие, терпеливые, гостеприимные, застенчивые, но очень бедные и необразованные.

Во второй половине XVIII в. белорусская деревня состояла из двух рядов деревянных, крытых соломой домов, построенных вдоль улицы. Крестьянская усадьба включала хату, хлев и гумно. Бедные крестьяне объединяли жилое помещение с хозяйственным под одной крышей, а зажиточные хозяева ставили их отдельно.

Хата имела жилую часть, сени и кладовую. Жилое помещение было довольно темным, поскольку маленькие окошки в стене давали мало света. В холод крестьяне затыкали их тряпками, соломой или закрывали деревянной заслонкой. С середины XVIII в. в окнах появились стекла. Освещалась изба лучиной. В большие холода в одном помещении с людьми находились молодняк домашних животных и птица. Дымохода обычно не было - дым выходил через отверстие в потолке. Два раза в год стены в хате белили известью, но они скоро опять чернели от дыма. Пол был земляной или глиняный.

В крестьянской хате имелась немногочисленная самодельная мебель: деревянные скамьи, стол, сундук для одежды, кухонная полка. Возле входа находилась печь. Кроватей крестьяне тогда не знали. Они спали на мешке соломы на полу, на печи, летом - на сене в гумне.

Несколько лет назад государство выставило на продажу старинные усадьбы, которые нуждаются в реставрации. «Комсомолка» решила поговорить с новыми владельцами исторической недвижимости: кто они и почему решили возрождать полуразрушенные поместья

Изменить размер текста: A A

Уроженец Барановичей бизнесмен Андрей Сенько, владелец поместья Котлубаев в Ястрембеле Барановичского района: Если ситуация не изменится, сделаю в усадьбе дачу!

- А мне казалось, что все нынче стараются приобрести что-то за рубежом…

Мои друзья, когда узнали, что я это сделал, тоже отнеслись со скепсисом к моей идее…

- Ну, это и рисковое дело. В нее еще ведь нужно вложить огромные деньги. И не факт, что будет прибыль…

У меня больше эмоциональный посыл сработал. Обидно, что мы крайне мало знаем свою историю. Не обошлось без национального самосознания, без желания восстановить какие-то утраченные корни, историю страны. Наверное, больше даже шляхетную какую-то. Ведь когда мы говорим о белорусской национальной кухне, сразу на ум приходит что?

- Драники, конечно!

Да, драники, мачанка, пальцем пиханная колбаса. Но это крестьянский быт. А ведь в любые времена жили разные социальные сословья. Однако мы вспоминаем почему-то только традиции крестьян. Мы не вспоминаем, как жили дворяне, шляхтичи, князья. Горожане, в конце концов! А эта усадьба как раз и пример не «сялянскай » нашей истории. Вы в курсе, что один из Котлубаев был историком? Именно он работал в семейном архиве Радзивиллов, написал военную историю Польши . Был авторитетнейшим человеком своего времени.

Ну, и с точки зрения архитектуры и коммуникаций мне усадьба понравилась. Более того, осталось практически нетронутым и старинное здание спиртзавода. Я сейчас веду переговоры по его покупке. Есть возможность восстановить хотя бы часть усадебного комплекса…

- И что будет внутри усадьбы? Что мы увидим?

Я буду реставрировать только фасад. А вот с интерьером вопросы. Что восстанавливать, какую эпоху? Усадьба функционировала до 1939 года. Тогда самолеты летали, был телефон и ездили авто… Почему я должен возвращаться именно в XVIII или XIX века? Почему не придать этому свою жизнь. Почему Лувр трансформируется, там внутри величественного здания новые интерьеры, а у нас этого делать нельзя? Вопрос открытый.

Я хочу организовать там музейную экспозицию. Не столько о Котлубаях, сколько об истории региона, перекликающейся с историей ВКЛ, историей страны. Кроме того, там будет гостиничный комплекс и ресторан.

«Я не всегда понимаю цены на историко-культурные объекты в Беларуси»

- Насколько мне известно, для восстановления усадьбы нужно порядка 300 - 400 тысяч долларов. А сама она обошлась вам в 90 тысяч долларов. На ваш взгляд, дорого это или дешево?

По поводу продажи усадеб в нашей стране - это большой больной вопрос. Я не понимаю, почему в Беларуси нет такой же практики, как в Европе . В той же Франции или Испании объекты, требующие реставрации и привлечения туристов, продаются за один евро при условии, что ты восстановишь объект и согласуешь план его развития. И я не всегда понимаю, как оценивают историко-культурные объекты. Толком это никто пояснить не может.

Еще один момент - продуманность. Например, в Ястрембеле мне продали усадьбу и выделили вокруг нее 80 соток. Участок находится внутри закрытой охраняемой территории кадетского училища. Подхода или подъезда для всех к ней нет. Сегодня я могу туда попасть только на вертолете. Да и то не сяду, так как там деревья растут. Иных путей нет. А туристам так и вообще вход заказан. Они ее издалека только увидеть смогут…

- То есть на таких условиях делать в усадьбе музей или туристический комплекс не имеет смысла. Тогда что?

«Бизнесмены портят усадьбы? А много вы примеров знаете?»

- Многие считают, что если бизнесмен купит усадьбу, то все, прощай архитектура и историческая ценность. Бизнес обязательно все испортит. Что вы скажете по этому поводу?

А вы много знаете примеров реставрации Беларуси, которую делали бизнесмены? Это не массовая ситуация. Если есть такой страх, может, нужно создать условия, чтобы бизнесмены делали это лучше? Чтобы решить первую задачу - восстановление историко-культурных ценностей - нужно создать специальные институты, которые разработают планы для этих объектов. У нас нет институтов, которые бы сказали: «Да, покупайте, у нас есть все проекты и планы реставрации». Ты все организовываешь сам.

Да, декларации и набор лозунгов на всех уровнях есть. А должна быть привлекательность в виде налоговых льгот и преференций. Конечно, и с обязательствами со стороны инвесторов. В том же Ястрембеле, если появится этот комплекс, для людей будет работа. Кто-то будет устраиваться в саму усадьбу, кто-то начнет сдавать свои дома, кто-то займется доставкой людей, откроет какие-то сувенирные лавочки. Помидоры, в конце концов, на продажу выращивать будет. Усадьба может стать локомотивом для заработка людей из близлежащих сел.

«Я понимаю, от чего в нашей стране люди ноют»

- А как вам удалось сколотить состояние?

С чего вы взяли, что я его сколотил?

- Ну, раз вы покупаете усадьбу за 90 тысяч долларов, то я и предположила, что вы состоятельный и успешный человек...

Если это вопрос о том, сколько у меня денег, то это неприличный вопрос. Усадьба - это не вопрос денег. Стоимость этой усадьбы сопоставима со стоимостью хорошего автомобиля. У меня был такой выбор. Хотя визуально усадьба, конечно, смотрится гораздо пафоснее . Такой собственный дворец. И если бы у меня были другие амбиции, то я бы просто превратил его в свою резиденцию и мог бы тешить свое самолюбие….

- Прямо как олигархи, которых показывают по российским каналам…

Вот не хотелось бы сравнения с Россией . Вы знаете, одна из задач усадьбы - сделать так, чтобы нас не ассоциировали с русскими. Я хочу внести свой вклад, чтобы белорусы самоиндифицировали себя правильно. Я ничего не имею против русских, поляков , украинцев, литовцев и других народов. Но я за национальное самосознание. И это моя четкая позиция.

- Как вы хорошо ушли в сторону от вопроса про успех…

Послушайте, у меня принцип по жизни «хочешь - делай». Хочешь за границу - покупай билеты и едь. Хочешь купить усадьбу - покупай. Алгоритм простой до предела.

- Нужно просто перестать ныть, правильно?

Вы знаете, в нашей стране есть от чего заныть. Я долго живу за границей и понимаю, как там жить, я сторонник тех ценностей. И отчего здесь люди ноют, я понимаю. Но это не значит, что нужно только ныть и все. Жизнь идет, она одна…

- Расскажите немного о себе. Вы же сами родом из Барановичей?

Ой, что тут рассказывать. Да, родился в Барановичах. Мама сейчас на пенсии, нархоз заканчивала. Папа был музыкантом. В Барановичах я учился в нескольких школах, так как занимался легкой атлетикой. Потом учился в нархозе по специальности «финансы и кредит». Там же и женился. У меня двое детей: сыну - 23, а дочери -15. Живут в Беларуси. Всё.

- И как ваша семья отнеслась к решению купить усадьбу?

С пониманием, они меня поддерживают.

Российский бизнесмен Павел Берегович, купивший усадьбу под Волковыском: Я купил усадьбу, потому что мне захотелось что-то сделать для Беларуси

Он родился и вырос на Урале и до 43 лет ни разу не был в Беларуси. Сейчас ему 46, хорошо говорит по-белорусски, дает деньги на издание белорусских книг и восстанавливает шляхетскую усадьбу под Волковыском. Причем не для себя - для людей.

«У меня случился зов предков»

- Павел, я знаю, что ваша белорусская история началась с тюрьмы. Извините, что возвращаю вас в то время, но все же - вы почему там оказались?

Если очень коротко, то это была банальная коммерческая посадка. Если чуть подробнее, то нас было девять партнеров, мы в 90-е смогли создать довольно крупную по меркам Уральского региона компанию, которая владела акциями различных предприятий в сфере энергетики. Почти десять лет работали вместе, пахали день и ночь. А когда начали, скажем так, делить портфели, у нас произошел раскол. Цивилизованно разойтись, увы, не получилось. Одна из сторон привлекла на свою сторону мощный административный ресурс, конфликт перешел в стадию силовых действий. Меня, как главного юриста компании, еще с одним партнером посадили и пытались использовать как инструмент для отъема бизнеса. В итоге мы провели за решеткой пять лет. Ситуацию спасло только то, что один из наших партнеров получил в Украине статус политического беженца, и дело приобрело другую окраску. В конце концов наши противники вышли с предложением заканчивать войну, потому что стоило это для них дорого. О том, чтобы отдать им бизнес, речи уже не шло. Мы сумели сохранить свои предприятия. В 2010 году я вышел на свободу.

- Вышли с мыслями о Беларуси… Почему они раньше к вам не пришли?

Просто там у меня было гораздо больше свободного времени, чем обычно. Не помню, как получилось, но я попал на какой-то белорусский сайт, где можно было читать новости либо на русском языке, либо на белорусском. И тут у меня случился, что называется, зов предков - моя бабушка по материнской линии из Беларуси, из-под Чашников. Она совсем молодой уехала из Беларуси, всю жизнь прожила в России и говорила по-русски, но с очень выразительным белорусским акцентом. Я стал читать белорусскую версию сайта, и оказалось, что понимаю совсем мало. Я ведь никогда не был в Беларуси и языка белорусского не слышал. Попросил у адвоката словарь. И как раз в это время увидел новость, что вышла книга «Дажыць да зялёнай травы» - переписка Бородулина с Быковым . Попросил купить ее. И белорусский язык я стал изучать с этой книги. Словарь, кстати, несильно помогал, процентов тридцать слов, которые были в стихах Бородулина, в словаре не было.

Сила слова Бородулина

- А кто был первым белорусом, с которым вы познакомились лично?

Писатель Владимир Орлов . Я нашел его адрес и написал ему письмо еще до выхода на свободу. Мне захотелось что-то сделать для Беларуси. Например, способствовать изданию белорусских книг. Орлов ответил, что это удивительно и что он хотел бы, чтобы было второе издание его книги «Адкуль наш род». У нас завязалась переписка. А когда я вышел, приехал в Минск и познакомился с автором лично. Он меня сразу повез в Полоцк , показал это сакральное место. И потом я уже стал часто приезжать, познакомился со многими литераторами.

- Бородулин успел вам даже стихотворение посвятить…

Я узнал об этом недавно, когда последняя книга стихов Рыгора Ивановича «Пехатою у неба» готовилась к печати. Бородулин обо мне узнал от Глеба Лободенко . И попросил, чтобы я приехал к нему. Я был тронут и взволнован. Мы познакомились, пообщались. Я рассказал, какую роль сыграла его книга. И было видно, что его это очень зацепило. Он ведь жалел, что все пропадает, что его поколение уйдет и все исчезнет. А тут оказалось, что сила его слова и дара может повернуть к Беларуси людей, не связанных с нею прежде. Было видно, что ему были приятно это узнать.

«В усадьбе устрою музей истории белорусской шляхты»

- Чем вас так привлекла белорусская культура?

Я бы сказал, своей очеловеченностью, близостью к человеку, живущему в конкретной стране. Я вырос среди русской культуры, но она, по моему ощущению, отчужденная, она есть, но отражает надчеловеческие ценности - величие страны, судьбу империи, русского мира. От этого не по себе, это слишком холодно. А культура Беларуси, на мой взгляд, тесно связана со своей страной и с людьми. Она более осязаемая, близкая к людям.

- И вам пришла идея купить усадьбу в наших краях…

Да. Я понял, что заниматься поддержкой издательских проектов - это, конечно, важно, я это буду делать и дальше, но все равно это работа других людей, которым я просто на каком-то этапе помогаю. А мне захотелось сделать для белорусской культуры что-то свое. Я случайно увидел в «Нашай нiве » фотографию этой усадьбы в Подороске, в 25 км на юг от Волковыска. И я туда поехал. Она была сильно заброшена, но впечатление произвела мощное. Я тогда подумал, что можно попытаться что-то с ней сделать. И купил ее на аукционе.

- Дорого?

С учетом всех расходов на оформление получилось около 118 тысяч долларов. Относительно недорого, если сравнивать с европейскими ценами. Но, с другой стороны, она в таком состоянии находится, что на восстановление уйдет больше.

- И какая судьба у нее будет?

Я не хочу ее использовать как личную резиденцию. Конечно, там будет какое-то место, где я смогу останавливаться. Но вообще я хочу восстановить усадьбу и дать возможность людям бывать там и изучать историю белорусской шляхты на месте. На мой взгляд, есть недопустимый разрыв в том историческом воспитании, которое существует в стране. Упор на то, что история Беларуси началась с 1918 года с создания БССР . А до этого ничего и не было, белорусы жили в болотах, ходили в лаптях и с колтуном в голове . И только большевики принесли им обувь, лампочку Ильича и счастье. Но ведь это же было не так! Беларусь существовала в огромной культурной исторической традиции. Просто эта традиция была объявлена чуждой, за попытки ее сохранения и изучения преследовали в свое время. А сейчас, слава богу, начинают поворачиваться к этой истории.

Важность еще и в том, чтобы человек, живущий в Беларуси сегодня, чувствовал свое неразрывное единство с чередой поколений, которая жила до него. Это путь к сохранению культуры на своей земле. Я жил на Урале, там множество городов современных возникло практически на пустом месте. Люди приезжали давать стране металл, им строили временное жилье, они не собирались там оставаться навсегда, их ничего не связывало с этим местом. И отношение к земле было такое, потребительское. Все разрушено, загублено. Дети не знают, где родились и выросли их родители. Это люди, не помнящие своего родства. Отсюда и хамство, и гопничество, и бескультурье.

- Историю усадьбы восстановили?

Да, благодаря историку и археологу Геннадию Семенчуку . Он сам родился в Волковыске, а недалеко от Подороска у него жили дед и бабушка. И великий он патриот своей малой родины. Он мне очень помог. Подняли архивы в Вильно , там ничего не нашли. А в Гродно и Кракове нашли. Первым хозяином усадьбы в середине XVI века был литовский магнат Матвей Клочка, известный государственный деятель Великого Княжества Литовского. Он занимал достаточно высокие должности - входил в состав Рады ВКЛ, одно время был витебск им воеводой, оборонял Витебск от московских войск, в составе посольства Речи Посполитой четырежды в Москву ездил, был владельцем ряда земель, в том числе и Подороска. У него не было наследников мужского пола, а была дочь, она вышла замуж за князя Прокопа Дольского , и имение перешло к Дольским. Потом здесь были Грабовские , Пухальские, Чечоты и Бохвицы. В 1939 году сюда пришли Советы, хозяин усадьбы, пожилой уже человек, Отон Бохвиц был арестован. Пару дней он просидел в подвале местного магазина, превращенного коммунистами в тюрьму. Приходили крестьяне местные, просили красноармейцев «отпустить пана, бо пан добры» был. Те в ответ пригрозили тут же на месте расстрелять и пана, и его заступников. Потом его увезли на восток. Что с ним стало, достоверно не знаем. Скорее всего, он был расстрелян и лежит в Курапатах. Во время войны в усадьбе был немецкий штаб. В советские годы - правление совхоза, потом музыкальная школа, а в конце 80-х школа переехала, и здание опустело.

- Вы рассчитываете восстановить исторические интерьеры?

Да. Есть идея попробовать восстановить часть комнат в реальном виде, поскольку мы нашли опись 30-х годов одного польского автора с описанием некоторых залов усадьбы в Подороске. А там, где не сможем восстановить исторические интерьеры, создадим музейные комнаты с различными экспонатами, иллюстрирующими жизнь и деятельность шляхты.

«Деньги для того зарабатываются, чтобы их тратить»

- Павел, а как к вам в Подороске относятся? Барином не называют?

Нет (смеется). Когда общались с местными поселковыми властями перед покупкой, все были только за, жалко же - пропадает такая красивая усадьба. Но есть и недоброжелатели, как же без этого? Привели мы парк в порядок, расчистили колодец в глубине парка. А мусор не успели вывезти. Через неделю приезжают ребята - мусор закинут обратно в колодец. Они очистили второй раз, и второй раз история повторилась. Пришлось обратиться к участковому. Помогло, кстати - нам перестали вредить.

- Вы помните тот день, когда объявили жене, что покупаете усадьбу в белорусской деревне? Она не сказала, что вы с ума сошли и что лучше купить дом на море в Италии или Испании?

Был у нее такой вопрос, да. Но я ответил, что Италия и Испания мне неинтересны, это не моя родина, меня с ними ничего не связывает. Это проект приобретения не собственности для своего жилья, а другой проект, культурный, и мне хочется его реализовать. Два года назад мы съездили в Подороск вместе, сына привезли. Ему тогда было восемь лет. Он тут же стал мне рассказывать, где у нас будет вход в музей, где будут билеты продавать, где - сувениры… В общем, я надеюсь, мы будем с ним этот проект вместе делать.

- Понимаю, что вы миллионер, но все же не жалко тратить деньги вот так - на усадьбу, на издание книг?

Нет, не жалко. Деньги затем и зарабатываются, чтобы их тратить. Но бессмысленно тратить на демонстративное потребление я не хочу. Можно купить футбольный клуб в Лондоне , стометровую яхту и бронированный «бентли». Но смысл? У меня никогда не было подобных позывов.

- А если построите усадьбу, а ее отберут?

Даже если, не дай бог, заберут после того, как ее восстановлю и сделаю там музей, все равно ж ее никто уже не положит себе в карман. Все равно она останется в Беларуси (улыбается). Но, если серьезно говорить, я не думаю, что так случится. Думаю, наоборот, такие инициативы будут поощряться. Это именно то направление, в котором и должна развиваться сейчас страна.

» приглашает вас прогуляться по музею народной архитектуры и быта. Посетители музея могут посмотреть на крестьянский быт столетней давности, познакомиться с белорусской культурой и посетить самый старый ресторан Беларуси.

Первые попытки создать музей под открытым небом на исторической территории Беларуси были предприняты еще в 1908 году Фердинандом Рущицем. Он хотел показать не только белорусскую, но еще и польскую, и литовскую деревни недалеко от современного Вильнюса. Однако из-за Первой мировой войны его планы не смогли осуществиться.

В 1976 году был издан указ о создании музея, посвященного деревянному зодчеству. Подготовка к открытию затянулась на десять лет: специальная группа ведущих ученых-этнографов, архитекторов и историков ездила в экспедиции, собирали необходимую информацию о зданиях. Все началось с нескольких памятников, сейчас же в музее три сектора и двадцать семь памятников.

В музее представлено три региона страны: Центральной Беларуси отведена большая часть территории. Чтобы увидеть быт Поозерья и Поднепровья, посетителям надо пройти порядка полутора километров вглубь музея.

У каждого региона существовали свои особенности: архитектура, народные традиции, фольклор, костюмы. Например, эксперты-этнографы с легкостью могут определить по костюму, из какого региона он происходит.

Музей показывает разные типы белорусских поселений: село, деревня, хутор. Экскурсия по всему музею длится около 3 часов, но если посетитель решит самостоятельно прогуляться по всей его территории, это может занять еще больше времени. Несмотря на такие впечатляющие расстояния, большинство туристов осматривают весь музей.

Одной из главных особенностей региона Центральная Беларусь является строительство вытянутых в длинную линию крестьянских усадеб, размещенных совсем близко одна к другой. Именно так они и расположены в данном секторе.

На территории сектора находится униатская церковь. Ее необычный интерьер вызывает большой интерес у туристов. Все иконы в храме находятся тут с незапамятных времен. Сейчас церковь не действует, а демонстрируется как экспонат. На Пасху сюда приглашают священника, который освящает вербу.

Недалеко от церкви находится общественный амбар. Такие амбары появились во время правления Екатерины Второй, чтобы сохранять запасы зерна на случай неурожая. Каждый год семья сдавала мешок зерна, и если что-то случалось с их собственными запасами, то они могли получить по решению общины из амбара помощь. Также там можно было взять зерно в долг. Один такой амбар был рассчитан на три деревни. Амбар построен без гвоздей — в них просто не было необходимости. Вся конструкция держится благодаря соединениям в углах и потайным деревянным шипам. Уникальность данной постройки в том, что это единственный сохранившийся памятник такого типа на территории Беларуси.

В музее можно посетить сельскую школу 1933 года постройки. В здании находятся учебный класс и комната учителя. Даже те, кто ходил в школу в середине прошлого века, узнают эти парты. В то время дети воспринимались в первую очередь как рабочие руки, поэтому учебный процесс шел зимой, когда помощь по хозяйству была не особенно нужна. С весны до осени школы пустели.

Все дети занимались в одном классе, но у каждого было свое задание. Старшие классы помогали младшим. Обычно в классе было по 10−15 человек. Школа тоже была рассчитана отнюдь не на одну деревню. Детям приходилось ходить по 5−6 километров. В школах у педагогов не было определенной специализации, один учитель вел все предметы, кроме Закона Божьего. Этот предмет вел священник. Те дети, которые успешно заканчивали обучение, получали аттестат и могли продолжить образование в городской гимназии.

Хаты были довольно похожи одна на другую, но заборы были самыми разными: штакетник, плетень, жердяной, паркан. В Беларуси распространен частокол. Такая форма предотвращала быстрое гниение древесины. Дождевая вода падала на заостренную часть, стекала и не вредила дереву.

Стандартное строение хаты тех времен — жилое помещение, сени и клеть. Клеть использовалась как кладовая — там хранили еду. В каждом жилом помещении обязательно был красный угол с иконами, рушниками, вербой. За столом собирались для совместной трапезы, готовили на лавах или возле печи. Место в красном углу было самым важным в хате, именно там мог сидеть глава семьи или самые важные гости. Для женщин и мужчин были отдельные лавы. Справа сидела мужская часть семьи, а слева — женская.

Взрослые спали на специальном деревянном настиле, который назывался "пол", а пожилые люди обычно спали на печке. Также, делались специальные сенники (сшитые льняные куски ткани, набитые сеном), на которых спало до четырех-пяти человек. Если места не хватало, то доски докладывались, места становилось больше. Делали еще верхний настил из досок, так называемые "полати" для детей.

Девушки в начале прошлого века с младых ногтей учились шить и делали себе приданое. Нужно было к брачному возрасту приготовить целый сундук приданого — без него невеста считалась ни на что не годной лентяйкой, она не могла выйти замуж.

В 22−23 года девушка уже считалась старой девой. Тогда отец сажал дочь на телегу и ездил по деревне, выкрикивая: «Кому паспялуху?». Это значило, что ее в жены мог взять любой, даже не очень удачный жених.

В музее можно увидеть богатую хату католиков 30-х годов XX века. Тут можно увидеть удобные канапы, кровати с резными спинками, французские настенные часы, керосиновую лампу вместо лучины, 12 цветных икон-литографий.

На Поозерье и Поднепровье (современная Витебская и Могилевская область) бани были распространены повсеместно, в отличие от Центральной Беларуси. Тут была традиция протопить печь в хате и вычистить ее. Затем забирались внутрь печи и парились там.

Также в музее можно увидеть кузню. Профессия кузнеца считалась очень престижной. Чтобы из статуса подмастерья перейти в мастера, необходимо было учиться шесть лет. По истечении этого времени кузнец сдавал специальный экзамен, только после которого он мог получить разрешение на самостоятельную работу.

Подробнее об архитектуре и традиционной народной культуре можно узнать во время увлекательной экскурсии в самом музее. Кроме экскурсий тут проводятся множество мероприятий. Самые известные из них — это фестиваль «Камяніца», празднование Масленицы, Гуканне вясны, Зеленые святки, Купалье.

Музей активно развивается в последнее время. Появилось множество новых услуг: экскурсии на катере по озеру, полеты на вертолете и самолете над музеем. Экскурсии сопровождаются живой музыкой, песнями, играми, танцами. К тому же именно на территории музея находится самая старая корчма — ей уже более 200 лет!

В планах музея — продолжение реставрации объектов. Например, в 2016 году планируется открытие для показа уникальной православной Преображенской церкви XVIII века.

Цель музея народной архитектуры и быта — показать все многообразие Беларуси. Живописность местности, красота природы, уникальность экспозиции и белорусский дух — вот почему к музею есть огромный интерес как у жителей Беларуси, так и у зарубежных гостей.

Адрес : Минский р-н, п. Озерцо

Цена билета : для взрослых — 40 тысяч, для студентов — 30 тысяч, для школьников — 20 тысяч, для пенсионеров — 25 тысяч, семейный билет (два взрослых, два школьника) — 100 тысяч, для дошкольников — вход бесплатный

Телефоны : +375 (17) 507−69−37 (кроме пн. и вт.); +375 (17) 209−41−63 (кроме суб. и вс.); +375 (29) 697−89−01 (velcom);

Стоимость экскурсий (группа до 25 чел.) : обзорная — 111 000 бел. руб., на английском языке — 185 000 бел. руб., с живой музыкой, играми и танцами — 250 000 бел. руб., с фотографированием в костюмах в фотосалоне XIX века — 78 000 бел. руб., квест «Заколдованная деревня» — 490 000 бел. руб., музейное занятие для детей «Есть у меня твой силуэт» — 130 000 бел. руб., обряд «Каляды» — 630 000 бел. руб., обряд «Белорусская свадьба» — 440 500 бел. руб., аудиогид — 20 000 бел. руб., прогулка на катере по водохранилищу — 100 000 бел. руб., катание на телеге/санях — 20 000 бел. руб., катание на вертолете и малогабаритном самолете — по предварительной записи.

Про белорусскую деревню получилось больше, чем про литовскую - потому что больше материала нашлось на русском языке:) Кое-что можно распространить и на литовскую деревню, ибо разница в хозяйстве и обрядности не так уж велика. Общие замечания те же, что и в предыдущей статье про литовцев. При возможности выбора региона выбирались данные по региону "Понеманье", "Гродненщина", "северо-западная Белоруссия".

Традиционное земледелие

Основным пахотным орудием белорусского крестьянина была соха. В интересующем нас регионе распространена "полесская соха": довольно основательное орудие, рассчитанное на двухволовью тягловую силу.

Для боронования использовали "вершалины" или "астрогi", сделанные из верхушки ели с обрубками сучьев, служившими зубьями. Для боронования выкорчеванных участков использовался также "смык", сколоченный из нескольких суковатых обрубков ели. На обычных старопахотных землях применялась так называемая плетеная, или вязаная борона. Затвердевшие комья, которые не поддавались боронованию, разбивали мотыкой или специально сработанным для этой цели деревянным молотком "кука", насаженным на длинную ручку.

Основные традиционные орудия уборки урожая - серпы, косы, вилы, грабли, цепы. Сжатые серпом хлеба сушили в сновах, расставляя их на поле в "бабки" ("мэндлiки"); затем свозили к гумнам, сушили в срубных помещениях (асець), а затем обмолачивали на току.
Для обмолота использовали цеп, валек, специально приспособленную решетку (абiвалка) и др. Обмолоченное и провеянное зерно сортировали, ссыпали в закрома амбаров (свiран) и клетей (клець, кладовка). Отдельные виды зерна или муки на текущий расход хранили в бочках, кадях, соломенных кошах. Для хранения зерна "про запас" служили специальные зерновые ямы, которые рыли в глинистом грунте, обкладывая стенки слоем бересты. Картофель и корнеплоды ссыпали в истопки и погреба; часть также хранили зимой в "копцах": картофель или свеклу собирали в большую кучу, обкладывали тут же в поле толстым слоем соломы и присыпали сверху землей.

Первый выход на пашню ("заворыванне") расценивался как праздник и сопровождался обрядовыми действиями. В первый раз крестьянин отправлялся пахать рано утром в новой одежде, взяв с собой завернутые в чистый рушник хлеб и соль. Хлеб и соль не только служили символом достатка, но и выполняли функции оберегов. В этот день крестьянин пахал недолго и, пройдя 2-4 борозды, возвращался домой, где его ждал накрытый праздничный стол. В этот же день хозяйка пекла обрядовое печенье в форме сохи, бороны, серпа. В некоторых регионах в состав ритуального обеда, помимо хлеба и соли, входили пасхальное мясо и вареные яйца. иногда первой запашке предшествовали "провидки": за несколько дней до запашки крестьянин шел в поле, взяв с собой хлеб, соль и освященные в церкви ветки верб, которые втыкал на меже, обходя поле.

Весенний сев приурочивали к полнолунию: полная луна ассоциировалась с полным колосом. Наиболее благополучными для весеннего сева днями считались вторник и суббота; в некоторых регионах предпочтение отдавалось пятнице. Однако для этого нужны были и благоприятные погодные условия: оптимальными считались пасмурные безветренные дни. В день весеннего сева крестьяне старались ничего не давать в долг (по поверью, вместе с одолженными вещами к соседям могла перейти и часть урожая). В этот день в доме должны были поддерживаться чистота и порядок. Первый засев производили отборными семенами, смешанными с зерном из "зажинного" снопа, сжатого в прошлом году или же взятого из венка, завитого по окончании жатвы ("дажынак"). По окончании сева крестьянина ждал накрытый праздничный стол. На званый обед или ужин приглашали родственников и соседей, считалось, что чем богаче праздничный ужин, тем богаче будет и урожай.

Животноводство

Основное место в животноводстве занимал крупный рогатый скот. Крупного рогатого скота на душу населения здесь было в 1,5 раза больше, чем в средней полосе России.
Здесь использовалась так называемая литовская (литовско-белорусская) порода скота. Литовский скот, потомок европейского тура, был неприхотлив в пище и приспособлен к суровым условиям содержания; в Понеманье он был более крупным и использовался в качестве не только продуктивного, но и рабочего скота, он требовал лучшего содержания и более сытных кормов.
Тягловой рабочей силой в Понеманье нередко служили также волы. Ими обрабатывались не только крестьянские наделы, но и помещичья земля. Волы использовались при перевозке грузов, приводили в движение механические мельницы, молотилки, лесопилки и другие промысловые установки. Однако при бороновании поля, перевозке легких грузов и пассажирской езде чаще всего использовалась лошадь.
Здесь также был район наиболее развитого свиноводства во всей нечерноземной зоне империи. Свиней откармливали зелеными сочными кормами, корнеплодами, желудями; убой проводили обычно в начале зимы в целях лучшего сохранения сала и мясных продуктов. День свежевания убитого животного отмечался в семье, как праздник, "свежиной" угощали и одаривали близких соседей.

Важную роль в хозяйстве играло овцеводство, особенно в Понеманье, на Гродненщине. Баранина использовалась в пищу чаще, чем говядина. Вместе с тем овцы давали необходимое сырье для домашних промыслов: овчина - на кожухи и шапки, шерсть - на ткани, вязаные и валеные изделия. Овец стригли два раза в год - поздной весной и осенью в теплые солнечные дни. Конец стрижки расценивали как праздник "урожая шерсти" и отмечали торжественным ужином. В среднем крестьянском хозяйстве оставляли на зиму 4-6 овец. В помещичьих хозяйствах, наряду с обычными грубошерстными, выращивали также и тонкорунных овец.
Малоземельные крестьяне и горожане разводили обычно коз, которых держали главным образом для молока. Почти в каждом крестьянском хозяйстве имелось также до десятка кур, а близ рек и водоемов - гусей и уток.
Преобладала выгонно-пастбищная система животноводства со стойловым содержанием скота в зимнее время. Скот пасли на протяжении 6-8 месяцев, летом - на общинных пастбищах (пастбищных сервитутах), паровых полях, лесных урочищах, в конце лета и осенью - также по жнивью и сенокосам. Крупный рогатый скот и овец на ночь загоняли в сарай, лошади паслись круглые сутки. В июне-июле коров выгоняли "на ранки" до восхода солнца, а в полдень загоняли в хлева, выпуская вновь в поле после того, как спадала жара. Практиковалась и отгонная форма выпаса, особенно в случаях откорма скота на убой или продажу.

Помимо крестьян и мелкой шляхты, отгонным ("гуртовым") животноводством занимались еврейские скотопромышленники. Они скупали или обменивали у местного населения молодняк, нанимали пастухов, угонявших стадо в лес на все лето, в конце июля к месту выпаса подвозили муку, соль; откормленный скот сбывали по осени на ярмарках. В местах отгона устраивали специальные ограды, загоны для скота, иногда здесь строили и легкие сараи - кашары, куда загоняли скот в непогоду.
Свиней выкармливали обычно в домашних условиях, периодически выпуская из сарая на подножный корм под надзором подростков.

Ремесла и народные промыслы

Наибольшее развитие получила деревообработка.
В деревнях и местечках существовало до 30 ремесленных профессий, связанных с обработкой дерева, в том числе плотницкое дело, столярное дело, бондарное ремесло, токарное ремесло, судостроение, плетение и др.
Плотничество было повсеместным занятием. Практически каждый взрослый крестьянин мог срубить хату и хозяйственные постройки. В этой трудоемкой работе ему помогали родственники и другие односельчане. Профессиональные плотники зачастую уходили в отходники. Артели профессиональных плотников, кроме жилых построек, возводили мосты и плотины, ветряные и водяные мельницы, сооружали деревянные церкви.
Столяры делали двери, оконные рамы, декоративно-прикладные изделия; другие специализировались на изготовлении мебели, домашней утвари, ткацких станков, сельскохозяйственного инвентаря, различных транспортных средств. Из липы, ольхи, осины изготавливалась разнообразная долбленая посуда и утварь.
Бондарное ремесло преобладало в форме кустарного промысла. Бондари работали преимущественно на заказ и на местный рынок; изготавливали бочки и посуду из дубовой, сосновой, еловой, осиновой клепки; емкости для воды, соков, напитков (транспортная бочка, кадка - "вадзянка", бочонок - "бiклага, барылка"), для хранения продуктов и различных вещей ("кубел" - для хранения одежды, лохань - "балея" для стирки белья, квашня - "дзяжа" и др.).

Особым видом ремесла - "стальмашный промысел" - было производство транспортных гужевых средств (колес, телег, бричек, саней и др.)
При этом изготовление телег и саней в качестве домашнего ремесла существовало в каждой деревне, а изготовление колес (катков), как требующее специальных навыков и опыта, чаще всего осуществлялось специальными мастерами-колесниками, работавшими на продажу на более широкой территории.
Особым видом деревообрабатывающих ремесел было изготовление полозьев, дуг, оглобель, колесных ободьев.
На прибрежных пристанях было широко распространено речное судостроение.
Из различных пород дерева народные умельцы изготовляли музыкальные инструменты (скрипки, свистульки, дудки, жалейки, цимбалы и др.)

Народное ткачество - одно из наболее распространенных и древних ремесел. Во многих помещичьих хозяйствах работали ткаческие мастерские.
Основным сырьем для ткачества в домашних условиях являлся лен, в меньшей степени - овечья шерсть и волокно конопли. На каждом этапе обработки льна использовались соответсвующие орудия. Для обивания льняных головок служил валёк (пранiк). В процессе дальнейшей обработки льна его мяли ("церлi") с помощью мялки (цернiцы). Для очищения волокна его трепали с помощью специального орудия - трепала ("трапло").

Чесали волокно гребнем (изначально деревянным с вырезанными на нем зубьями, позднее появился гребень с металлическими зубьями). Такими же способами и орудиями обрабатывалась и конопля. В отличие от льна и конопли обработка овечьей шерсти не требует такого количества орудий, здесь существенны три момента: стрижка овец, мытье и чесание шерсти.

Прядение осуществлялось вручную с помощью лопатообразной прялки (праснiца). Готовую пряжу сматывали на специальное приспособление - вилкообразное мотовило для свивания пряжи в мотки.

Изготовление тканей в домашних условиях выполнялось на горизонтальном ткацком стане. Наиболее характерен для белорусской деревни рамный стан, основу его составляла четырехугольная рама, на которой располагались навои для пряжи и полотна; нити крепились в верхней части рамы на понебнике.
Оригинальностью и красотой отличались ткани для женской поясной одежды. Изготавливались два типа тканей - полихромные и однотонные; среди узорных преобладали ткани с вертикальными и горизонтальными полосами, в основном двухнитовые. Повсеместное распространение имели также клетчатые ткани.
Изделия из шерстяных тканей назывались "андарак", "суконниiк", из полотняных - "спаднiца", "палатнянiк".
Изготавливались также разнообразные ткани для хозяйственных и других бытовых нужд, а также декоративные ткани: полотенца (ручнiкi), скатерни, покрывала. Полотенца украшались как тканым, так и вышитым орнаментом. В тканых полотенцах преобладал геометрический узор, который создавался с помощью браной техники и располагался в виду поперечных полос. На некоторых полотенцах узор создавался с помощью многонитового тканья.
Скатерти ткали из льняной пряжи преимущественно в четыре и восемь нитов. Рисунок создавался серым утком на отбеленной основе; обычный узор - геометрический в клетку. Изготовляли также ажурные скатерти - тканые и плетеные.

Одним из массовых домашних ремесел было плетение. Из лозовых прутьев плели корзины, кошелки, коробы, рыболовные снасти, мебель, детские колыбели, кузова саней и телег, изгороди, даже печные трубы. Из корней сосны, ели, можжевельника изготовляли утварь и посуду; из бересты делали солонки, табакерки, сумки, берестой оплетали глиняную посуду ("берасцянiкi"). Повсеместно употреблялось липовое лыко; из него плели лапти, кошели ("варэнькi"), вили веревки.

Распространено было также мочальное ремесло, то есть заготовка из липовой коры луба, мочала и изготовление из них различных хозяйственных вещей.
Липовую кору заготовляли весной. Для заготовки сухого луба с коры соскребали топором верхний слой, потом его распаривали над костром и клали под груз, после просушки использовали. Из луба делали короба, детские люльки, кузова для возков.
Для получения мочала луб замачивали в водоемах, сдирали с него волокнистую часть и после просушки разрывали на узкие полоски (ленты), из которых плели или ткали на ручных станках рогожи и циновки, различные сетки, канаты, вили веревки для лаптей, изготавливали мочальные паруса для речных судов.
Для плетения исполользовалась также солома. Из соломенных жгутов плели разнообразные короба, посуду для хранения продуктов, шкатулки, игрушки и др. Соломенные шляпы ("капелюшы") были летним головным убором мужчин-белорусов.

Важное значение в хозяйстве имел валяльный промысел. В ткацком производстве применялась операция мягчения тканей. Сукно-сырец для мягкости и прочности валяли с помощью ручных приспособлений. Сукно топтали босыми ногами в корыте или на полу, толкли толкачом в ступе, мяли на ребристой поверхности в ручных "валюшах" различной конструкции. При этом сукно смачивали горячей водой. Такой трудоемский процесс обычно выполняли коллективно в осенее и зимнее время. С древних времен из овечьей шерсти валяли войлок для конской сбруи, попон и др. Валяная войлочная шапка (магерка) - один из основных головных уборов белорусских крестьян. Магерку белорус носил круглый год, летом иногда надевали и широкополую войлочную шляпу ("брыль", "капялюш"). Шаповальство преобладало в форме отхожего промысла; мастера работали в домах заказчиков, переходя со своими инструментами из деревни в деревню и даже в соседние губернии. Во время отходничества ремесленники пользовались условным языком, который назывался катрушницкий лемезень (от слов "катруха" - шапка, "лемезень " - язык).

Кожевенные промыслы и ремесла - одно из древнейших занятий. В зависимости от вида сырья и назначения изделий издавна существовали различные способы обработки кож. Соответственно сложилась специализация ремесленников. Выделкой овчин и мехов занимались скорняки ("кушняры", "чэмбары"), выделкой сыромятной кожи - шорники ("рымары"), обувную кожу выделывали кожевники ("гарбары"). Наиболее древний способ обработки кож - выделка сыромятной кожи. Шкуру крупного рогатого скота размачивали в воде, золили в растворе гашеной извести для лучшего снятия шерсти, затем на наклонной колоде соскребали шерсть и мездру, мяли с помощью специального мяла. Из сыромятной кожи шорники шили сбрую: гужи, вожжи, шлеи, постромки, уздечки и проч. Сыромять шла и на пошив крестьянской обуви - кожаных лаптей ("поршнi", "пасталы"), и на изготовление различных хозяйственных и бытовых принадлежностей - поясов, кожаных мешков для продуктов в дорогу и др.
В народном скорнячестве главное место занимала обработка овчин для пошива зимней одежды. Основной технологической операцией в скорняжном деле было хлебное квашение. Разминали овчину крюком; выделка овчин производилась "набело", без дубления.

Кожевничество ("гарбарство") и сапожное ремесло преобладало в городах (в деревнях крестьяне до второй половины девятнадцатого века кожаную обувь практически не носили).

Наличие залежей глины способствовало развитию гончарства. Посуду формовали на ножном гончарном круге, обжигали в горнах или домашней печи и подвергали декоративной оброаботке. Различали несколько способов: обвариванье ("гартаванне"), задымливание и глазуровка ("глазурованне"). Обварная в овсяном тесте и затем обожженная посуда получалась пятнистой ("рябой"), задымленная - черной, остальная - красной, глазурованной и простой.

Кузнечное ремесло в городах к середине девятнадцатого века пришло в упадок, однако возросла роль сельского "кавальства". Обычно сельские кузнецы были потомственными профессионалами из местных крестьян, встречались также кузнецы-цыгане и евреи.

Сельские поселения

Для белорусских поселений характерна малодворность. Для многих селений число дворов колебалось от 2 до 10, поселение в 30-40 дворов считалось крупным. Часто встречался гнездовой (кучевой) тип планировки (без четкой уличной застройки); однако в Понеманье встречалась и двухсторонняя уличная планировка.

Определяющую ролоь в формировании застройки поселения играл тип двора. В Понеманье распространен в первую очередь погонный (линейный) тип застройки. Основным типом белорусского жилища является однокамерная хата, близкая в плане к квадрату. Печь в белорусской хате традиционно размещается в углу, устьем к порогу. По диагонали от печи находился красный угол ("чырноы кут"); напротив печи был кухонный угол ("бабiн кут"). Окошки украшались переплетами и наличниками, подтесы вокруг окон забеливались известкой.
Жилище строилось на высоком подрубе, состоящем из 2-6 бревен и имеющем проемы для вентиляции. Здесь же устраивались и подпольные погреба для корнеплодов и картофеля.
В западной Белоруссии известен тип жилища с подсенью, образуемой свесом крыши над входом в сени или в клеть, пристроенную к уличному фасаду жилища.
В Понеманье у зажиточной части крестьян жилище разделялось на хату, горницу и кухню, в сенях выделяются сенечки, камора, кладовая и другие помещения.

В большинстве жилищ полы были глинобитные; печи устанавливались на мощных колодах или на подрубе из бруса. Пространство между печью и фасадной стенкой занимал настил для отдыха, над которым к потолку прикреплялись полати, на которых обычно спали старики. Вдоль стен стояли лавы, в кухонном углу - полки, настенный буфет или угловой шкафчик для посуды, ведро с водой часто подвешивалось на крюке к потолку.
Освещалась хата каменными плошками для сжигания пней (корчей), которую устанавливали на углу печи.
Стены хаты периодически (к праздникам) мыли, скоблили.
Одежда, изделия ткачества обычно хранились в каморе, сенях, клети в деревянной емкости ("кубел") или в сундуке ("скрыня"). Традиционными элементами интерьера являлись различные, прикрепленные к балкам потолка жерди ("ашостак"), шестки. Обычно они располагались перед и за печью, над полатями и служили для развешивания полотенец, одежды, пучков трав и др.
Пространство сеней занимали бондарные и плетеные емкости, ступа, жернова, корыто для корма скота и др. По стенам в один или два яруса располагались полки для хранения посуды, инструментов. На вбитых в стену деревянных крюках висели сбруя, старые тулупы ("кажухi"), на деревянной жерди - мешки. Сени часто использовались, как летнее жилище, поэтому здесь могли стоять кровать, стол, скамеечки. Освещались сени одним-двумя окошками на одно-два стекла.
Резное убранство жилищ в регионе Понеманья в девятнадцатом веке почти не встречалось (в отличие от других белорусских районов).

Из хозяйственных построек в Понеманье широко распространены клети (свiрны) на основании из "штандартов" или камней, с широким порогом, вдоль которого шла столбовая галерея, поддерживающая нависающий второй ярус, где обычно хранили отборное зерно. Для хранения корнеплодов строились примитивные погребные ямы, несколько на одну усадьбу; выложенные камнем подвалы в сенях; иногда погреба под клетью.

Хлев (овчарня, хлеб для коров и др.) в погонной планировке усадьбы соединялся с основной частью усадьбы с помощью вспомогательных помещений (поветей, сенников и др.).
Гумно в районе Понеманья обычно имело прямоугольный план, двухскатную крышу. Торцы забирались бревнами, проезд - по оси через ворота в торцевых стенах.
Облик деревни дополняли изгороди (плетеные, дощатые или из камней).

Простейшим типом источника водоснабжения у белорусов был родник (иногда обустроенный, со скамеечкой и выложенной камнями тропинкой). В Понеманье часто встречался колодец с проемом из камней. Ведро поднимали при помощи журавля или коловорота (в колодцах с большой глубиной).

Традиционная одежда

Основным сырьем для изготовления одежды были волокна льна, конопли, кожа и шерсть животных. В домашних условиях окрашивали нитки и ткани, а также зачастую обрабатывали шерсть и кожи. В цветовой гамме традиционной белорусской одежды преобладал белый цвет (белое полотно, белое сукно). Во второй половине девятнадцатого века ткани домашней выработки стали окрашивать в разные цвета - коричневый, желтый, красный и др.

Общий комплекс традиционного белорусского костюма как у мужчин, так и у женщин складывался из нательной одежды (сарочкi) и набедренной, которая прикрывала бедра ("спаднiца", мужские штаны). Поверх этой легкой одежды надевали короткую безрукавную или с рукавами суконную одежду. Верхнюю одежду шили из сукна и мехов. Одежда дополнялась поясом (плетеным, вязаным, тканым из нитей или кожаным).
Нательную сорочку шили из белого полотна, изготовленого из льна или конопли. Основу сорочки (кашулi) составляла так называемая "станина" из целого прямого полотна или из двух частей обычно в женских сорочках.
Простейшим типом покроя является туникообразный, без швов на плечах (материал просто перегибался). Этот покрой к девятнадцатому веку был реликтовым и сохранялся преимущественно в обрядовой (похоронной) одежде. У белорусов он больше был известен для мужских сорочек. Более типичным кроем как женской, так и мужской сорочки был поликовый, при котором переднее и заднее полотница соединялись с помощью прямоугольных вставок - поликов, "уставок" из того же самого материала.

Старинные сорочки у белорусских крестьян шились без воротника, с простой обшивкой вокруг ворота. В праздничных сорочках пришивался невысокий (2-3 см) стоячий воротник. Среди мелкой шляхты был распространен отложной воротник. Стоячий воротник застегивался на пару пуговиц сбоку или спереди, отложной - на запонку (шпонку) или стягивался лентой или полоской цветной ткани. С широким отложным воротником сочетались и широкие рукава с манжетами (манкетамi), иногда наряду с вышивкой украшенные кружевом. Старинные сорочки белорусских крестьянок (особенно будничные) почти не украшались либо украшались весьма скромно простейшими затканными полосками красного цвета. Со второй половины девятнадцатого века появляется разнообразный тканый и вышитый орнамент на груди, поликах, воротнике, верхней части рукава. Украшать подол у белорусок было не принято, так как сорочки обычно были короче юбок.
Другим основным компонентом женского костюма является юбка - полотняная "спаднiца" и шерстяной "андарак". Юбки шили преимущественно из домотканины (полотна, сукна), праздничные - иногда из покупных фабричных тканей. Полотняные юбки шили из двух полотниц, тогда как суконные андараки - из трех-четырех-шести продольных полотнищ, равных по ширине вытканного материала, которые сшивались вместе и около пояса собирались в сборки или складки.
Необходимой частью белорусского костюма у женщин всех возрастов в будние и праздничные дни был фартук. Для белорусок характерны полотняные фартуки, укрепленные на поясе с помощью завязок. Длина их была чуть меньше длины юбки. Праздничный фартук украшался "натыканием" чаще красными нитями или вышивался разнообразным рисунком разноцветными нитями. Для украшения фартуков широко использовалось покупное или домашнего изготовления кружево.

Характерной составлной частью женской одежды была также безрукавка. В одних местах безрукавки были частью одежды только пожилых женщин, в других - они входили в девичий костюм и были обязательной принадлежностью приданого, а в замужестве только дошивались.
Безрукавка имела многочисленные названия - "кабат", "гарсэт", "шнуроука", "каптан", "безрукаука" и др. Встречались разнооброазные по фасону и покрою безрукавки; короткие - до талии, и длинные - ниже талии. Короткие шились обычно с прямой спинкой. При всех видах покроя спереди был разрез посередине от верха до низа, по обе стороны разреза делались петли, с помощью которых безрукавка зашнуровывалась либо застегивалась на крючки, пуговицы. Как нарядная часть костюма, безрукавка шилась преимущественно из покупных тканей: сукна, аксамита (род бархата), парчи ярких расцеток. Ее дополнительно украшали вышивкой, аппликацией, нашивкой галунов, металлических блесток и др.
Кое-где безрукавка встречалась и как часть мужского костюма.

Типы женских безрукавок, конец XIX- начало XX века. а, б - "каптан", Гродненская губ.

В качестве украшений носились серьги, бусы (стеклянные, янтарные, коралловые, у зажиточных слоев - иногда жемчужные, рубиновые). Другие украшения - броши, браслеты, кольца - также носились в основном зажиточными слоями населения.

Мужской комплекс одежды складывался из сорочки, штанов и пояса. Мужские сорочки шили из домотканого полотна в две или более полок в зависимости от ширины холста. Рабочие, будничные сорочки шились обычно туникообразным кроем. Более праздничный вариант - с поликами и на кокетке (гестке). Сорочки всех типов имели прямой разрез (пазуху) по центру, длина которого достигала 35-40 см. Под влиянием городской культуры также кое-где в качестве праздничного варианта появились косоворотки. Тканым и вышитым оргаментом украшались обычно поликовые праздничные сорочки по воротнику и манишке-планке, нашитой поверх разреза. Носили сорочки навыпуск и обязательно подвязывали поясом.

Пояс (крайка, кушак) изготавливался обычно в домашних условиях. Их ткали, вязали, плели из ниток домашнего изготовления, окрашенных в различные цвета. Белорусский пояс обычно украшался геометрическим орнаментом - ромбами, квадратами, звездами, полосками в разнообразном цветовом сочетании.

Кроме матерчатых поясов, носили кожаные ремни, к которым подвешивали кожаный кошелек - "калиту".

Мужская поясная одежда (порты, штаны) у крестьян изготавливалась из домотканого полотна и сукна; из фабричных тканей шили праздничную одежду. У зажиточных крестьян и мелкой шляхты белые холщовые порты выполняли роль нижнего белья, поверх которого надевались узкие или широкие штаны, мешковатые шаровары из плотного сукна.

Верхняя одежда у обоих полов и всех сословий изготавливалась из всех сортов сукна и мехов домашних и диких животных. Она имела много разных видов и разных названий.
Кожух и шуба встречались у всех сословий населения. Крестьянский кожух был преимущественно из овчины и отделывался также мехом из бараньих шкурю. Крестьянские кожухи и шубы сверху обычно не покрывались сукном или другим дорогостоящим материалом, как это было принято у состоятельной шляхты. В девятнадцатом веке термин "шуба" вытеснял более древний термин "кожух", однако покрой оставался практически прежним - с длинными рукавами, широким отложным воротником и застежкой впереди, посередине.
Разная по названию верхняя одежда - "епанча", "кирея", "бурка", "чуя" - шилась из плотного сукна прямым плащевидным покроем. Когда эту одежду надевали в дальнюю дорогу, к ней пристегивался башлык. Другие виды верхней одежды простонародья - "казакин", "однорядка", "кафтан", "сермяга" и др.

Распространенные типы кроя: прямой халатообразный, с неотрезной, немного приталенной списной, с боковыми вставками клиньями - "з вусамi"; с отрезной по талии спинкой, заложенной по линии отреза в небольшие складки - "хванды", с подрезными боками и вставными клиньями. В Гродненской губернии распространены были сермяги или кафтаны темно-серого или синего цвета, обшитые синими или красными обшлагами; у однодворцев, мещан и мелкой шляхты - часто обшлитые белой тесьмой.

Женский головной убор и прическа демонстрировали семейное положение и возраст женщины. Обычная девичья прическа - гладко зачесанные и заплетенные в одну или две косы от затылка волосы, прямой пробор. Заплетенные косы чаще свободно свисали вдоль спины; в косы вплетались ленты - шелковые в праздники, более дешевые - в будни. Головной убор девушки не должен был закрывать макушку головы. Обычно носились венки и головные повязки - "шырынкi", " скiндачкi". Головные повязки из тонкого, хорошо отбеленного домашнего холста шириной до 30 см при повязывании обычно складывались вдвое и завязывались на затылке.
Венки изготавливались на твердых обручах высотой 10-15 см, изготовленных обычно из луба. Лубяная основа обшивалась домашним холстом, поверх которого с внешней стороны нашивалась либо яркая фабричная ткань, либо расшитый нитками, бусами, мишурой налобник. К этой основе крепились живые или искусственные цветы, зелень, крашеные перья, а сзади - разноцветные ленты. Подобные венки носились повседневно девочками, начиная с 10-летнего возраста. Праздничные венки украшались богаче.
Специальную зелень для венков - руту, барвинок - специально для этих целей выращивалась на огородах и сохранялась зеленой целый год.

Типичным головным убором замужних женщин был сложный убор, состоящий из трех компонентов: обруча, чепца и намитки. Непосредственно на волосы надевался тонкий обруч (кiбалка, тканка, лямец), изготовленных из подручного материала - жгута льняной кудели, лубяного ободка, гибких древесных прутьев и др. На этот обруч женщина накручивала незаплетенные волосы. Поверх волос надевался чепец, в ряде мест обычаем было предусмотрено, чтобы из-под чепца не выбивалось ни единого волоска. На затылке чепец стягивался шнурком. Чепцы чаще шились из покупного материала различных расцветок и рисунков, но чаще - красных оттенков. Иногда чепцы вязались из домашних суровых ниток, окрашенных в различные цвета. Чепцы иногда украшались в налобной части оборками, кружевами, бусами; шляхтянки и мещанки по праздникам носили чепцы из более дорогих тканей - парчи, белой тонкой ткани с богатой вышивкой золотой нитью.

Третьим компонентом головного убора была "намiтка" - белое покрывало, напоминающее полотенце. Наряду с намитками в девятнадцатом веке появляются также разнообразные платки (хусткi, рантухi). Крестьянские платки - обычно полосатые или клетчатые, большие, из полотна или шерсти, носились не столько на голове, сколько на плечах.

Женщина в намитке. Минская губ.

Мужские головные уборы были разнообразны по материалу и по форме. Мужской головной убор, как ни одна другая часть костюма, отражал социальный статус владельца. Высокие и низкие шапки, целиком меховые или с меховым околышем, встречались у всех сословных групп населения, разница наблюдалась в качестве меха и характере украшений.
В зимние холода головным убором крестьян были шапки из домашней овчины коричневого, черного или серого цвета. Такой головной убор назывался "кучма".
В широком обиходе были также суконные и войлочные шапки. Кроме простых, сферической формы шапок, были известные шапки с четырехугольным верхом, сшитым из 4 кусков добротного сукна (красного, синего, желтого цвета), высокий околыш шили из натурального барашка. Подобные шапки чаще назывались рогатiвками. Кроме меховых и суконных шапок, были распространены мужские уборы из соломы и войлока, различного рода широкополые шляпы (капелюшы).
Соломенный капелюш имел обычно широкие поля, а войлочный - чаще малые. Капелюши украшались лентой обычно черного цвета, повязанной вокруг тульи.
Также встречались войлочные "магерки" - невысокие шапки белого или серого цвета с полями разной ширины, плотно прилегающими к тулье (в шляхетской среде носились подобные же головные уборы, но пошитые из бархата или сукна с украшением из перьев, и носившие название "баторовки", так как проникли на белорусские территории из Венгрии через Польшу во времена Стефана Батория).

Основным видом как летней, так и зимней мужской и женской обуви были самодельные, плетеные из лозы и лыка, либо кожаные лапти. Встречалась также кожаная обувь, изготавливавшяся из куска кожи, "края которой были отлого изогнуты и стянуты вверху лыком, бечевкой или ремешком". Такая обувь называлась "пасталамi", а в западных районах - "хадаками". Кожаные лапти имели две основных разновидности. За основу одних брали прямоугольный кусок кожи, который впереди сшивался по центру, образуя обычно острый носок. В специально проделанные отверстия по загнутым кверху краям протягивали кожаные оборы, которыми постолы крепились к ноге. Другая (менее нарядная) разновидность изготавливалась из куска кожи овальной формы (использовалась сыромятная коровья или телячья кожа), выкроенной по размеру ступни с припусками на борт, носок и задник. По краям также вырезались отверстия, через которые пропускались оборы. Это были "маршачкi", называемые так потому, что кожа при стягивании морщилась.
Однако самой распространенной была лыковая обувь, ее носили при выполнении всех видов сельскохозяйственных и домашних работ, а беднейшие крестьяне - и по праздникам. Лапти плелись в домашних условиях с помощью простейших инструментов, к ноге крепились с помощью пеньковых обор, которые протягивались через ушки, выплетенные на лапте. В морозы ступню утепляли дополнительно легкой мягкой соломой либо сеном, поверх которых накручивали портянки.
В северо-западных районах, на границе с литовцами, беднейшая часть крестьян также пользовалась деревянной обувью или на деревянной подошве.
В летнее время крестьяне часто не пользовались никакой обувью, ходили босиком.
Сапоги и женские башмаки (чаравiки) в деревнях носились только по праздникам или в наиболее зажиточных семьях. Такую обувь чаще изготавливали специальные ремесленники на заказ. Праздничную обувь хранили бережно и передавали от отца к сыну, от матери к дочери. Шилась такая обувь на толстой подошве, на низком или высоком каблуке с металлической подковкой; часто на "прямую" колодку - то есть без различия правой и левой ноги. Женская праздничная обувь отделывалась узорной строчкой, аппликациями из цветной кожи, лентами, зашнуровывалась разноцветной шелковой тесьмой или тонкими кожаными ремешками. Более высокие голенища у сапог характерны для высших сословий, чем выше сапог - тем богаче его носитель.