· Социальные характеристики сфер применения публицистического стиля

Кратко остановимся на истории формирования публицистического стиля. В России прообразом газеты были рукописные известия под названием "Вестовые письма, или Куранты" (наиболее ранний экземпляр относится к 1621 г.). Первая печатная газета появилась в 1702 г. Это были "Ведомости" Петра I. В XIX в. возникли провинциальные и частные газеты. Первым русским журналом было приложение к газете "Санкт-Петербургские ведомости" - "Месячные исторические, генеалогические и географические примечания в "Ведомостях" (17Й8-42). В середине XIX в. появились отраслевые журналы (экономические, агрономические, лесоводческие и др.). Созданный по инициативе М.В. Ломоносова журнал Академии наук "Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие" состоял из научной и литературной частей. "Трудолюбивая пчела" (1759) А.П. Сумарокова была первым частным журналом с сильным элементом сатиры, политической злободневности и ярко выраженным литературным характером. В журналах второй половины XVIII в. вырабатывался русский литературный язык. В 19 в. журналы стали играть важную роль в развитии русской литературы. Выдающиеся произведения русских писателей И.С. Тургенева, А.И. Герцена, И.А. Гончарова, Л.Н. Толстого до выхода отдельными изданиями большей частью сначала печатались на страницах литературных журналов, вызывали критические отклики в газетах и в журнальных отделах критики. Журналы, издававшиеся литературными обществами, почти всегда имели определенное политическое направление. Наиболее длительное время из числа журналов XIX в. существовали "Вестник Европы" (1802-1830, 1866-1918), "Русский вестник" (1808-1824, 1856-1906), "Сын Отечества" (1812-1852), "Отечественные записки" (1818-1830, 1839-1884), "Современник" (1836-1866). На страницах журналов XIX в. шла острая полемика по литературным и социально-политическим вопросам, волновавшим общество. Это определило стилистические особенности публицистики:

• · стремление к образности, выразительности;
• · поиск новых языковых средств;
• · открытое выражение авторской позиции;
• · огромная роль ключевых слов, характерных для определенной эпохи или идейного направления;
• · широкое использование устоявшихся речевых оборотов.

Регулярное радиовещание началось в России с 1924 г. В советское время радиовещание осуществлялось Всесоюзным радио, с 1990 г. стали появляться частные радиостанции, большая часть которых занимается музыкальным вещанием. В советские годы к дикторам радио предъявлялись очень строгие требования в части соблюдения норм оформления речи, содержательная сторона текстов определялась единой идеологией, что не могло не вызвать лексико-стилистического однообразия и шаблонности речи.

Телевизионное вещание началось в России с 1939 г., однако широкое распространение оно получило только в 60-е гг. XX в. Речевые особенности телепередач советского времени определялись тем, что их участники произносили заранее написанные тексты, и только спортивные комментаторы имели право на импровизированный текст. Современное телевидение стремится максимально использовать прямой эфир, что ставит перед участниками передач более трудную речевую задачу и сразу же выявляет уровень их языковой компетенции. Публичная политическая речь восходит к политическим кружкам XIX в., звучит на улицах во время Революции 1905 г., получает легальные права в Государственной думе, созданной на основании Манифеста от 17 октября 1905 г. Первая Дума начинает работу 27.04.1906 г. Свободные политические дискуссии прерываются гражданской войной, когда берет слово "товарищ маузер", литературные и научные дискуссии еще продолжаются примерно до 1929 г. С этого времени публичные политические тексты носят не информационный, а ритуальный характер, и публицистический стиль развивается не по законам естественного языка, а по законам искусственной знаковой системы. С 1988 г. обстановка в стране меняется, публицистический стиль вновь оказывается востребованным в естественной социальной коммуникации, и вот здесь обнаруживаются трудности, вызванные отсутствием хороших литературных традиций, в частности неподготовленность многих политиков к публичному общению в соответствии с нормами речевой культуры. Это не удивительно, если учесть, что легальная деятельность политических партий и движений имела место в России в 1906-1917 гг. и с 1990 г. (см. "Социальные функции стиля").

Кратко остановимся на истории формирования публицистического стиля. В России прообразом газеты были рукописные известия под названием "Вестовые письма, или Куранты" (наиболее ранний экземпляр относится к 1621 г.). Первая печатная газета появилась в 1702 г. Это были "Ведомости" Петра I. В XIX в. возникли провинциальные и частные газеты. Первым русским журналом было приложение к газете "Санкт-Петербургские ведомости" - "Месячные исторические, генеалогические и географические примечания в Ведомостях" (1738 - 1842). В середине XIX в. появились отраслевые журналы (экономические, агрономические, лесоводческие и др.). Созданный по инициативе М.В. Ломоносова журнал Академии наук "Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие" состоял из научной и литературной частей. "Трудолюбивая пчела" (1759) А.П. Сумарокова была первым частным журналом с сильным элементом сатиры, политической злободневности и ярко выраженным литературным характером. В журналах 2-й половины XVIII в. вырабатывался русский литературный язык. В XIX в. журналы стали играть важную роль в развитии русской литературы. Выдающиеся произведения русских писателей И.С. Тургенева, А.И. Герцена, И.А. Гончарова, Л.Н. Толстого до выхода отдельными изданиями большей частью сначала печатались на страницах литературных журналов, вызывали критические отклики в газетах и в журнальных отделах критики. Журналы, издававшиеся литературными обществами, почти всегда имели определенное политическое направление.

Наиболее длительное время из числа журналов XIX в. существовали "Вестник Европы" (1802-1830, 1866-1918), "Русский вестник" (1808-1824, 1856-1906), "Сын Отечества" (1812-1852), "Отечественные записки" (1818-1830, 1839-1884), "Современник" (1836-1866).

На страницах журналов XIX в. шла острая полемика по литературным и социально-политическим вопросам, волновавшим общество. Это определило стилистические особенности публицистики:

· стремление к образности, выразительности;

· поиск новых языковых средств;

· огромная роль ключевых слов, характерных для определенной эпохи или идейного направления;

· широкое использование устоявшихся речевых оборотов.

Регулярное радиовещание началось в России с 1924 г. В советское время радиовещание осуществлялось "Всесоюзным радио", с 1990 г. стали появляться частные радиостанции, большая часть которых занимается музыкальным вещанием. В советские годы к дикторам радио предъявлялись очень строгие требования в части соблюдения норм оформления речи, содержательная сторона текстов определялась единой идеологией, что не могло не вызвать лексико-стилистического однообразия и шаблонности речи.

Телевизионное вещание началось в России с 1939 г., однако широкое распространение оно получило только в 60-е гг. XX в. Речевые особенности телепередач советского времени определялись тем, что их участники произносили заранее написанные тексты, и только спортивные комментаторы имели право на импровизированный текст. Современное телевидение стремится максимально использовать прямой эфир, что ставит перед участниками передач более трудную речевую задачу и сразу же выявляет уровень их языковой компетенции.

Публичная политическая речь восходит к политическим кружкам XIX в., звучит на улицах во время революции 1905 г., получает легальные права в Государственной думе, созданной на основании манифеста от 17 октября 1905 г. Первая Дума начинает работу 27.04. 1906 г. Свободные политические дискуссии прерываются гражданской войной, когда берет слово "товарищ маузер", литературные и научные дискуссии еще продолжаются примерно до 1929 г. С этого времени публичные политические тексты носят не информационный, а ритуальный характер, и публицистический стиль развивается не по законам естественного языка, а по законам искусственной знаковой системы. С 1988 г. обстановка в стране меняется, публицистический стиль вновь оказывается востребованным в естественной социальной коммуникации, и вот здесь обнаруживаются трудности, вызванные отсутствием хороших литературных традиций, в частности, неподготовленность многих политиков к публичному общению в соответствии с нормами речевой культуры. Это не удивительно, если учесть, что легальная деятельность политических партий и движений имела место в России в 1906-1917 гг. и с 1990 г.

Социальные характеристики сфер применения публицистического стиля . Общественная роль газеты (исторически первичной и по-прежнему важной сферы функционирования этого стиля) состоит в том, чтобы:

· сообщать об актуальных событиях и фактах текущей общественной жизни,

· обеспечивать участие творчески активных сил общества в формировании и распространении нужных обществу знаний,

· давать оперативную политическую и нравственную оценку происходящему,

· динамично формировать и выражать общественное мнение по актуальным вопросам политики.

Газета - мобильный инструмент гласности, т.е. открытости деятельности государственных учреждений для общественного наблюдения. Для общества весьма желательно, чтобы органы власти как можно полнее информировали граждан о принимаемых решениях, а также и о мотивах принятия этих решений. Здесь следует добавить, что с точки зрения науки о культуре речи очень важно излагать официальные решения языковыми средствами понятными большинству населения со средним уровнем образования . Рядовой гражданин не обязан иметь высшее юридическое образование, но законы должны быть ему понятны, в ином случае общение власти и населения не будет эффективным. Наряду с гласностью газета обеспечивает и свободу слова - она служит для выражения взглядов различных социальных слоев, крупных и мелких общественных групп, дает человеку возможность высказать свою оценку проводимой государством политики и влияния этой политики на его частную жизнь и на жизнь общества. Являясь одним из центров политической деятельности, газета призвана быть гибким инструментом соединения живой практики с политикой, с организаторской работой институтов политической системы общества. В зависимости от функционального назначения газеты делятся:

· на общеполитические;

· отраслевые;

· по территории распространения - на федеральные, региональные и местные;

· по времени выпуска - на утренние и вечерние;

· по периодичности - на ежедневные и еженедельные.

Журнал представляет собой периодическое и/или изобразительное издание, содержащее статьи или рефераты по различным общественно-политическим, научным, производственным и другим вопросам, литературные произведения, во многих случаях иллюстрации, имеющее постоянную программу.

Информация, содержащая в журнале, может носить разнообразный характер:

· она может быть первичной: статьи, очерки, художественные произведения и пр.;

· вторичной: обзоры, рефераты и др.;

· оригинальной и переводной.

Журнал , в отличие от газеты,ориентирован не на оперативную, а на обобщающую, аналитическую информацию, он имеет возможность рассматривать события в более широком плане и останавливаться только на наиболее важном. Журнал может быть активным средством повышения квалификации специалистов, широкой трибуной научного, художественного, научно-технического творчества. В зависимости от читательского адреса журнала определяется степень и характер использования специальной терминологии, соотношение средств публицистического и научного или официально-делового стилей.

Массово-политическая литература предназначена для подробного разъяснения широкому кругу читателей программ политических партий, основных понятий политологии, истории политических учений, для ознакомления массового читателя с научным анализом общественных явлений.

16 Особенности устной публичной речи.

– речь звучащая, произносимая. У. р. является первичной формой существования языка, более ранней по времени возникновения, чем речь письменная. Для языков, не имеющих письменности, это единственная форма их существования. Устной речи, в отличие от письменной, свойственны такие характеристики, как неподготовленность, линейность, необратимость, связь с физическим временем осуществления речи. Все это повышает автоматизм и случайность в употреблении языковых средств, снижает возможность сознательного их отбора, требующего времени на поиск, что неизбежно отразилось бы на непрерывности речевого акта и потому нежелательно. Информативность и действенность У. р. повышается за счет средств интонации, жестов и мимики.

В обиходном общении используется устно-разговорная речь. Она обладает рядом синтаксических, морфологических, лексических, фонетических особенностей (см.Разговорный стиль; Литературно-разговорный стиль, или тип, речи). Напр., в синтаксисе для нее характерны построения с нереализованными валентностями (что обусловлено опорой разг. речи на конситуацию и общностью апперцепционной базы участников речевого акта), разного рода повторы (как экспрессивное средство и как прием актуализации тех или иных элементов высказывания), конструкции с именительным темы (позволяющие уже в самом начале высказывания дать понять собеседнику, о чем пойдет речь) и т.п.

Применяемая гл. обр. в частно-бытовом, обиходном общении, устная форма речи реализуется и в других сферах функционирования языка – в виде публичной (общественно адресованной) речи (см. Устная публичная речь): в науч. сфере (доклад, лекция), общественно-политической (выступления на митингах, собраниях, заседаниях, по радио, телевидению и т.д.), правовой (судебные речи).

Высокая степень соотносительности устной публичной речи с функц. стилями письменного лит. языка – научным, публицистическим, оф.-деловым – дает некоторым исследователям основание относить устную публичную речь к книжной кодифицированной речи (Е.А. Земская, Д.Н. Шмелев, М.В. Панов).

Согласно другой точке зрения, ведущие характеристики устной публичной речи определяются ее устностью, в связи с чем в данной форме речи возникает некодифицированное соединение книжно-письменных функционально-стилевых, общелитературных, устно-литературных и разговорных элементов (О.А. Лаптева). Устная публичная речь существенно отличается от письменной, функционирующей в соотносительных жанрах (ср.: доклад – статья, лекция – раздел в учебнике и т.п.). Различия обусловлены спецификой устно-речевой коммуникации, особенностями порождения и восприятия У. р. Последней противопоказаны многие яркие черты письменной речи: употребление многокомпонентных сложных предложений, обилие вводных и вставных конструкций, причастных и деепричастных оборотов. Для У. р. характерны повторы, уточнения, ассоциативные вставки, употребление предложений неусложненной структуры, использование тропов и сравнений, приемов адресации речи, языковых средств субъективно-модального и эмоционально-оценочного характера, разг. элементов. Употребление в У. р. книжно-письменных, нейтральных и разг. единиц регулируется ситуативно-тематическими условиями, а также предпочтениями автора. Устная публичная речь индивидуализирована в большей степени, чем письменная, подвергающаяся редакторской правке и подчиняющаяся более регламентированным правилам отбора языковых средств и построения высказываний. Устная публичная речь, как и устная бытовая, обладает спонтанной формой осуществления (момент подготовленности заключается обычно лишь в продуманности логико-композиционной стороны речи). Нельзя считать разновидностью У. р. чтение вслух написанного текста, например: чтение худож. произведений актерами, театральные спектакли (в эстетической сфере У. р. представлена фольклором), чтение готового текста науч. доклада и т.п.

У. р. может быть монологической (рассказ о событиях, публичные выступления – на митинге, собрании, конференции и т.п.) и диалогической (беседа, дискуссия, обсуждение) в зависимости от коммуникативных задач. Преобладание функции общения способствует усилению диалогичности речи, преобладание функции сообщения – монологичности. Совмещение функций сообщения, общения и воздействия в устной публичной речи обусловливает насыщенность монологической формы элементами диалога.

Вербальное коммуникативное поведение – это реализация совокупности правил, норм, закономерностей речевого общения, связанных с тематикой и спецификой осуществления речевого общения, обусловленного его целью, условиями и адресатом.

Вербальное речевое воздействие – это воздействие на человека при помощи словесных средств.

Виды публичной речи по сфере применения :

Академическое красноречие – разновидность публичной речи, используемая для учебных диалогов, научных дискуссий, эвристических бесед на лекциях и т.д.

Духовное красноречие – разновидность публичной речи, необходимая для ведения церковных проповедей, миссионерской деятельности

Политическое красноречие – разновидность публичной речи, используемая для пропаганды, агитации, политических дискуссий и т.д.

Военное красноречие- разновидность публичной речи, находящая свое отражение в военных повествованиях, призывах, командах, в процессе обучения военных и составления военной документации.

Дипломатическое красноречие – разновидность публичной речи, используемая для установления внешних отношений с другими государствами.

Судебное красноречие – разновидность публичной речи, используемая для ведения дискуссий обвиняющей и защищающей сторон.

Деловое красноречие – разновидность публичной речи, необходимая для ведения деловых переговоров, составления деловых документов и т.д.

Виды публичной речи по намерениям оратора :

Информационные виды публичных выступлений – виды публичных выступлений, используемые сообщения какой-либо информации. К жанрам информационным видов публичных выступлений относятся информация, объявление, доклад, сообщение, выступление, лекция и т.д.

Воодушевляющие публичные речи – это виды публичной речи, обращенные к чувствам, желаниям людей.

Развлекательные виды публичной речи – это виды публичной речи, используемыедля развлечения собравшихся. К ним относятся случай из жизни, анекдот, тост.

Убеждающие виды публичной речи – виды публичной речи, используемые для того, чтобы показать правильность занимаемых оратором позиций, укрепить или изменить мнение аудитории по этому вопросу. К жанрам убеждающих видов публичной речи относятся воодушевляющее, агитационное и собственно убеждающее выступление.

Побуждающие виды публичной речи – это виды публичной речи, призывающие слушателей к действию.

Сокровенные виды публичной речи – это виды публичной речи, которые произносятся в минуты душевных потрясений, личных переживаний, имеющие причастность к чувствам других людей.

Гомилетика – наука о христианском церковном проповедничестве.

Дискурс – связный текст в совокупности с экстралингвистическими – прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами; живая речь, взятая в событийном аспекте.

Коммуникативная компетенция – совокупность знаний, умений и навыков в области вербальных и невербальных средств для адекватного восприятия и отражения действительности в различных ситуациях общения.

Коммуникативная личность- совокупность разноуровневых характеристик коммуникативного поведения отдельного коммуниканта или типов коммуникантов.

Коммуникативное поведение – совокупность правил и традиций вербального и невербального общения, сложившихся в том или ином социуме и реализуемых в процессе коммуникации.

Коммуникативное равновесие – отведение собеседнику в процессе общения роли не ниже той, которая обусловлена его социальной ролью и представлением о его собственном достоинстве.

Коммуникативные барьеры – типичные трудности, возникающие в общении людей в связи с действием тех или иных объективных или субъективных причин и препятствующие успешной коммуникации и пониманию людьми друг друга.

Коммуникативные качества речи – системно взаимосвязанные свойства речи, создаваемые взаимодействием единиц всех уровней и выявляемые на основе внутренних и внешних связей речи с неречевыми структурами.

Коммуникативные неудачи – это недостижение инициатором общения коммуникативной цели и, шире, прагматических устремлений, а также отсутствие взаимодействия, взаимопонимания и согласия между участниками общения.

Коммуникативные умения – адекватное использование всех средств общения в соответствии с целями, условиями, адресатом общения.

Коммуникация – общение, обмен мыслями, сведениями, идеями и т.д. – специфическая форма взаимодействия людей в процессе их сознательно-трудовой деятельности; смысловой аспект социального взаимодействия. По типу отношений между участниками различаются: межличностная, публичная, массовая коммуникация, по средствам – речевая (письменная и устная), паралингвистическая (жест, мимика, мелодия), вещественно-знаковая (продукты производства, изобразительного искусства и т.п.).

Красноречие – высокосовершенное владение всеми средствами общения и законами их организации для построения высказываний.

Культура речевого общения – совокупность знаний, умений и навыков, обеспечивающих целенаправленное взаимодействие людей на основе адекватного выбора и использования средств общения, а также умение прогнозировать воздействие высказываний на собеседников, извлекать информацию в условиях устной и письменной коммуникации.

Логос – словесные, языковые средства, а также их логика, которые оратор использует для достижения цели.

Манипулирование – это воздействие на человека с целью побудить его сделать что-либо неосознанно или вопреки его собственному желанию, мнению, первоначальному намерению.

Невербальное речевое воздействие – это воздействие при помощи несловесных средств, которые сопровождают нашу речь (жесты, мимика и т.д.).

Неориторика – филологическая наука, которая занимается поиском оптимальных форм, вариантов, алгоритмов общения в современных условиях, в самых разнообразных ситуациях.

Оратор – человек, обладающий даром речи, способный воздействовать на слушателей в нужном ему направлении; лицо, произносящее речь; лицо, профессионально занимающееся искусством красноречия.

Ораторское искусство – высшая форма красноречия; один из видов искусного владения словом, всеми средствами общения с целью воздействия на слушателей, их убеждения, внушения.

Пафос – замысел создателя речи, развиваемый перед слушателями.

Речевая деятельность – совокупность психофизических работ человеческого организма, обеспечивающих построение речевых высказываний.

Речевая ситуация – это контекст высказывания, то, что помогает его понять. Составляющие речевой ситуации – это говорящий, слушающий, время и место высказывания.

Речевое взаимодействие – это воздействие на человека при помощи речи и сопровождающих речь невербальных средств для достижения поставленной цели.

Речевое воздействие – это воздействие на человека при помощи речи с целью убедить его принять точку зрения говорящего, сознательно принять решение о каком-либо действии, передаче информации и т.д.

Речевое событие – это некоторое законченное целое со своей формой, структурой, границами. Речевое событие составляют два главных компонента: словесная речь и то, что ее сопровождает (жесты, мимика, движение и т.д.) и условия, обстановка, в которой происходит общение (речевая ситуация).

Речевой акт – целенаправленное речевое действие, совершаемое в соответствии с принципами и правилами речевого поведения, принятыми в данном обществе; единица нормативного социоречевого поведения, рассматриваемая в рамках прагматической ситуации. Основными чертами речевого акта являются намеренность (интенциональность), целеустремленность и конвенциональность ().

Речевые жанры – принятые в определенных ситуациях и предназначенные для передачи определенного содержания типовые способы построения речи.

Речевые коммуникативные умения – такое практическое владение языковыми средствами, которое позволяет организовать речевое высказывание, оптимально решающее коммуникативную задачу, и прогнозировать его воздействие.

Риторика – филологическая наука, объектом которой являются теория красноречия, ораторское искусство, способы построения выразительной речи во всех областях речевой деятельности (т.е. в разных жанрах письменной и устной речи).

Силлогизм – умозаключение, состоящее из двух суждений (посылок), из которых следует третье суждение (посылка).

Эристика – любые средства для достижения своей цели, победы в споре.

Этос – уместность речи, ее соответствие нравственным ожиданиям слушателя, которые могут принять эту речь или ее отвергнуть.

Эффективная речевая коммуникация – достижение адекватного смыслового восприятия и адекватного толкования передаваемого сообщения.

Эффективное речевое воздействие – это воздействие, позволяющее говорящему достичь поставленные цели и сохранить баланс отношений с собеседником.

Оратор и его аудитория. Основные виды аргументов. Подготовка речи: выбор темы, цель

речи, поиск материала, начало, развертывание и завершение речи. Основные приемы поиска

материала и виды вспомогательных материалов. Словестное оформление публичного выступления.

Понятность, информативность и выразительность публичной речи.

У́стная публи́чная речь -

разновидность устной формы литературного языка, используемая в разного рода публичных выступлениях на общественно значимые темы. Вместе с разговорной речью составляет устную форму литературного языка, которая реализуется в двух разновидностях - разговорной и публичной - и противопоставляется её письменной форме. Некоторыми исследователями устная форма литературного языка называется его устно-разговорной разновидностью. В основе выделения разговорной и публичной речи лежат различия в коммуникативной функции, в теме и ситуации речи. К У. п. р. говорящий прибегает при осуществлении прежде всего функций сообщения и воздействия при наличии интеллектуализированной темы и в ситуации публичного общения в производственной и социально-культурной сферах.

Для осуществления речевого акта в условиях У. п. р. характерно особое соотношение адресанта и адресата речи, при котором осуществляется преимущественно одностороннее воздействие адресанта речи на её адресата. Важны качественные (степень информированности) и количественные (единичный, коллективный или массовый) характеристики адресата. Важны и социальные отношения между адресантом и адресатом. У. п. р. может носить подготовленный характер со стороны своих содержательно-композиционных особенностей, однако в своём структурно-языковом воплощении она является спонтанной. Основные её языковые характеристики определяются фактором устности.

Спонтанность У. п. р. отвечает закономерностям порождения речи и состоит в развёртывании лексико-грамматической программывысказывания по мере осуществления речи. Ей свойственна необратимость во времени. Требования закона объёма непосредственной памяти ведут к возникновению семантически и синтаксически недискретных единиц («синтаксическая структура высказывания не задана с самого начала или задана лишь частично и достраивается только в процессе генерации высказывания» - А. А. Леонтьев). Характерно стремление к самостоятельной предикативности (глаголь­но­сти) отрезков речи, меньших, чем предложение. Эти свойства присущи и разговорной речи и универсальны для устных форм разных национальных и литературных языков, хотя имеют в них разное структурное воплощение.

В У. п. р. используются книжно-письменные средства соответствующих ей по тематике стилей письменного литературного языка, однако в пределах, допускаемых устной формой. В ней используются и разговорно-экспрессивные средства, но лишь в той мере, которая отвечает её назначению освещать общественно значимые темы. Основные жанры У. п. р. - доклад, лекция, сообщение, выступление, консультация, беседа.

У. п. р. занимает неодинаковое положение относительно кодифицированных разновидностей разных национальных языков. В чешскомлитературном языке функции устной публичной речи выполняет hovorová čeština, близкая к кодифицированной литературной речи, а функции разговорной речи - obecná čeština, имеющая ряд особенностей на всех уровнях языка. Во многих современных литературных языках (английском, французском, немецком) наблюдается сложное варьирование устной литературной нормы в связи с действием многих дифференцирующих факторов - территориальных, социальных, профессиональных, возрастных. Эти различия являются предметом изучения социолингвистики . В целом нормы У. п. р. ближе к нормам кодифицированного языка, чем нормы разговорной речи. Несмотря на это, современная русская У. п. р. в целом не является кодифицированной. Степень влияния диалектной речи на У. п. р. и разговорную речь в разных языках неодинакова (ср. сильное диалектное влияние на белорусскую разговорную речь и незначительное - на устную публичную речь, в той же мере, как на литературный язык в целом).

Степень насыщенности У. п. р. книжными элементами зависит от темы и ситуации речи. При освещении интеллектуализированной темы, являющейся преимущественно достоянием речи в ситуации публичного или опосредствованного общения (радио, телевидение), близость к кодифицированной норме возрастает, однако основные характеристики остаются неизменными. Высокая степень соотно­си­тель­но­сти У. п. р. с функциональными стилями письменного литературного языка даёт некоторым иссле­до­ва­те­лям русского языка основание относить У. п. р. к книжной, кодифицированной речи (Е. А. Земская, Д. Н. Шмелёв, М. В. Панов). Существует и противоположная точка зрения, согласно которой ведущие характеристики У. п. р. определяются её устностью, в связи с чем в ней возникает некодифицированное соединение книжно-письменных функционально-стилевых, общелитературных, устно-литературных и разговорных элементов (О. А. Лаптева).

У. п. р. может иметь диалогические и монологические формы в зависимости от коммуникативной функции. Преобладание функции общения способствует усилению диалогичности речи, преобладание функции сообщения - монологичности. Поскольку обычно совместное проявление функций сообщения, общения и воздействия, монологическая форма У. п. р. имеет элементы диалога и характеризуется неоднородностью. Краткие отрезки монолога приближаются по своей структуре к диалогу, пространный монолог, особенно на интеллектуализированные темы, создаёт условия для действия противоположно направленных тенденций: проникновения в речь книжно-письменных средств и осуществления ведущих характеристик устной речи. В таком монологе структурная схема предложения не получает полного воплощения: она может быть изменённой, прерванной, незавершенной. Изучение У. п. р. началось в 70‑х гг. 20 в. врусистике и охватило и другие языки, преимущественно чешский, английский, немецкий.

17 .Подготовка публичной речи.Культура публичного выступления.

Похожая информация.

(к проблеме единства предмета

функциональной стилистики)

Приведенные в названии главы термины-понятия не принадлежат единой концепции: за ними обнаруживаются, на первый взгляд, трудно согласуемые теоретические положения. Между тем обоснование совместимости этих понятий, их взаимодополнительности представляется весьма важным для дальнейшей разработки лингвостилистической теории.

Ниже мы охарактеризуем генезис проблематики стилей речи и стилей высказывания и основные современные точки зрения по этому вопросу, отмечая наиболее значимые расхождения во взглядах ученых и подробно рассматривая общие моменты разных исследовательских подходов. После этого сопоставим анализируемые термины-понятия, определяя их на единой функционально-стилистической основе.

Как известно, в отечественной лингвистике вопрос о «стиле речи» и «стиле высказывания» стал объектом оживленного обсуждения после публикации Ю.С. Сорокиным статьи «К вопросу об основных понятиях стилистики» (1954), положившей начало дискуссии середины 1950-х гг. по проблемам этой научной дисциплины. Отрицая существование в русском литературном языке со времени Пушкина стилей языка как соотносительных участков языковой структуры, Ю.С. Сорокин писал: «И художественная литература, и публицистика, и научная литература представляют сейчас столь развитые области человеческой деятельности, имеющие такое большое количество разнообразных задач, касающиеся столь различных сторон действительности и в таких различных аспектах, что ограничить их стиль какими бы то ни было изолированными элементами языка нет никакой возможности… Правильнее было бы говорить не о публицистическом, литературно-художественном, научном и т.д. стиле языка, а о различных принципах выбора и объединения слов в художественно-литературных, публицистических, научных произведениях данной эпохи. Или иначе говоря, если и выдвигать общие понятия литературно-художественного, публицистического, научного стиля, то нужно помнить, что… с точки зрения языковой они обнаруживают исключительное разнообразие и изменчивость» (Сорокин, 1954, с. 74). И далее в развитие этой мысли исследователь писал: «…каждое высказывание, каждый контекст обладает стилем; в речи мы находим всякий раз определенный выбор слов, форм, конструкций, порядок их расположения и определенное их сочетание, которые зависят как от содержания и назначения речи, так и от общих законов, правил и возможностей языка. В этом смысле мы и должны говорить о стилях речи» (там же, с. 81).

Не рассматривая сколько-нибудь подробно последовавшее в ходе дискуссии обсуждение этих положений, отметим лишь два наиболее важных для дальнейшего изложения момента.

В предложенных Ю.С. Сорокиным формулировках «стиль высказывания» (иначе, «стиль контекста», «стиль речи») был понят оппонентами как сугубо индивидуальный (Левин, 1954, с. 74; Пиотровский, 1954, с. 58; Федоров, 1954, с. 67 и др.). В.В. Виноградов отмечал, что в статье Ю.С. Сорокина не поставлен вопрос об устойчивых, коллективных правилах и особенностях целенаправленного использования языковых средств (Виноградов, 1955, с. 72, 74). Это замечание носило принципиальный характер, поскольку в 1940 – 1950-е гг. в основание функциональной стилистики закладывалось представление о ее предмете как о коллективных, общественно осознанных приемах отбора и использования средств речевого общения (Виноградов, 1955; Винокур, 1959, с.221-222). Примечательно, что и в чешской лингвистике утверждалось представление о стиле как о языковой организации высказывания, которая, «как правило, не является исключительной, но подчинена обычаю и условностям» (Гавранек, 1967б, с. 438); категория функционального стиля (в отличие от стиля индивидуального, субъективного) определялась с опорой на понятие «надындивидуального вкуса» (там же).

Другое важное для последующего развития стилистики положение, разделявшееся большинством участников дискуссии, – утверждение о существовании, вопреки мнению Ю.А. Сорокина, основных стилей современного русского литературного языка (научного, официально-делового, публицистического и др.), хотя их онтология и принципы выделения оставались не вполне ясными.

Идеи Ю.С. Сорокина, несмотря на остро критическое их восприятие исследователями, судя по всему, послужили импульсом к уточнению В.В. Виноградовым своей позиции (выразившемуся, в частности, в определении стиля – 1955) и в дальнейшем заметно повлияли на характер новых концепций. С одной стороны, оказалась плодотворной мысль о необходимости изучения научного, публицистического, литературно-художественного и других стилей в плане определения специфических для них принципов отбора слов, форм, конструкций, порядка их расположения и сочетания. Эта мысль, высказывавшаяся и другими учеными, стала ключевой в разработанной в 1960-1970-е гг. теории функциональных стилей речи. С другой стороны, были востребованы представления о неисчерпаемом разнообразии задач и ситуаций общения в различных его сферах и об особом стиле каждого отдельного высказывания (Т.Г. Винокур, К.А. Долинин и др.). При этом в обоих случаях применялся деятельностный подход к изучению языка и подчеркивался социальный характер речи. Ср.: «… только “сугубо социальное”, коллективное в речи “рождает” закономерно употребляемое в ней» (Кожина, 1966, с. 14). Область интересов узуальной стилистики – «сложившиеся в данном говорящем коллективе навыки языкового употребления» (Винокур, 1980, с. 162).

По мере формирования новых концепций понятия «стиль речи» и «стиль высказывания» постепенно переставали восприниматься как синонимичные: они входили в состав различных понятийных систем, в них отражались разные стороны коммуникативно целесообразного употребления языка. Изучение указанной проблематики отражено в работах многих ученых (Будагов, 1967; Винокур, 1968; 1972; Гальперин, 1958; 1965; Гельгардт, 1968; Головин, 1971; 1977; Горнунг, 1965; Долинин, 1973; 1978; Кожина, 1962; 1968; Мурат, 1957; Ризель, 1961; 1975; Сиротинина, 1969; 1974; Степанов, 1965; 1971; Федоров, 1971 и др.). В дальнейшем мы уделим основное внимание исследованиям М.Н. Кожиной, Т.Г. Винокур и К.А. Долинина, так как, на наш взгляд, в них теоретическая разработка рассматриваемых вопросов (в последнее время в кругу проблем, связанных с изучением целого текста, а также речевого поведения) представлена наиболее полно.

Предметом функциональной стилистики, первоначально формировавшейся как теория макростилей, стала речевая системность произведения, представляющего определенную сферу общения (научную, административно-правовую, художественную и др.). Иначе говоря, в соответствии с задачами этой теории стали целенаправленно изучаться тканево-речевые особенности текстовых массивов, отражающих единство вида деятельности и формы общественного сознания; в дальнейшем предусматривалось исследование внутристилевой дифференциации речевых разновидностей и синкретичных образований, осложненных межстилевыми влияниями. При этом функциональные стили, как уже отмечалось, получили последовательно речеведческую трактовку: «Функциональный стиль речи – это своеобразный характер речи той или иной социальной ее разновидности, соответствующей определенной сфере общественной деятельности и соотносительной с ней форме сознания, создаваемый особенностями функционирования в этой сфере языковых средств и специфической речевой организацией, несущей определенную стилистическую окраску» (Кожина, 1977, с. 42). В близкой по общему подходу концепции Б.Н. Головина речевые стили дифференцируются, кроме того, в соответствии с жанрами литературы, ситуациями общения, личностями авторов (Головин, 1980, с. 269-271).

Между тем стилистическое исследование высказывания решает иной круг вопросов: оно сосредоточено на общественных навыках выразительного употребления языковых единиц, природе стилистического значения, механизмах его образования, содержании стилистической информации. Здесь отчетливо проявляется традиция изучения экспрессивной стороны речевых фактов, восходящая к работам Ш. Балли, и концентрируется внимание на социально-психологических закономерностях речевого общения. Согласно определению К.А. Долинина, стиль - это свойство высказывания, «возникающее в результате выбора данной совокупности способов передачи предметно-логического содержания (т.е. данных лексико-грамматических структур и фонетических реализаций) из ряда денотативно и десигнативно равнозначных; стиль отражает… принадлежность субъекта речи к определенной социальной группе, ролевую (позиционную) структуру коммуникации и личностное отношение субъекта к адресату и предмету речи» (Долинин, 1978, с. 36).

Итак, понятия стиля речи и стиля высказывания, хотя оба они и относятся к плану употребления языка, стали тем не менее осмысляться как объекты разных стилистик: функциональной, с одной стороны, и узуальной (Т.Г. Винокур) или характерологической (К.А. Долинин) – с другой. Более того, исследователи, придерживавшиеся разных точек зрения, в работах 1970-1980-х гг. подчас оценивали свои концепции как несовместимые.

Показательно, например, мнение Т.Г. Винокур, писавшей о понятии функционального стиля речи: «…представление о стиле как о сумме определенным способом соотносящихся элементов языка, которые особенностями своего соотношения (мотивированного экстралингвистически) обособляют какой-либо вид реальной языковой деятельности, снимает вопрос о самостоятельности категории стиля. Разница между стилем и текстом отсутствует. Между тем разница очень велика: всякий текст принципиально разностилен. Средства одного стиля не могут обслужить ни одну речевую действительность» (1972, с. 43-44).

Не соглашаясь с этим мнением, М.Н. Кожина подчеркивала, что стиль речи – это не текст, а определенная сторона речевой ткани текста, которая создает и выражает характерную для данной речевой разновидности стилевую черту или единство нескольких стилевых черт (1974, с. 10).

Приведем еще одну иллюстрацию резкого расхождения позиций стилистов, истоки которого прослеживаются в спорах середины 1950-х гг.

В трактовке К.А. Долинина функциональные стили речи – «это не что иное, как обобщенные речевые жанры, т.е. речевые нормы построения определенных, достаточно широких классов текстов, в которых воплощаются обобщенные социальные роли – такие, как ученый, администратор, поэт, политик, журналист и т.п.» (1978, с. 60). При этом, считает указанный автор, выделенные по основным классам ролей функциональные стили представляют собой слишком широкое обобщение: под одной рубрикой оказываются объединенными весьма разнородные речевые ситуации. Это не помогает вскрыть многообразие использования языка в различных целях, социальных условиях и в зависимости от различного содержания речи (задача, ставившаяся Ю.С. Сорокиным). Поэтому, пишет К.А. Долинин, в конкретных исследованиях, по-видимому, «методологически целесообразнее исходить не из «больших» функциональных стилей, а из более дробных речевых жанров… Во избежание терминологической путаницы, может быть, даже было бы полезно также отказаться от самого термина “функциональный стиль” – “речевой жанр” во всех отношениях предпочтительнее» (1978, с. 67).

Между тем, по мнению М.Н. Кожиной, классификация функциональных стилей речи на социально-ролевой основе идет не от сущностных характеристик языка, а от говорящего индивида (при всей важности данного аспекта). Социальные роли – это и роль клиента, пассажира, покупателя, отца, учащегося, влюбленного, зрителя и т.д. Каждая из них «может быть “сыграна” разными людьми по-разному – в смысле характера речи, т.е. стиля» (1983, с. 77).

Как видим, в процессе формирования стилистических концепций, объектом которых становились, с одной стороны, социально значимые речевые разновидности (функциональные стили речи), а с другой – возможности выразительного использования единиц языка, а также высказывания, их коннотативные свойства, во взглядах ученых обнаруживались серьезные расхождения. Они касались в первую очередь вопросов: рассматривать ли в качестве основных стилеобразующих факторов виды деятельности в единстве с соответствующими формами общественного сознания, типы мышления и содержания речи или параметры коммуникативной ситуации? Считать ли наиболее значимой для лингвистической стилистики проблему специфики и системности основных речевых разновидностей или же проблематику речевой реализации стилистического потенциала языка, особенностей коннотативного содержания высказывания в разнообразных коммуникативных ситуациях? Эти вопросы не утратили актуальности и сегодня.

Представляется, что обращение современной лингвистики к целому речевому произведению (и текстотипу, жанру) как сложноорганизованной, гетерогенной единице общения и осознание необходимости многостороннего изучения стиля как способа интеграции текста (Hausenblas, 1972) создает предпосылки для разрешения ряда сохраняющихся противоречий.

Прежде чем продолжить анализ соотношения рассматриваемых стилистических концепций, кратко остановимся на предшествовавших их разработке спорах о связях стиля и жанра.

Как известно, В.В. Виноградов в исследовании, посвященном истории русского литературного языка XVII-XIX вв. (1946), высказывал восходящую еще к теории трех стилей Ломоносова мысль о соответствии стилей языка (семантически замкнутых, экспрессивно ограниченных и целесообразно организованных систем средств выражения) определенным жанрам литературы и письменности. В тех или иных вариациях это положение использовали также А.Н.Гвоздев, А.И. Ефимов, Э.Г. Ризель и др. Между тем основной смысл указанной статьи Ю.С. Сорокина как раз и состоял в обосновании неправомерности экстраполяции представлений, справедливых по отношению к литературному языку XYIII в. времени Ломоносова, на современный русский литературный язык.

В стилистике складывалась ситуация, требовавшая углубленного изучения речевых жанров. На это указывал М.М. Бахтин в статье, написанной в первой половине 1950-х гг., но опубликованной лишь четверть века спустя (1979, с. 244). Еще раз обратимся к его теории и попытаемся проанализировать некоторые ее положения в их отношении к указанным спорным вопросам современной лингвистической стилистики. Особый интерес для нас будут представлять высказанные ученым еще в конце 1920-х гг. мысли о социальных жанрообразующих факторах.

Согласно М.М. Бахтину, всякое конкретное высказывание (текст) отражает ближайшую социальную ситуацию и более широкую социальную среду (1993а, с. 78-79, 85 и др.; 1993в, с. 25, 91-109). Последняя представляет собой длительные и существенные социальные связи, в динамике которых вырабатывается «весь тот запас оценок, точек зрения, подходов и пр., с помощью которых мы освещаем для себя самих и для других свои поступки, желания, чувства, ощущения» (1993а, с. 85). Этот запас оценок, мнений, норм составляет содержание «общественной психологии» и сложившихся «идеологических систем», т.е. форм общественного сознания. Социальные факторы, отмечал М.М. Бахтин, неравнозначны с точки зрения их роли в организации высказывания (текста). Длительными и прочными социальными связями определяются глубинные пласты структуры высказывания. При актуализации же переживания (глубинного содержания сообщения) в законченном высказывании социальная ориентированность последнего осложняется «установкой на ближайшую социальную ситуацию говорения и, прежде всего, на конкретных собеседников» (1993в, с. 98).

Как уже указывалось, созвучную этому положению М.М. Бахтина мысль развивает М.Н. Кожина (1968, с. 149-155). В качестве факторов, в наибольшей мере определяющих структуру речевой ткани текста (текстотипа), она рассматривает именно форму общественного сознания и соответствующую сферу деятельности и общественных отношений. Затем в порядке убывания стилеобразующей значимости исследуется несколько групп явлений, в их числе факторы, характеризующие ближайшую ситуацию общения.

Каждое речевое произведение детерминируется всем этим кругом экстралингвистических явлений. Но поскольку в 1960-1970-е гг. главная задача функциональной стилистики состояла в объяснении специфики именно основных речевых разновидностей, а не многообразия их вариативных текстовых проявлений, то и учитывались в основном лишь наиболее общие признаки форм сознания и определяемые этими признаками инвариантные особенности речевой системности функциональных стилей, а также общая макроокраска речи, которая, собственно, и воспринимается как стиль. Средствами выражения этой макроокраски являются разноуровневые языковые единицы, активизирующие особые функционально-стилистические значения, соответствующие специфике данной сферы общения. Например, «…основное специфическое свойство научной мысли… – отвлеченность и обобщенность в их взаимосвязи – как бы просачивается через все языковые элементы (и их значения) научной речи и в то же время скрепляет их воедино, в цельную структуру» (Кожина, 1968, с. 115). Аналогичная зависимость характера стилистико-речевой системности и макроокраски от воплощаемого в текстах типа мышления существует во всех основных сферах коммуникации.

Одна из наметившихся в указанный период линий развития теории функциональных стилей речи состояла в расширении состава вводимых в анализ факторов. Согласно М.Н. Кожиной, конкретные тексты и группы текстов «заключают в себе одновременно… черты соответствующего функционального стиля в качестве существенных для той или иной сферы общения… и черты менее существенные для данной сферы, но существенные, например, в качестве реализации других – кроме базовых… – задач общения (например, жанровых), а также и черты несущественные» (1984, с. 15). Естественно поэтому, что каждый текст может рассматриваться как стилистическая система и «в аспекте более низкого (частного) уровня иерархии (подстиля, жанра, ситуации и т.д.)» (там же).

Таким образом, в лингвостилистике все отчетливее проявлялась тенденция к понижению уровня исследовательской абстракции и обогащению представлений о содержании выражаемой в речевом произведении стилистической информации.

Объектом для углубленного изучения последней стало высказывание как минимальный отрезок текста, с достаточной полнотой выявляющий стилистическое намерение говорящего и способ осуществления этого намерения (Винокур, 1980, с. 86). Согласно Т.Г. Винокур, характер отбора стилистических средств языка при производстве высказывания обусловлен взаимодействием адресующегося и адресата, «образом» коммуникантов, стоящими перед ними задачами, их «местоположением», отношением к сказанному и др. (1972, с. 59, 61, 83 и др.; 1980, с. 88-89). По мнению К.А. Долинина, стиль, будучи содержательным свойством высказывания, отражает параметры коммуникативной ситуации. Стиль выражает, в частности, отношение субъекта речи к адресату; социальную роль, в которой выступает субъект; условия общения, включая сюда канал связи; отношение субъекта к предмету речи (1978, с. 21-22). Носителем стилистической информации, с точки зрения К.А. Долинина, является не сама по себе языковая единица или последовательность языковых единиц, а факт выбора именно этой единицы или этой последовательности (1982, с. 76). Стилистическая информация возникает «в силу того, что адресат (наблюдатель) истолковывает некоторые свойства самого сообщения как знаки или сигналы определенной роли, статуса, канала связи – ситуации общения в целом» (1987, с. 37).

Важно отметить, что в систему параметров ситуации общения К.А. Долинин, в отличие от большинства других авторов, вводит параметр деятельностной ситуации (1985, с. 11-13). По отношению, например, к научной речи деятельностная ситуация предстанет как научно-познавательная деятельность, включающая речевую, по отношению к официально-деловой речи – как административно-правовая деятельность и т.д. Соответственно этому акт речи рассматривается как действие, цель которого подчинена общей цели деятельности (Долинин, 1987, с. 16). Как видим, данная модель коммуникативной ситуации наряду с характеристиками ближайшего взаимодействия партнеров по общению (адресат, адресант, канал связи, время, место, окружающая обстановка и др.) учитывает и ту более широкую социокультурную деятельность, частью которой является речь

Но именно сферы социальных отношений (политических, правовых, религиозных и т.д.) и соответствующие виды духовной социокультурной деятельности рассматриваются в функциональной стилистике как экстралингвистическая основа стилевой дифференциации речи. Если в соответствии с концепцией М.Н. Кожиной круг учитываемых в стилистическом исследовании экстралингвистических факторов расширяется за счет пополнения явлений, непосредственно связанных с природой языка-речи, теми явлениями, которые такой связи не обнаруживают (в том числе ситуативными), то в исследованиях стиля высказывания, напротив, состав параметров коммуникативной ситуации дополняется характеристиками более широкой социальной среды. Показательно, что и Т.Г. Винокур отмечает наличие у каждой речевой разновидности основной функциональной направленности, подчеркивая при этом совмещенность этой главной функции с различными экспрессивно-целевыми оттенками (1972, с. 55).

Итак, с мыслью М.М. Бахтина о детерминированности форм отдельных высказываний (жанров речи) формами социального речевого взаимодействия – ближайшего и более широкого – хорошо согласуются результаты исследования и функциональных стилей речи, и стилей высказывания. Действительно, теория функциональных макростилей из множества экстралингвистических явлений, так или иначе связанных с речью, вводит в исследование прежде всего «широкую социальную среду», «длительные и прочные социальные связи» и отражающие эти связи формы общественного сознания. Последние в их знаковом воплощении рассматриваются как частные, функционально-стилевые картины мира (Солганик, 2000, с. 11-12), которые обусловливают установку коммуникантов на то или иное отношение к действительности и выступают в роли общих социокультурных программ познавательно-речевой деятельности. В качестве одной из задач дальнейших иссдедований эта теория предусматривает введение в анализ параметров ближайшей ситуации. Между тем стилистическое изучение высказывания осуществляется с установкой на возможно более полное описание системы факторов ближайшего социального взаимодействия как особенно значимых для интерпретации коммуникативного содержания акта речи; при этом учитывается и «более широкая» ситуация общения (деятельностная ситуация). Все это свидетельствует о взаимной дополнительности указанных подходов, несмотря на различие задач исследования, а отчасти и исходных теоретических установок. Таким образом, разные традиции описания экстралингвистической обусловленности речи оказываются совместимыми в свете указанных положений бахтинской генологической теории.

Представляется, что нет непреодолимых противоречий и между различными трактовками стилистического содержания дискурса. Мы имеем в виду понимание этого содержания, с одной стороны, как проявления особенностей типа мышления (и шире – духовной деятельности) в активизирующихся в той или иной речевой разновидности функциональных значениях языковых единиц (М.Н. Кожина), с другой – как сведений о параметрах ситуации общения и о личности субъекта речи, являющихся результатом значимого выбора языковых средств (К.А. Долинин).

Совместимость этих точек зрения хорошо видна при их соотнесении с предложенным Б.М. Гаспаровым понятием коммуникативного пространства – мысленно подразумеваемой среды, «в которой говорящий субъект ощущает себя всякий раз в процессе языковой деятельности и в которой для него укоренен продукт этой деятельности» (1996, с. 295).

Оспаривая мнение о том, что стилевая природа сообщения ограничивается специфически «маркированными» языковыми средствами, Б.М. Гаспаров пишет: «…коль скоро говорящий ощутил себя в некотором коммуникативном пространстве, все компоненты сообщения – каждый в отдельности и все в совокупности и взаимодействии – приобретают черты, проступающие именно в условиях этого пространства… Ощущение некоторой фразы как «торжественной» может появиться на основании каких-то конкретных сигналов – отдельных слов в составе этой фразы, ее интонационного строя, наконец, просто предварительных сведений о природе данного текста. Но коль скоро такое ощущение возникло, оно пронизывает собой всю фразу: и в каждом ее элементе, и в том, как они взаимодействуют друг с другом, высвечиваются такие аспекты, которые тем или иным образом вносят свой вклад в это ощущение …» (1996, с. 301).

По сути дела, здесь описывается явление, очень близкое тому, которое М.Н. Кожина называет стилистико-речевой системностью. Ср.: Стилистическая окраска высказывания «создается не только… “готовыми” стилистическими ресурсами языка. Она формируется в самом процессе общения и выражается в особой организации речи, в особой взаимосвязи единиц…» (1977, с. 43). «Получается интересное явление: языковая единица любого уровня как бы расщепляется семантически и той или иной своей стороной участвует в создании того или иного стиля» (1977, с. 45). Обнаруживающие эту закономерность языковые средства Б.М. Гаспаров, используя терминологию Р. Якобсона, предлагает называть стилевыми «шифтерами», т.е. такими частицами языкового материала, «стилевая (а также жанровая) характеристика которых не является раз навсегда данной и внеположенной высказыванию, но приобретает различную ценность в зависимости от стилевой и жанровой ситуации всего сообщения в целом, в составе которого они фигурируют. В поэтическом дискурсе такой “шифтер” может выступать как знак “поэтичности”, в разговорном – как знак “разговорности”, в официальном – как знак официальности» (Гаспаров, 1996, с. 301).

Вот иллюстрация рассматриваемого явления, приводимая М.Н. Кожиной: «Если, например, форма настоящего времени глагола функционирует в контексте научной речи во вневременном значении, то она же в контексте деловой речи выступает в значении настоящего предписания, в художественной – настоящего исторического, иначе, настоящего представления…; специфичным для разговорно-бытовой речи, очевидно, следует признать настоящее время момента речи» (1970, с. 31). Б.М. Гаспаров же использует в качестве примера определенно-личное предложение. Оно может вписываться в образ неформальной, бегло-разговорной речи: Вернусь поздно; Не знаю; или же вносить свой вклад в создание ораторски-торжественного, патетического тона: Истинно говорю вам…; Проклинаю вовеки веков; или производить впечатление «деловитой» экономности речи в ситуации официальных радио- и телефонных коммуникаций: Слышу вас хорошо; Продолжаю наблюдения; либо создавать характерное для эпистолярного стиля сочетание непосредственности и вместе с тем формульной отточенности: Обращаюсь к тебе вот по какому случаю; Хочу рассказать о том, что у нас недавно случилось (1996, с. 302).

Как видим, в работах обоих указанных авторов речь идет о своеобразном использовании одних и тех же языковых средств (тождественных с формальной точки зрения языковых приемов) в различных сферах и ситуациях общения и об участии этих средств в выражении стилистического содержания дискурса. Однако если М.Н. Кожина рассматривает функционально-стилевую специфику употребления языковых единиц и на обширном текстовом материале характеризует речевую системность основных функциональных разновидностей языка, то Б.М. Гаспаров намечает подход к изучению как стилевых, так и жанровых характеристик «шифтеров». При постановке вопроса о природе и функциях «коммуникативного пространства», он, по сути дела, учитывает и «более широкое», и «ближайшее» речевое взаимодействие, «общую интеллектуальную сферу» и представление субъекта речи о коммуникативной ситуации «со всем множеством непосредственно наличных, подразумеваемых и домысливаемых компонентов» (1996, с. 295).

Внимание к ситуативным факторам сближает стилистический анализ Б.М. Гаспарова уже с подходом К.А. Долинина (при наличии определенных расхождений, которые здесь не рассматриваются). Так, оба автора, изучая языковую деятельность, включают в анализ возникающий в сознании субъекта образ коммуникативной ситуации; отмечают тесную связь и подвижность параметров последней; подчеркивают значимость этого образа для ориентации в собеседнике, для адекватного понимания его поведения и планирования собственных действий (Гаспаров, 1996, с. 294, 296-298, 302 и др., Долинин, 1978, с.39; 1983; 1999: 9-10 и др.).

Близость позиций указанных авторов по рассматриваемой проблематике хорошо видна из следующих их утверждений. К.А. Долинин, характеризуя функции стиля как содержательного аспекта речи и подчеркивая значимость фактора социальной роли для стилистического исследования, пишет: «…стиль ориентирует адресата, создает у него определенную перцептивную установку, предупреждает его, как он должен к этому сообщению относиться, чего он может и должен ждать от него, по каким правилам его интерпретировать и как на него реагировать» (1982, с. 75). «В одинаковых… коммуникативных ситуациях в речи разных людей обнаруживается множество сходных черт: все учителя всех школ России разговаривают со своими учениками если не одинаково, то во всяком случае сходно и по содержанию, и по стилю, точно так же, как доктора с больными, продавцы с покупателями…» (1985, с. 44). Аналогичные мысли высказывает Б.М. Гаспаров: «…мы видим в собеседнике «иностранца», или «провинциала», или «завсегдатая кафе»…; ощущаем текущую ситуацию как «торжественную», «формальную», «интимную»… – все эти и множество других возможных впечатлений, ощущений, оценок проистекают из того, что в нашем опыте отложилось соответствующее совокупное представление, которое говорит нам, «чего можно ожидать» от подобного разговора, или статьи, или стихов, от подобного партнера, от взятого им (и нами) тона, от данной темы, от ситуации… Представления такого рода… определяют и то, каким образом мы будем интерпретировать сообщения, помещаемые в нашем представлении в данное коммуникативное пространство, и то, как сами мы будем строить свое языковое поведение…» (1996, с. 297-298).

Характеристики «коммуникативного пространства» (впечатления, ощущения, оценки), возникающие на неявном уровне сознания при производстве и восприятии акта речи, по существу и являются стилем, определяемым как содержательное свойство высказывания.

Таким образом, с одной стороны, понятие «коммуникативного пространства» используется Б.М. Гаспаровым при описании динамики языкового поведения личности, и это в определенной мере сближает идеи указанного автора с рассмотренными положениями стилистической концепции К.А. Долинина. С другой стороны, данное понятие предполагает мысль о существовании объективной по отношению к индивиду духовной среды, а значит, социокультурных ценностей и определяемых ими принципов и форм осуществления духовной деятельности, т.е. факторов, которые в функционально-стилистических исследованиях учитываются в качестве экстралингвистической основы речевых разновидностей. Термин «стилевые шифтеры» как раз и вводится Б.М. Гаспаровым для обозначения способности одних и тех же языковых средств (приемов) участвовать в воплощении различных типов духовной деятельности.

Как видим, в одном исследовании органично сочетаются обе рассматриваемые трактовки стилистического содержания дискурса. Это стало возможным потому, что авторы данных трактовок в разных аспектах изучают один и тот же феномен – определяемый широкой и ближайшей ситуацией социального взаимодействия и индивидуальными свойствами субъекта характер его познавательно-коммуникативной деятельности, воплощаемой в речи. При этом основное внимание исследователей привлекает либо речевая реализация специфики типа творческого мышления, либо социально-символический аспект деятельности.

Не случайно, кстати, лингвисты, представляющие каждую из рассматриваемых точек зрения, используют для иллюстрации понятия стилистической информации (окраски) один и тот же опыт. Он заключается в том, что испытуемым (учащимся) предлагается установить стилевую принадлежность фрагментов неизвестных им текстов одинаковой тематики, иначе говоря, предлагается на основе речевых показателей правильно воспринять характер объективированной в этих текстовых фрагментах познавательно-коммуникативной деятельности субъекта (см., напр.: Головин, 1980, с. 268-269; Долинин, 1978, с. 26-27).

Сравнивая анализируемые стилистические концепции, мы приходим также к выводу о том, что рассмотрение норм (образцов, программ) познавательно-коммуникативной деятельности в одних случаях служит объяснению особенностей производства и организации типов речевых произведений (функционально-стилистический подход), а в других – выявлению закономерностей языкового поведения личности (Долинин, 1978; 1987; Винокур, 1993). Этим различием, как нам представляется, обусловлены споры о плодотворности использования в стилистике понятия социальной роли.

Усвоение индивидом в процессе его социализации программ общественно необходимой деятельности есть овладение социальными ролями, которые так или иначе находят свое выражение в организации речи (Долинин, 1978, с. 26; Крысин, 1976, с. 51-52; Тарасов, 1974, с. 272; 1979: 117-122 и др.). Отсюда определение К.А. Долининым речевого жанра как социальной роли, реализуемой в речевой деятельности (1978, с. 26; 1998, с. 39-40). Данная трактовка жанра указывает на личностный аспект человеческой деятельности, ее социально необходимых видов. Поскольку же виды деятельности осуществляются отдельными субъектами в соответствии с общественно одобренными, нормативными моделями, то синонимичной приведенному определению будет и другая дефиниция, предложенная указанным автором: жанры речи – это «реально присущие речевой компетенции носителей языка образцы (модели) говорения и письма» (Долинин, 1999, с. 8).

Смысловое тождество этих дефиниций свидетельствует о том, что понимание жанра как реализуемой в речевой деятельности социальной роли и предложенная нами его функционально-стилистическая интерпретация как объективируемой в текстах формы (модели) осуществления духовной социокультурной деятельности, соответствующей определенным принципам отражения бытия, совпадают с точки зрения истолкования природы данного феномена. Различия же, как отмечалось выше, касаются аспектов его исследования.

Важно, однако, заметить, что непосредственным объектом изучения в стилистике и жанроведении могут быть, очевидно, только те социальные роли, которые являются образом воплощаемого в знаках духовного поведения личности. Ролевые предписания как социальные нормы определяют либо предметную, либо духовную деятельность индивида, или же различные сочетания той и другой. Зачастую нормы предметного поведения, лежащие в основе социальной роли, сколько-нибудь строго не связаны с моделями познавательно-коммуникативной деятельности, осуществляемой одновременно с деятельностью предметной. Именно поэтому «варианты речи, коррелирующие с разными ролями говорящих и слушающих, не совпадают полностью… с жанровой классификацией языкового употребления» (Винокур, 1993, с. 49; ср.: Кожина, 1983, с. 77; Крысин, 1976, с. 51). Все это говорит о значимости для стилистики и жанроведения проблемы иерархии деятельностей, «соотношения строения деятельности со строением сознания и, далее, – с понятием личности…» (Леонтьев, 1978, с. 7).

Анализируемые концепции сближаются и в том отношении, что все они используют элементы общепсихологической теории деятельности, хотя и для решения разных задач. Как пишет К.А. Долинин, «высказывание есть элементарное речевое действие», а «связный текст, составленный из некоторой последовательности высказываний, является сложным речевым действием». «Каждое высказывание… выполняет свою работу, преследует свою цель, подчиненную общей…» (1985, с. 32). Сравним рассматриваемые подходы к изучению стилей с указанной точки зрения.

Важно отметить, что при рассмотрении текста (текстотипа) в аспекте реализации авторского замысла системой познавательно-коммуникативных действий функциональная стилистика сосредотачивается на детерминированности своеобразия содержательно-смысловой и поверхностно-речевой организации произведения характером этой системы. В концепции же К.А. Долинина, как отмечалось, акцент делается на изучении коннотативной информации, возникающей в результате выбора как собственно языковых средств, так и речевых действий. Эта информация представляет собой ответ на вопросы: «Почему данное предметно-логическое содержание выражено так, а не иначе? Почему о данном предмете речи сказано именно это, а не что-нибудь другое, чего можно было бы ожидать?» (1982, с. 77-78). Если в исследовании поверхностно-речевого плана текста для функциональной стилистики особенно важно установить закономерности отбора, расположения и сочетания разноуровневых языковых единиц, определяющие особенности речевой системности, то для характерологической стилистики важен сам факт значимого выбора языковой единицы или последовательности языковых единиц. В обоих случаях исходным является представление о стиле как о специфическом способе деятельности, однако для функциональной стилистики наибольший интерес представляет воплощение духовной социокультурной деятельности в тексте, в его речевой ткани, тогда как для стилистики характерологической – семиотический механизм символических действий (точнее, символического аспекта действий), направленных на регуляцию социальных отношений (Долинин, 1978, с. 12-14). Налицо, как уже было сказано, изучение разных сторон познавательно-коммуникативной деятельности, акты которой побуждаются «одновременно несколькими мотивами, слитыми в одно целое» (Леонтьев, 1997, с. 66).

Социально-символическое содержание речевой деятельности выдвигается на передний план и в исследованиях Т.Г. Винокур, образно характеризующей речевое поведение как визитную карточку человека в обществе (1993, с. 29). Основной объект этой концепции (ее стилистического ядра) – навыки выразительного использования ресурсов языка коллективом его носителей. Согласно взглядам Т.Г. Винокур, стилистическое содержание высказывания создается «выравниванием функций» разных по происхождению экспрессивных элементов «на коммуникативной линии узуса» (Винокур, 1980, с. 57). Речевое общение обслуживается узуально-стилевым комплексом, основные элементы которого – «стилистическое значение», «средство», «прием», «задание» и «эффект». В соответствии с экспрессивным заданием языковые единицы, обладающие стилистическим значением, вводятся в высказывание с помощью стилистического приема, чем достигается определенный выразительный эффект.

Если исходить из того, что функциональная стилистика изучает весь круг стилистических явлений, образующихся при употреблении языка в реальной речевой действительности (в том числе, естественно, и экспрессивные качества речевых сообщений), то проблематику возникновения узуальных стилистических значений можно рассматривать как согласующуюся с задачами данного направления стилистики (Кожина, 1983, с. 39). Причем, с нашей точки зрения, сближение функционально-стилистических представлений с концепцией Т.Г. Винокур (как и с концепцией К.А. Долинина) в наибольшей мере обнаруживается в подходе к речевым жанрам. В самом деле, при функционально-стилистическом изучении последних во внимание принимается сложная система типовых целеустановок, в процессе актуализации которых и осуществляется тот или иной вид духовной социокультурной деятельности. Типовая коммуникативно-познавательная целеустановка реализуется определенным повторяющимся способом, т.е. с использованием определенного приема (в широком смысле). Думается, что предложенное Т.Г. Винокур понятие «узуально-стилевой комплекс» отражает специфику этих процессов в области экспрессивной речевой коммуникации. Весьма показательно в этом плане предположение указанного автора о том, что конкретные тексты совмещают с главной функцией соответствующей речевой разновидности «разные экспрессивно-целевые оттенки, которые (наряду с другими факторами), очевидно, определяют жанровые различия внутри функционального стиля» (1972, с. 55).

Кстати, отсутствие в концептуальном аппарате функциональной стилистики понятий, обозначающих так называемые экспрессивные стили, во многом, по-видимому, объясняется недостаточной изученностью жанрового уровня функционально-стилистической системы. Ведь такие сферы общения, как, например, разговорно-бытовая или политико-идеологическая, неизбежно предполагают повторение в типовых коммуникативных ситуациях различных экспрессивных заданий, которые в форме авторского замысла (или частной целеустановки) определяют организацию речевых жанров (Купина, 2000).

Таким образом, хотя рассматриваемые нами концепции различаются определением ключевых понятий лингвостилистики (стиля, стилистического значения, стилистического средства и др.), а также постановкой проблем, актуальных для данной дисциплины, тем не менее, как мы старались показать, они совместимы и взаимодополнительны в отношении изучения как экстралингвистических стиле- и жанрообразующих факторов, так и различных аспектов осуществления полимотивированной познавательно-коммуникативной деятельности, а в связи с этим и стилистического содержания дискурса. Обнаружение «точек соприкосновения» внешне трудносогласуемых теорий служит, как нам представляется, углублению стилистической проблематики.

Сравнивая логику развития указанных концепций, можно, очевидно, утверждать, что, тогда как в процессе эволюции функциональной стилистики наблюдается постепенный переход от изучения макростилей к анализу «стилетекстов» и, далее, с понижением уровня абстракции, к исследованию речевых жанров, в узуальной и в характерологической стилистиках внимание переключается с более мелких единиц стилистического анализа на более крупные: со стилистических значений используемых языковых средств на стиль высказывания и затем стиль целого текста (и речевого жанра). В области изучения жанров намечается «встреча» этих направлений стилистики.

С нашей точки зрения, важные акспекты функционально-стилистического изучения речевых жанров в ряде случаев определяются и теми представлениями, которые сложились в других течениях лингвостилистики. Это относится, в частности, к разделяемому многими исследователями положению о многостильности текста, имеющему непосредственное отношение к вопросу о стилях речи и стилях высказывания (Сорокин, 1954; Винокур, 1972; Степанов, 1965, с. 29-30 и др.; Чепкина, 2000, с. 209-214; Шмелев, 1977, с. 82 и др.)

Указанное представление характерно и для концепции К.А. Долинина. Согласно автору, стиль высказывания складывается из стилистических значений составляющих его единиц, а стиль текста – из стилей составляющих его высказываний. Поскольку позиция субъекта речи в процессе порождения текста меняется, стиль сколько-нибудь протяженного текста «представляет собой изменчивую, динамическую его характеристику» (1978, с. 46). При этом единство стиля речевого произведения обеспечивается, с одной стороны, единством жанра («внешней нормой»), а с другой – единством личности субъекта (там же, с. 73). Чем строже регламентируется речь и, следовательно, чем в меньшей мере проявляется в ней личностное начало, тем беднее стилистическая информация. В официально-деловой речи, например, она фактически сводится к указанию на жанр и стоящую за ним роль. Ролевое начало преобладает и в научной статье, докладе, монографии, учебнике, информации в газете, на радио или на телевидении и т.п. (Долинин, 1987, с. 42).

Очевидно, понимая стиль как способ осуществления деятельности, важно учитывать формальный и содержательный его планы в единстве – и организацию языковых средств на текстовой плоскости, и стилистическую семантику (Кожина, 1962, с. 25). В таком случае, исходя из того, что «высказывание есть элементарное речевое действие», стиль высказывания можно определить как способ совершения речевого действия, а значит, как способ организации разноуровневых языковых средств в высказывании (формально-речевая сторона стиля), определяемый коммуникативно-познавтельной целью действия и другими параметрами ситуации общения, отражаемыми в стилистическом значении высказывания (содержательно-речевой план стиля). При этом, как указывалось, высказывание строится с использованием определенных моделей стилистико-речевой системности.

Введенное в определение понятие цели – относительно адресата и объекта (Матвеева, 1996, с. 215) – мы считаем важнейшим в модели коммуникативной ситуации, поскольку цель непосредственно соотнесена с речевым действием. Как писал Курт Левин, «нет другого способа, которым мы можем определить планируемое или производимое действие, кроме описания намерения, лежащего в основе этого действия» (цит. по: Миллер, Галантер, Прибрам, 1964, с. 75). Даже в тех речевых разновидностях, в которых преобладает ролевое начало, например в научной речи, содержание стилистической информации не ограничивается преимущественно указанием на социальную роль (роль ученого) и макростилевой окраской, обнаруживающей научный тип мышления. Каждое высказывание в любом тексте обладает своим модально-целевым значением, поскольку совершаемое посредством высказывания действие всякий раз подчинено особой цели, которую для адекватного истолкования сообщения должен воспринять адресат.

Если понимать связный текст, представленный некоторой последовательностью высказываний, как сложное речевое действие (К.А. Долинин), то стиль текста может быть определен как способ совершения сложного действия (осуществления текстовой деятельности – Т.М. Дридзе). Жанровый же стиль с этой точки зрения – это типовой способ интеграции текста, предполагающий в качестве важного конституирующего признака иерархическую взаимосвязь типовых субтекстов на основе взаимосвязи их типовых целеустановок, объединенных в конечном счете типовым авторским замыслом. Реализация замысла предполагает использование включаемых в жанровый стиль стратегий и тактик продуцирования разных сторон и уровней текста (Краснова, 1994).

При выборе тематических макроструктур, лежащих в основе субтекстов (в конечном счете и тем отдельных высказываний), субъект речи, как отмечалось, обладает разной степенью свободы в различных сферах и ситуациях общения.

Это широкая трактовка жанрового стиля, совпадающая, по существу, с понятием речевого жанра. Такое совпадение не случайно: если функциональный стиль (точнее, стилетекст) понимается как обобщение речевых жанров, то из этого следует, что стиль и жанр различаются уровнем исследовательской абстракции, охватом только общих или же общих и особенных признаков объекта, но не природой последнего. Сближение термина «стиль» с термином «жанр» (конечно, не способствующее дифференциации научно значимых характеристик текстовой деятельности) объясняется усилившимся интересом современной стилистики к целому тексту, тогда как для генологии речевое произведение всегда являлось главным объектом изучения.

Будем, однако, учитывать, что в отечественной функциональной стилистике сложилась традиция использования термина «стиль» по отношению к поверхностно-речевой стороне текста, т.е. к собственно языковой (речевой) деятельности социального субъекта. В русле этой традиции М.М. Бахтин писал о функциональном стиле как об одном их моментов речевого жанра, наряду с композиционным и тематическим (Бахтин, 1979, с. 237). В связи с этим есть необходимость и в таком определении жанрового стиля, которое выделяет собственно речевую сторону организации текста. В этом случае жанровый стиль можно определить как жанровую разновидность стилистико-речевой системности, т.е. как способ организации высказываний на основе взаимосвязи их типовых целеустановок, объединенных типовой целью более общего характера (см. главу IY).

Здесь мы исходим из того, что именно на уровне высказывания производится отбор языковых средств и создается модально-целевая окраска речи, осложняемая дальнейшими целями коммуникативно-познавательных действий и информацией о параметрах ситуации общения, а также ощущением «широкой интеллектуальной среды».

Жанровый стиль изменчив в отношении не только его коннотативных свойств, но и особенностей организации используемых языковых средств. Однако – что важно – эта изменчивость остается в границах речевой системности определенного функционального стиля речи (макростиля) или определенной области макростилевых смещений.

Что же касается понятия функционального стиля речи, то его определение, предложенное М.Н. Кожиной, приводилось выше. Анализируя это понятие, важно отметить, что оно, обобщая признаки множества жанровых стилей некоторой коммуникативной сферы, заключает в себе при этом сведения об определенном общем принципе «отражения бытия» в соответствующей культурной области. Так, понятие о научном стиле речи неотделимо от исторически сложившегося понимания науки как воплощаемого в научно-речевых произведениях вида социокультурной деятельности, направленной на познание независимых от человека законов, – деятельности, которая предполагает выработку особого типа знания, характеризуется особыми идеалами и нормами, руководствуется особыми критериями, позволяющими отличить истинное от неистинного, доказанное от недоказанного и т.д. (Швырев, 1988, с. 127-128). Совсем другие принципы отражения действительности (других ее сторон, другими методами и в других условиях) определяют своеобразие художественной, религиозной или политико-идеологической деятельности (Бахтин, 1994а, с. 52). В связи с этим по-разному создаются и интерпретируются тексты в соответствующих областях культуры (Кожина, 1992; Майданова, 1987; Матвеева, 1990; Солганик, 1999 и др.). В частности, если говорить о поверхностно-речевом уровне текста, формируются особые способы организации предложения, в том числе на семантическом уровне, функционирования морфологических категорий, использования лексики и др. (Головин, 1971, с. 113-133; Грамматические.., 1991; Кожина, 1972а; Кормилицына, 1988; Солганик, 1981 и др.).

Таким образом, в каждой традиционной сфере общения, соотнесенной с определенным видом деятельности и соответствующей формой сознания, исторически складываются свои общие нормы продуцирования и интерпретации речевых произведений. Именно поэтому категория функционального стиля речи имеет самостоятельное значение. В процессе текстопорождения субъект речи ориентируется как на эти общие нормы, так и одновременно на лежащие в основе речевых жанров разнохарактерные модели (образцы), которые отражают своеобразие варьирующихся задач и условий общения.

Еще раз подчеркнем, что эти модели формируются в недрах той или иной культурной сферы, на базе общих принципов и норм соответствующего вида духовной социокультурной деятельности (что, конечно, не исключает заимствования жанровых образцов из какой-либо другой сферы и их последующих трансформаций в соответствии со спецификой новой для них культурной области).

Эвристическое значение понятия жанрового стиля с точки зрения проблемы синтеза различных подходов в стилистике мы видим в том, что это понятие, с одной стороны, органично связано с категорией функционального стиля речи, поскольку оно неизбежно включает мысль о сфере общения, в которой существует жанр, т.е. о некоторой «области идеологического творчества» и характерных для нее «законах преломления бытия»; с другой же стороны, это понятие относится к целому тексту и тем самым предполагает реализацию первичного авторского замысла (комплексной целеустановки) системой речевых действий, минимальным из которых является высказывание. В результате «перебрасывается мостик» от теории макростилей к различным концепциям стиля высказывания.

Важно к тому же учитывать, что жанровые стили, как и другие культурные образцы, являются опорой для творчества. Их изучение в этом аспекте, вероятно, поможет осмыслению отношений между «объективными» и «субъективными» стилями и исследующими их направлениями стилистики.

Заключение

В поставленной М.М. Бахтиным фундаментальной комплексной проблеме речевых жанров функционально-стилистический аспект, предполагающий изучение организации текста в ее обусловленности спецификой коммуникативной сферы, принадлежит к числу наиболее важных. Само понятие сферы общения (области культуры, вида идеологического творчества) вводится ученым уже в первых его работах и становится одним из ключевых звеньев создаваемой им лингво-философской концепции, в которой высказывание (текст) понимается как духовное преломление действительности, качественно различное в разных сферах (бытовой, художественной, научной, религиозной и др.). Идея диалога как взаимодействия смысловых позиций, центральная в наследии М.М. Бахтина, неотделима от его представлений об «оцененности, освещенности, оспоренности» предмета речи в той или иной области культурной коммуникации. Можно сказать, что само формирование функциональной стилистики как лингвистической дисциплины в значительной степени было подготовлено работами М.М. Бахтина, а также исследованиями В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, Б. Гавранка, Л.П. Якубинского и др. Таким образом, в изучении речевых жанров функционально-стилистический анализ реализует одну из важных линий развития бахтинской теории, существенно дополняя другие подходы, опирающиеся на эту теорию, и взаимодействуя с ними.

В истории функциональной стилистики интерес к проблематике речевых жанров определялся исходной установкой этой науки на изучение всего многообразия речевых построений. Уже в 1920-1930-е гг. формулируется задача исследования жанров устной и письменной речи в возможно более широком их охвате. Объектом повышенного интереса становятся композиционные формы речи, типы «целых высказываний», создаются первые классификации речевых жанров, основывающиеся на экстралингвистических факторах. Разрабатываются проблемы поэтического и практического языка, устного и письменного способа выражения, объективных и субъективных стилей, диалогического общения, «маленьких речевых жанров» и др.

В последующие десятилетия актуальной становится разработка целостной модели функционирования языка в реальной речевой действительности; формируется последовательно речеведческая теория, объясняющая образование основных стилей речи их соотнесенностью с базовым комплексом экстралингвистических факторов (с видами социальной деятельности в единстве с соответствующими формами сознания и типами мышления) и предусматривающая дальнейшее выделение более частных речевых разновидностей в результате расширения круга включаемых в анализ экстралингвистических явлений. Этим создаются теоретические предпосылки изучения жанрового уровня функционально-стилистической системы. Таким образом, резко возросший в последние годы интерес исследователей к данной проблематике определятся самой логикой развития стилистики; он вызван, кроме того, взаимодействием последней с комплексом дисциплин, объектом которых становится целый текст (с лингвистикой текста, лингвопрагматикой, неориторикой, лингвосоциопсихологией, лингвокультурологией и др.).

Жанры речи, изучаемые с функционально-стилистической точки зрения, предстают как культурные формы (модели, образцы), в соответствии с которыми в текстах объективируются социально необходимые виды духовной деятельности. Жанровая форма может быть описана как актуализация типового авторского замысла, соответствующего определенной социокультурной целеустановке, посредством некоторой системы коммуникативно-познавательных действий. Результатом этих действий, объединенных в комплексы, становятся типовые субтексты (коммуникативные блоки), которые реализуют жанровое предписание автору – осветить определенный круг типовых тем, вопросов – и соответствуют жанровому ожиданию адресата в получении ответов на данные вопросы. Тем самым жанровая форма воплощает в себе и стабилизирует диалогические отношения между коммуникантами, отвечающие повторяющимся целям и условиям общения.

Типовые коммуникативно-познавательные действия, взаимосвязанные реализацией некоторой целеустановки (в конечном счете – первичного авторского замысла), совершаются с использованием определенного инвентаря разноуровневых языковых средств, в результате чего создаются жанровые разновидности речевой организации функционального стиля – многообразные жанровые стили.

Учет включенности социокультурных целей в структуру тех или иных исторически сложившихся видов деятельности открывает возможность системного описания речевых жанров соответствующих сфер общения. Мы попытались реализовать эту возможность в отношении речевых жанров, объективирующих научно-познавательную деятельность, ограничив при этом изучаемый материал теми текстами, в которых воплощаются лишь основные комплексы типовых познавательных операций эмпирического и теоретического исследования. В соответствии с задачей, ставившейся М.М. Бахтиным (использовать фактический материал наук, изучающих различные виды идеологического творчества), привлекались данные работ по логике и методологии научного познания.

Анализ показал, что основные фазы как эмпирического, так и теоретического исследования объективируются в особых композиционных, тематических и стилистических типах текстов. В процессе исследования выявлены и описаны специфические черты содержательно-смысловой и поверхностно-речевой системности этих жанров, охарактеризовано единство их внутреннего и внешнего планов, изучена организация образующих речевые жанры типовых субтекстов, развиты представления о гибкости, пластичности жанровой формы. Установлено, что она может реализоваться в относительно полном или частичном виде, развернуто или компрессированно; продуцируемые коммуникативные блоки могут по-разному соотноситься в плане их информационного веса; во многих случаях отдельные звенья жанровой формы функционируют как модели не только субтекстов, но и целых речевых произведений.

Развитие функционально-стилистического метода на основе включения в исследование представлений о строении деятельности (прежде всего о реализации мотива-цели иерархически организованной системой действий) приводит к ряду эвристически значимых следствий. Так, открывается перспектива анализа речевого акта, или коммуникативно-познавательного действия, взятого не изолированно, а в составе вида социокультурной деятельности, что важно для исследования как иллокутивной семантики высказывания, так и природы его конвенциальности. Кроме того, этот метод, предполагающий использование данных о культурных формах, нормативно-категориальных каркасах различных видов духовной социальной деятельности, значим и для дискурсивного анализа, поскольку – вопреки чисто описательным установкам – дает ему ориентиры для систематизации и упорядочения конкретных наблюдений, по возможности учитывающих всю совокупность условий выполнения функции высказывания.

В самóй стилистике жанроведческий подход, акцентирующий внимание на нормативности употребления языковых средств при реализации повторяющихся коммуникативных целей, смягчает противоречия между аналитическим и функциональным направлениями этой науки, так как уровень нормы занимает «промежуточное» положение между системой и узусом, языком и речью (Э.Косериу). Более того, проведенным исследованием подтверждается мысль (в явной форме, впрочем, обычно не формулируемая) о включенности аналитического подхода – имеем в виду аспект описания репертуара языковых средств и стилистических приемов – в широко понимаемое функционально-стилистическое, деятельностное направление, поскольку моделирование деятельности продуцирования текста должно включать и рассмотрение средств этой деятельности.

Типологический анализ целых речевых произведений, охватывающий как собственно текстовые, так и дотекстовые единицы, значим и в плане преодоления разрыва между двумя течениями функциональной стилистики – активно развивавшейся в 1960-е-1970-е гг. стилистикой употребления разноуровневых языковых единиц и пришедшей ей на смену стилистикой текста.

Кроме того, изложенный подход к изучению речевых жанров позволяет с единых функционально-стилистических позиций определить понятия стиля речи, стиля высказывания и жанрового стиля, по-разному эксплицируемые в разных научных школах, что опять-таки важно с точки зрения синтеза и углубления стилистической проблематики.

Стили речи это система речевых средств, которые используются в какой-либо сфере общения, а также разновидность литературного языка, которая выполняет какую-либо функцию в общении.

Научный стиль – особая разновидность литературных стилей, применяемый как в устной, так и в письменной речи. Основной функцией научного стиля речи является точное изложение научной информации. Тщательное предварительное обдумывание высказывания и строгий отбор языковых средств отличает научный стиль от остальных. Для научной речи характерно употребление специальных терминов и нейтральная лексика. Для научного стиля характерны и свои грамматические особенности. В научных текстах часто используются деепричастия, причастия, отглагольные существительные. Могут применяться существительные в единственном числе для обозначения формы множественного числа. Научный стиль характеризуется логичностью, точностью, четкостью изложения. Редко используются эмоциональность и образность. Прямой порядок слов в предложении является свойственным для научной речи.

Деловой стиль используется для точной передачи деловой информации. Данный стиль речи используется в основном в письменной речи. Используется при написании разного рода официальных документов, деловых бумаг: докладных записок, заявлений, протоколов и т.д. Для делового стиля свойственны сжатость изложения, точность, использование фразеологических штампов, специальной терминологии, аббревиатур. В деловой речи отсутствуют слова ограниченного потребления и эмоциональная лексика. В деловых текстах используется сложные предложения, строгий порядок слов в предложении, безличные конструкции. Для делового стиля характерно употребление отглагольных существительных и глаголов повелительного наклонения.

Сфера применения публицистического стиля – это издания периодической печати, новостные ленты, тексты выступлений перед общественностью в агитационных целях. Основная задача текстов написанных в этом стиле речи – воздействие, агитация и пропаганда. Для данного стиля характерно не только сообщение информации, но отношение автора, дополняющее текст. В публицистическом стиле, как и в научном особую важность имеет строгая логичность изложения и оперирование точными фактами, но в то же время текст может отличаться эмоциональной окраской, что больше свойственно художественному стилю. В публицистическом стиле используется разнообразная лексика: от сухой книжной до эмоциональной разговорной, от терминологической до оценочной. Часто в публицистических текстах могут быть использованы иноязычные термины, фразеологизмы различного рода изобразительно-выразительные средства речи. Для этого стиля свойственно использование как книжных, так и разговорных конструкций предложения. Часто встречаются вопросительные и восклицательные предложения.

Область применения разговорного стиля речи - общение в неофициальной обстановке. Применяется в письменной и устной формах. Разговорная речь не отличается строгим отбором языковых средств, большее значение имеет речевая ситуация. Разговорная речь часто подчеркивается и дополняется жестами и мимикой разговаривающих людей. Используются ударения, паузы, смена интонаций. Соответственно, менее строгие требования предъявляются при использовании разговорной речи, особый акцент ставится на эмоциональность, выразительность лексики. Часто можно встретить в толковых словарях русского языка пометку соответствующую лексике разговорного стиля - «разг.». При применении этого стиля речи могут встречаться нелитературные слова, неправильная речь (просторечие). Часто используются фразеологические единицы, придающие тексту большую выразительность и эмоциональность. Разговорный стиль речи отличается употреблением обращений, повторов слов, вводных и вставных конструкций, неполных предложений. Распространено использование разговорной речи в художественной литературе для речевой характеристики персонажей или образного отображения событий.

Художественный стиль или стиль художественной литературы используется при написании произведений художественной литературы: повестей, рассказов, романов, эссе. Основная функция информировать читателя и воздействовать на него с помощью эмоций. Отличается эмоциональностью, образностью, выразительностью. Широко распространено использование художественных языковых средств и словесных оборотов: метафор, сравнений, эпитетов. Порой для придания тексту торжественной, возвышенной окраски, особого колорита применяются устаревшие слова – архаизмы и историзмы. Художественный стиль речи выделяется высокой степенью информативности в сочетании с эмоциональностью и выразительностью средств языка. Художественному стилю так же присуще использование сочетаний особенностей других стилей речи. Наиболее часто применяются элементы разговорного стиля.

Живое словесное общение - это наука и искусство. В основе действенной речи лежат ясные аргументы, выбор которых мотивирован ситуацией общения и составом аудитории. Известный исследователь языка В.В. Виноградов считал, что «ораторская речь - синкретический жанр. Она одновременно и литературное, и сценическое представление.

Ораторская речь - речь подготовленная, которая готовится по книжно-письменным источникам, оказывающим прямое и непосредственное влияние на структуру речи.

Официально-деловой стиль обслуживает сферу официальных деловых отношений; основная его функция - информативная.

Научный стиль обслуживает сферу научного знания; основная его функция - сообщение информации, а также доказательство ее истинности.

Публицистический стиль обслуживает сферу общественно - экономических, социально-культурных и других общественных отношений; основные его функции - сообщение и воздействие; в этом стиле используются все языковые средства; для него характерна экономия языковых средств.

Художественно - беллетристический стиль имеет функцию воздействия и эстетическую; в нем наиболее плотно и ярко отражается литературный и, шире, общенародный язык во всем его многообразии и богатстве, становясь явлением искусства, средством создания художественной образности; в этом стиле наиболее широко представлены все структурные стороны языка. Стремление оратора воздействовать на психику слушателей также влияет на речь. Представляет интерес высказывание А.В. Луначарского: «Каждое слово после того как оно было произнесено, вступает в особый мир, в психику другого человека через его органы чувств, оно вновь одевается в те же, как будто, одежды и превращается в эмоцию и идею внутреннего мира человека» (Введенская Л.А., Павлова Л.Г., 2000: 78). Разговорный стиль - противопоставлен книжным стилям, он обслуживает сферу бытовых и профессиональных отношений; основная его функция - общение; проявляется в устной форме. Итак, можно отметить стилистическую полифонию ораторской речи. Эта полифония возникает в результате воздействия на ораторскую речь, с одной стороны, различных функциональных стилей, с другой стороны, элементов различной стилистической окраски.

Композиционные и стилистические особенности ораторской речи

Речь оратора имеет свои особенности построения композиции и стиля, а также особое соотношение языковых и неязыковых средств общения. Можно выделить несколько основных качеств, которые отличают ораторскую речь от других видов речи:

· Оратор обращается к народу и его аудитория многочисленна, поэтому ораторская речь всегда носит публичный, общественный характер.

· Главное значение для ораторской речи имеет то, что оратор вкладывает в свою речь -- её содержание (цель) и внутренняя энергия слова, исходящая от личности оратора.

· Цель ораторской речи -- не только донести до слушателя информацию, но и получить ответную реакцию в виде заинтересованности или каких-либо действий. Такая речь всегда имеет агитационной характер. Для этого оратор должен быть воодушевлен предметом своей речи и вкладывать в неё то, что он считает нужным и полезным для его слушателей (Ножин Е.А. 1982: 28).

Для того чтобы речь тронула и заинтересовала аудиторию, важен авторитет говорящего или его особый психологический настрой. Чтобы побудить слушателей совершить какие-то действия, оратор, прежде всего сам делает усилие, требующее особого напряжения воли. Это усилие чувствуется в речи оратора и передаётся его слушателям, побуждая их к действиям.

По мнению Поля Сопера, главная задача оратора -- иметь, что сказать, и иметь глубокую потребность выразить это (Поль Л. Сопер 2006: 38, 56).

Поскольку основным стилистическим принципом публицистики является единство, сопряжение экспрессии и стандарта, одной из характерных стилистических черт публицистической речи является своеобразная собирательность, находящая свое выражение в особенностях значений и функционировании языковых единиц (использование 1-го и 3-го лица в обобщенном значении, частотности местоимений мы, вы, наш, ваш, особенности их употребления). Многообразие стилистических черт и средств неодинаково представлено в различных жанрах публицистики.

Для ораторского стиля характерно использование таких стилистических приемов, которые помогают установит контакт с аудиторией, восстановить утраченное внимание, когда логические приемы оказываются бессильными. К таким приемам относятся:

· Ирония - стилистический прием контраста видимого и скрытого смысла высказывания, создающий эффект насмешки.

· Сарказм - высшая степень иронии, это ирония сатирической направленности.

· Гротеск - изображение людей или предметов в фантастически преувеличенном, уродливо-комическом виде.

· Парадокс - от греческого paradoxus - неожиданный, странный - мнение, суждение, резко расходящееся с общепринятым, противоречащее здравому смыслу.

· Абсурд - от латинского absurdus - нелепый - бессмыслица, нелепость.

· Намек - слово или выражение, в котором мысль высказана неясно, не полностью и может быть понята лишь по догадке (Поль Л. Сопер 2006: 68).

Все выше перечисленные приемы основаны в основном на контрасте и служат инструментом передачи мыслей и эмоциональной настроенности говорящего.

Выводы к главе I

Художественный текст представляет собой структурно-семантическое образование, объединенное коммуникативной целостностью, смысловой завершенностью, обеспечиваемой логической, грамматической и семантической связями. Концептуальный смысл художественного произведения выражен зачастую имплицитно, в то время как такие его категории, как «человек», «пространство» и «время», являющиеся базовыми при выявлении смысловых доминант художественного текста, реализованы практически всегда эксплицитно.

Одним из способов восприятия автором действительности является контраст, служащий для наиболее действенного отражения противоречий и конфликтов реальной действительности. Контраст, являющийся одним из основных принципов структурно-семантического построения художественного текста, позволяет с наибольшей убедительностью и экспрессивностью вербализовать концептуально значимые фрагменты литературного произведения, выступая зачастую стиле и текстообразующим элементом художественного текста. Контраст художественной речи обусловлен не только особенностями построения произведения, но и особенностями мировидения, системой ценностей, интенциональностью, творческим мышлением автора.

Контраст ораторской речи обусловлен в первую очередь функциями публицистического стиля. С этой точки зрения публицистика включает богатое разнообразие стилистических приемов, основанных на контрасте.